Читаем без скачивания Над островом чёрный закат. Хроники исступлённых - Юрий Колонтаевский

– Мы решили выполнить эту работу, когда в лаборатории радиоразведки получили устройство с необычными свойствами. Вообразите помещение, заполненное людьми. Люди говорят друг с другом. Наше устройство в течение определенного интервала времени воспринимает все звуки, даже очень слабые, в радиусе пятидесяти метров, фиксирует их, сжимает в короткий пакет и в определенный момент передает по радиоканалу в эфир. Причем частота, на которой передается сигнал, выбирается в довольно широком диапазоне по закону случайного распределения. Для приема таких сигналов пришлось изготовить специальный приемник, способный воспринимать этот сигнал независимо от того, на какой частоте он излучается. Но главное, мы смогли построить дешифратор, анализирующий принятый сигнал. На выходе дешифратора формируются файлы, содержащие обсуждение определенных тем. Файлы фиксируются по отдельности и в дальнейшем могут быть оформлены в виде документов. При этом приоритет отдается тем обсуждениям, в которых содержатся заданные ключевые смыслы. Например, сегодня вас интересуют разговоры о погоде или о подготовке экспедиции на Терцию. Вы задаете темы интересующих вас разговоров и этим определяете текст, который будет выведен первым, если, конечно, в действительности такая тема была затронута. Скрытность канала совершенно непреодолима. Обычный узкополосный приемник, конечно, примет этот сигнал, если оператор или автомат сможет мгновенно перестроиться на несущую частоту, что весьма затруднительно, но проанализировать его, расщепить, так сказать, на искомые составляющие не сможет. Принятое сообщение будет выглядеть как периодические импульсы шума. Ничего полезного извлечь из них не удастся. Только наш приемник способен решить эту задачу.

– Очень интересно, – сказал Координатор. – Вы продолжаете удивлять меня, Клупп. Как же вы собираетесь поступить с Никанором?

– На этот счет у меня пока никаких мыслей. Будем совершенствовать дальше. Вдруг пригодится.

– Вот что, дорогой господин Клупп, – сказал Координатор, усмехнувшись. – Предлагаю сдать это чудо в аренду. Мне.

– Я с удовольствием подарю его вам, господин Координатор.

– А приемник?

– Разумеется, вместе с приемником.

– Договорились, – сказал Координатор. – А теперь, простите, дела, дела…

10

Цель командировки была определена четко и коротко: ознакомиться с условиями существования рабочих плебеев и, главное, выяснить, чем объясняется неуклонное в последние весны уменьшение численности подрастающей смены. И сразу же, как только новая задача овладела сознанием, память отпустила – Тея стушевалась и отошла – забылась.

Он легко преодолел формальности, принял в память коммуникатора деньги на расходы, представительские документы были уже отправлены в ведомство губернатора Континента, где его ждали.

«Ничего не поделаешь, – думал он опустошенно, – нужно все принимать как должное, терпеть. Но почему так неловко начинается моя жизнь? Мне всего двадцать весен, я молод, полон сил, позади долгий изнурительный труд, бесконечные лекции, лабораторные занятия. В результате успех – я лучший выпускник года, у меня высокий коэффициент интеллекта и полное право на выбор любого из вариантов предстоящей жизни. Я не смею терять ни минуты, ведь каждая потерянная минута, это утраченный шанс на успех, а, оказывается, я всегда, всем своим существом жаждал успеха – самозабвенно, яростно. И искренне удивлялся, когда не добивался своего, и, конечно же, не мог представить себе, что однажды придет время и удача отвернется, когда совершенно не ждешь, и я окажусь вторым или даже третьим в ряду равных, и всем станет ясно, что я, безусловный претендент на высокое положение в предстоящей жизни, на самом деле мальчишка и так же, как остальные коллеги, глубоко переживаю и даже страдаю из-за такой-то мелочи. Как же получилось, что я трусливо бегу прочь, подальше от этого города, от своего прошлого, от жалкой изнуренной девушки, бережно сохранившей в памяти событие, наверное, главное в ее жизни. Почему в моей изощренной памяти, вместившей огромный объем самой разнообразной информации, не нашлось места, чтобы хотя бы намеком удержать давние события. Ничего из того времени не уцелело – память моя пуста, и от этого мне почему-то грустно».

Впереди новая жизнь, так не похожая на прежнюю, и в этой новой жизни нет места Тее – в этом он был уверен. И еще, он знал, что вернется из командировки другим человеком.

Он собрался быстро – поездка предполагалась всего на четырнадцать дней. Пара рубашек, запасной комбинезон, мелочи нижней одежды, коммуникатор с усиленным аккумулятором, заряженным под завязку, пачка визиток на случай, если придется бывать в официальной обстановке, сухие напутствия университетского куратора, которого Адам счел нужным навестить и попрощаться, – вот и все обязанности молодого выпускника, не имевшего прочных связей с остальными людьми, не отягощенного никакой собственностью.

Был у Адама родной человек, с которым ему время от времени удавалось общаться, – дед Гор.

Он, конечно, знал, что дед это отец его отца. Но тогда почему из цепочки родственных связей выпало обязательное звено – отец? Когда он был мал и впервые задал вопрос об отце, предположив, что отец обязательно должен быть у каждого человека, дед помолчав, стал расспрашивать, откуда он узнал об отце, и не получив вразумительного ответа, мягко попросил потерпеть, строго объяснив следом, что время говорить об отце еще не наступило. Если бы дед сказал, что отец умер, вопрос о нем немедленно отпал бы как неуместный, но дед ничего такого не говорил, из чего Адам заключил, что его отец жив. Существование деда нарушало равновесие в рассуждениях, придавало им неопределенность. Потому он давно не задает этот вопрос – за ним отчетливо ощущается пустота. Иногда он склонялся к мысли, что отца у него не было вовсе. Но это против природы, о которой Адам все же имел некоторые представления. Рядом с ним жили сверстники, у которых отцов тоже не было, но также не было дедов. Разумеется, в биологическом смысле отцы были у всех, но определить их, назвать по имени, не мог никто. Все они были детьми-анонимами. Таков обычай исступленных, объясняли им взрослые, и, главное, таково требование Закона.

Дед жил уединенно в горном районе Острова, куда проще всего было добраться на давно отжившей свой век открытой колесной тележке, какой не встретишь в городе, – на городские улицы их не допускали. Неказистые внешне, они были незаменимы для недальних перемещений по старинным дорогам глухой провинции, и хотя давно не производились, отдельные экземпляры на всякий случай сохраняли в гараже университета и поддерживали в рабочем состоянии.

Получив разрешение на поездку, он отправился в гараж и велел приготовить индивидуальный транспорт. Дежурный робот проверил и снарядил для недальней дороги приземистый четырехколесный экипаж и выкатил его из ангара. Адам уселся на место водителя, утонув в податливом кресле, немедленно обнявшем его тело. Включил двигатель, на малых оборотах сделал пробный круг по центральной площади университетского городка. Мотор работал бесшумно, уверенно тянул. Кивком головы он поблагодарил робота-механика за отличную работу, тот в ответ молча приподнял широкополую шляпу – Адам уже знал, что гаражных роботов лишили голосовых синтезаторов с тех пор, как кто-то из больших начальников обвинил их в излишней болтливости в рабочее время.

Дед был единственным человеком, к которому Адам питал родственные чувства – так называл эти чувства дед. Однако официально именно этих чувств следовало стыдиться – они презрительно отвергались его окружением. Он не искал объяснений странным обычаям, главным в которых было подчеркнутое безразличие, понимая, что объяснения находятся в столь далеком запретном прошлом, куда даже мысленно отправляться не следует, тем более, не стоит обсуждать эти вопросы с другими.

Он послушно принимал то, что ему предлагалось в качестве образца общепринятого поведения. Однако такое поведение вызывало в нем скрытый протест и, конечно же, не распространялось на его отношения с дедом. С дедом они были по-настоящему дружны.

Включив коммуникатор, Адам назначил координаты цели поездки и перевел управление с ручного на автопилот. Тележка неспешно вынесла его за пределы города, а по старой разбитой дороге, проложенной по горному склону, рванула, строго придерживаясь осевой линии и автоматически выбирая оптимальную скорость.

Спустя час движения, напоминающего полет, слева, на восходящем склоне зеленой горы проявилась светлая крыша поместья деда с возвышающимся над нею размашистым ветряком-трудягой. Дорога совершила последний крутой поворот налево, распрямилась и поднесла Адама к крыльцу дедова дома.