Читаем без скачивания Самый желанный герцог - Селеста Брэдли

Лемонтёр кивнул.

— И очень мило к тому же.

Он выпустил Софи из своих рук, закружив и усадив в обитое тканью кресло возле камина. Софи сидела, ее голова все еще кружилась от танца, от того, что ее движения совершались почти под музыку, а ее конечности двигались с долговязой изящностью.

Лемонтёр снова поклонился, затем взял ее руку и поцеловал, гордость сияла в его блестящих глазах.

— Мисс Блейк, вы просто замечательная ученица — как только вы прекращаете настолько чертовки серьезно задумываться!

Софи поморгала, чтобы комната, наконец, перестала кружиться перед ней.

— Так вот в чем секрет утонченной грации женщин из Общества — пустые головы!

Лемонтёр с ликованием рассмеялся.

— О, этого ты никогда не должна менять, моя милая! Твое остроумие проведет тебя через любое столкновение. А теперь запомни: всегда выпрямляйся во весь рост, никогда не двигайся быстро, улыбайся только тем, кто этого заслуживает, и если кто-нибудь, когда-нибудь нанесет тебе оскорбление, ты никогда не должна краснеть или уклоняться или позволять им видеть даже малейшую боль. Ты должна смотреть на них сверху вниз до тех пор, пока они не отойдут от тебя.

Это звучало легче, чем оно, вероятно, было.

— Что я скажу людям? Как я узнаю, о чем говорить?

Портной покачал головой.

— Никогда не спрашивай. Только отвечай, и только после кратчайшей, скучающей паузы. В настоящий момент скука очень элегантна. Не беспокойся, ты скоро увидишь — все это весьма скучно само по себе.

Девушка нахмурилась.

— Неужели? Я всегда была слишком испугана, чтобы замечать это. Если это так скучно, то для чего туда ездить? Зачем проводить ночь за ночью, наряжаясь, прихорашиваясь и танцуя?

Лемонтёр усмехнулся.

— Игроки могут быть скучными, но сама игра — нет!

С этими словами он вновь поклонился.

— Сейчас я покину вас, мисс Блейк. Я вернусь утром со всем, что вам понадобится для посещения маскарада лорда и леди Уэверли завтра вечером.

О нет.

— Маскарад? — Она сглотнула. — Уже? Я не… мы еще не…

Портной усмехнулся ей через плечо, уходя.

— Мисс Блейк, я когда-нибудь подводил вас?

Софи опустила взгляд на свои руки, крепко сжатые на коленях. Завтра? Она никогда не сможет стать элегантной, неторопливой Софией к завтрашнему дню? Неужели он ожидает, что она совершит чудеса?

Девушка закрыла глаза и заставила утихнуть бурю в своем животе. Она, может быть, и не является волшебником, но Лемонтёр им точно был. В одном из его платьев женщина может всю ночь простоять в углу и все равно сиять.

Во всяком случае, нормальная женщина.

Что ж, по крайней мере, на ней будет маска.

Грэм сидел на своей лошади с непринужденностью благодаря долгой практике. К тому же, этот навык оказался полезным, потому что если бы он не был таким замечательным наездником, то мог бы соскользнуть головой вниз с седла прямо в этот момент.

Великое поместье Иденкорт лежало перед ним. Она было громадным, величественным, впечатляющим — и в руинах. С того места, где он остановил свою лошадь, на небольшом холме чуть выше дома, Грэм мог видеть, что конюшни обвалились, крыло для слуг рушится, а обширные сады превратились в путаницу вредных сорняков и щебня. Главная часть здания казалась неповрежденной, но Грэм не сделал ни одного движения, чтобы съехать вниз по холму и войти в него.

Как все может быть настолько плохо? Он приезжал сюда всего лишь…

Господи, это было почти пятнадцать лет назад! Тогда все здесь было потертым и неопрятным, и да, слегка скрипящим и заброшенным. И все же сейчас дом выглядел так, словно никто не уделил ему ни гвоздя, ни ведра известки за прошедшие пятьдесят лет.

Кажется, дома быстро деградируют, как только этот процесс начинается.

Грэм закрыл глаза от этой мысли. Отчеты Эббота вовсе не были преувеличены, как он надеялся. На самом деле, Грэму казалось, что этот человек в действительности оказался консервативным в своих оценках. Эббот все еще верил, что поместье можно спасти. Грэм не был так в этом уверен.

Когда он проезжал последние несколько миль по землям Иденкорта, состояние полей и садов привело его в уныние. Согласно фамильной истории эти земли когда-то были самым прекрасным, самым продуктивным поместьем в Англии. Что могло с ним случиться?

Грэм смотрел на дом, который он ненавидел всю свою жизнь, не из-за камней и окон и изящно выгнутой крыши, а из-за людей, которые жили в нем… людей, на которых он, кажется, был похож больше, чем подозревал.

Так случилось, что он был связан с этим местом — он и его братья, и его отец, и его дед и прадед перед ним. Кавендиши любили играть, а не работать.

Кавендиши ничем не отличались от паразитов.

Грэм повернул лошадь и отправил ее в галоп. Как и в своей юности, он не мог дождаться, чтобы побыстрее уехать из Иденкорта. Однако вместо угнетения и негодования, хватавших его за пятки, в этот раз его преследовал только глубочайший стыд.

Глава 8

Позже этим же вечером, вернувшись в кабинет своего отца в Иден-Хаусе, Грэм закрыл глаза, чтобы не видеть бумаг, разбросанных по всей поверхности гигантского стола. Непостижимо, но он никогда не видел, чтобы его отец читал или писал что-то за этим огромным, как баржа, столом.

И это было ужасно. Возможно, если бы его отец использовал эту комнату по назначению, вместо того, чтобы курить и пить в ней, то поместье Иденкорт не оказалось бы в таком состоянии.

Его закрытые глаза не могли сдержать слов, проносящихся в его сознании.

Наводнение. Неурожай. Пожар.

Голод.

Это было самым худшим. Несколько оставшихся верных арендаторов в буквальном смысле голодали. Он проезжал мимо коттеджей на своей прекрасной лошади в дорогой одежде, чувствуя тошноту от бедности и нищеты, которые видел. Каждый раз, когда Грэм думал о деньгах, которые он беззаботно проигрывал за карточными столами или тратил на вино и женщин, его желудок переворачивался. В прошлом всякий раз, когда он обнаруживал свои карманы пустыми, а кредиторов недоступными, он выпрашивал средства у братьев или отца, никогда не задумываясь, откуда они берутся.

Он не был в Иденкорте много лет. Даже если бы он и побывал там, то не обратил бы внимания на окружающие условия, за исключением того, что стал бы презирать это место за его запущенность. Он, как и всякий эгоистичный идиот, вздохнул бы с облегчением только тогда, когда уехал бы подальше от этого дома.

Иденкорт был ответственностью его отца — но Грэм должен был догадаться, что эта ответственность не будет отмечена какими-то действиями. Я не хотел ничего знать. Я хотел только развлекаться.