Читаем без скачивания Теория невероятности - Александр Акимович Скляр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Эй, Олег! Не зря, что рваный, – встрепенулся Илюша Кац, обнаружив, что Олег Рваный в процессе долговых разборов умудрился отхлебнуть пиво из его бокала.
– Случайно бокалы перепутал, извини, – оправдывался виновник, – но твоё пиво вкуснее, хоть и из одной бочки налито.
– Ты мне мозги не калапуцай вшивостью. На шармак всегда вкуснее, потому что бесплатно. А я вот сейчас сравню, – Кац взял бокал Олега и припал к нему устами.
Тут уже Олег взорвался для отпора:
– Э..э, дружбан! Я у тебя чуток отпил, а ты с моего гасишь по самое дно, лишь пену оставил.
– Я вернул лишь свой долг и не более того, – смеясь, ответил Илюша Кац.
– Жаль, что я свой долг не могу вернуть подобным макаром, – поделился мнением на произошедшее токарь пятого разряда Оганес Перепелица, – и снова неблагожелательно посмотрел на Яшу.
Мухоморкин поторопился допить свой бокал.
* * *
Николай, двойник президента, со скукой смотрел из окна бронированного автомобиля на ликующих стариков. У некоторых из них были транспаранты с идиотскими пожеланиями, не менее смешными лозунгами, а то и просьбами таких масштабов, что самое время было указать на них Господу ради помощи.
Президент держал речь, то опираясь на трибуну, то прогуливаясь по сцене. Видно, его повело от выпитого бодрящего напитка, наполнившего голову разнообразными мыслями, идеями, лозунгами. Монолог предстоял долгий, судя по настроению и состоянию выступающего. Речь лилась соловьиной трелью, лаская уши слушателей грандиозными перспективами. Душевное расположение отца народа способствовало раздаче головокружительных обещаний, судьба которых неминуемо повинна была угодить в лабиринты человеческой памяти. Оратор и слушатели наслаждались сложившейся на площади аурой восхищения. Эмоции не позволяли здравому смыслу всплыть на поверхность. В сражении красивой лжи с горькой правдой, перемогу всегда одержит… сиюминутная алчность.
Стрелок, изготовившийся к выполнению задания, сотрясался от внутреннего смеха, слушая завлекательную речь президента, не позволяющую собраться, как того требовало дело. Но все же опыт и профессионализм взяли свое – киллер настроился, отогнав попутно дурацкую поговорку, вертящуюся в голове: «Сделал дело – гуляй смело…» Такого смешного заказа у него до сего момента не было – будет, что вспомнить, а если повезет, то и внукам рассказать.
Президент раскинул руки вширь, присел, согнув колени, и пошел по сцене в пляс. Несколько секунд он держал равновесие…
Николая посетила мысль, глядя на происходящее: «Стоило мне столько времени, так интенсивно готовиться для подмены первого лица, прорабатывать все возможные и невозможные сюрпризы встречи, если…»
Ветераны труда хлопали в ладоши с упоительными улыбками на лицах…
Внезапно, президента отбросило в сторону, и он подбитой вороной распластался на сцене, подергивая приподнятой ногой в такт хлопкам ветеранов. Успех был полный…
А далее, всё понеслось, как в кино при ускоренной прокрутке записи. Охрана ловко прибрала президента со сцены. Ответственное лицо объявило, что президент срочно отбыл на важную международную встречу, а для ветеранов труда сейчас состоится концерт мастеров мыслимых и немыслимых искусств.
Машины кортежа понеслись, как антилопы, спасающиеся от преследующих хищников. Никто ничего толком не понял, но какая-то недосказанность повисла в воздухе.
* * *
А дальше наступила тишина. Не то, чтобы полная тишина, и ничего не было слышно, а просто ничего не происходило. Не нормальная тишина… Та, от которой в ушах стоит звон, но ничто и нигде подобных звуков не производит. В космос уходили сигналы, предназначенные для контактов с разумными существами, проживающими в дальних Галактиках, но назад возвращалось абсолютное безмолвие. Звенящую в ушах тишину ученые воспринимали, как таинственный сигнал, полученный из космоса, и сотрясали мир сенсационными предположениями. Народ дрожал от чувства познания невозможного. На тишине сосредотачивалась только обычная любовь, которой до ученых с посылаемыми ими сигналами и сомнительными научными доводами, дела попросту не было. Любовь одна торжествовала в комфортной для себя среде. Аминь (пусть будет так)!
Постояльцы пивного бара влили в себя такое количество литров ячменного напитка, что говорить, о чем бы то ни было, уже не хотелось. Они расползались по своим домам-норкам, как тараканы с кухни при наступлении рассвета, оставляя после себя темные пятна испражнений.
Ветераны труда на встрече с президентом потешили себя общением с первым лицом страны (все было очень мило), выслушали предназначенный им концерт работников культуры и тихо разошлись, повторяя про себя отдельные моменты вечера, заодно тренируясь в речах, которые они завтра изложат своим знакомым, соседям и попросту подвернувшимся людям. Предстоял прекрасный новый день…
* * *
Прошли сутки, вторые, третьи… с момента выезда Николая за пределы имения и странно закончившейся встречи президента с ветеранами труда. За это время ему ни разу не позвонили, не передали каких-либо инструкций, ни Филин, ни Тайник не попались на глаза. Всё как будто замерло. От такой неопределенности и бездеятельности тоска донимала ржавчиной меланхолии. Одна лишь искра горела в груди – воспоминания о самовольном отлучении, и нежные чувства, связанные с необычной, ласковой женщиной соприкоснувшейся с ним по жизни. В законсервированном положении оставалось жить только воспоминаниями о приятном, милом, родном, незабываемом…
На четвертый день пошел дождь: шквальный, с темными тучами и громом. Концентрация озона в воздухе увеличилась. «Сейчас что-то произойдет, – подумал исполняющий обязанности двойника президента, – или снова появится шаровая молния, или…» Неоконченную мысль оборвал звонок телефона. Мысль тут же забылась, а в трубке появился на удивление любезный голос Тайника. Николай пропустил любезности мимо себя, зная им цену, потому держал трубку на значительном расстоянии от уха. Суть звонка состояла в том, что ему предлагалось быть готовым к какой-то встрече через два часа. Что за встреча, с кем и по какому вопросу Тайник не стал излагать, а Николай привык не задавать лишних вопросов. Но осадок неизвестности в душе вынудил предполагать худший вариант: неужели его решили устранить?
Этот крайний вариант предположения, вынудил Николая обдумать защитные меры. Терять ему было нечего, и если предположение верно, то решил не идти, как овца на заклание, а оказать сопротивление. Пусть глупое, бессмысленное, но достойное человека: его любовь призывала не смиряться с судьбой и не только… В нем витал дух вечности, требующий не покоряться обстоятельствам.
Накануне встречи он одел светлый костюм с золотистым галстуком, лакированные бежевые туфли. Продумал, где он будет стоять, когда за ним придут, что будет держать в руках – трость, а рядом со второй рукой на столе будет находиться бронзовая статуэтка женщины, подающая общеизвестными деталями намеки, что она
