Читаем без скачивания Не злите добрую колдунью (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

— Хорошая идея, говоришь? — прорычал он и указал в трясущегося школяра не менее трясущимся от ярости пальцем. — Без году чародей? Уверен, конец света в итоге начнется с хорошей идеи, которая придет в твою голову.

Нильс вжал шею в плечи и начал бочком продвигаться ко мне за спину. Так обычно прятался Йосик, когда понимал, что дело плохо, и ему грозит вечный беспробудный сон.

— Понятно, что дом жалко, но ты же не планировал здесь оставаться надолго… — примирительно подняла я руки. — Или планировал?

— Светлые, прокляну… — в тихом бешенстве, грозящем перерасти в бешенство неудержимое, процедил Фентон и двинулся в сторону разрушенного жилища.

Я пожала плечами и, подхватив грязный подол, отправилась к своему. Нильс, пыхтя, поплелся за мной следом. Он ступал тяжело, под его ногами хрустели сломанные ветки.

— Разве мы не должны ему помочь? — спросил он.

— Проклянет, — равнодушно бросила я.

— Понимаю… — промычал Нильс. — Мы ему уже достаточно помогли.

В доме царили тишина и темнота. После сухой грозы домашняя нечисть не подавала признаков жизни. Щелчком пальцев я зажгла свет и поморщилась: после ночной мглы даже бледная магическая лампа показалась демонски яркой.

— Госпожа Агата, а можно очень личный вопрос? — жалобно протянул Нильс, остановившись на пороге.

— Что еще? — повернулась я к нему.

Со школяра успел слететь чрезмерный столичный лоск. Скажу больше, Нильс выглядел оборванный и ободранным. В прямом смысле этих слов. После боя с колючей малиной поперек левой щеки тянулись длинные царапины, а на грязных брючинах торчали репьи. Я и не догадывалась, что у меня где-то вызрел репейник.

— Где я буду спать? — замявшись, спросил Нильс и почесал обожженную крапивой руку.

— Ты хочешь спать в здесь? — удивилась я.

В моем идеальном плане, в котором не было разрушено ни одного дома, сразу после обряда школяр отправлялся по направлению к Круэлу и не занимал место в доме, рассчитанном на одинокую чародейку с нечистью в форме мебели.

В лице Нильса появилась неподдельная паника:

— Но не могу же я лечь на улице.

— Там широкая скамейка возле забора, — любезно подсказала я.

— А как же злой ведьмак?

— Думаешь, он тебя облает и съест? — фыркнула я.

— Он клялся меня проклясть.

— Тогда возвращайся в город. Вряд ли он за тобой побежит, чтобы проклясть.

— Посреди ночи? — охнул он и схватился на сердце, словно собирался прямо на моем пороге отдать концы.

— В Круэле совершенно безопасно, — уверила я. — Нечисти нет. В смысле, вся нечисть живет в моем доме. А единственное известное мне умертвие обездвижено еще на седмицу, как минимум. Ты же доберешься до города за седмицу?

— За седмицу? — воскликнул Нильс. — Если мне по дороге попадется неизвестное вам умертвие?

— Вряд ли… — скептически покачала я головой, но для очистки совести уточнила: — Тебя учили их упокоевать?

— Было дело, — согласился он.

— Вот. Воспользуешься академическими знаниями. Очень полезная, к слову, штука. Счастливой дороги.

Школяр начал бледнеть на глазах и до побелевших костяшек вцепился в косяк. В общем, невеселая перспектива стать вкусной закуской для гипотетического умертвия подкосила Нильса. Он собрался рухнуть прямо мне под ноги, изобразив глубокий обморок.

Магом он был посредственным, поваром непроверенным, но лицедеем точно талантливым. Зря не пошел по цирковой стезе, сбежал бы от маменьки с бродячими артистами, не пришлось бы сейчас изображать трагедию.

— Господи, ладно, — сдалась я. — Откуда вы только беретесь такие, нежные создания? Идем.

Нильсу резко похорошело. На второй этаж он поднимался бодрячком и головой крутил с большим любопытством. Мы прошли мимо открытой двери в мою спальню. Школяр попытался что-то крякнуть.

— Нет, — сухо объяснила я и, минув туалетную комнату, толкнула дверь в единственную свободную комнату. — Можешь сегодня спать здесь.

Свет озарил маленькую комнатушку со свисающими с балок пучками трав, заготовленных на зиму (некоторые, должна с прискорбием признать, были заготовлены еще к позапрошлой зиме). Окно скрывала глухая ставня, и спертый воздух трепетно пах сухим разнотравьем… Соломой он, в общем, пах, как на сеновале. Обстановку составляли свисающие веники и два сдвинутых к стене дорожных сундука.

Нильс замялся, но все-таки промычал:

— Здесь нет кровати.

— Зато я точно знаю, где есть кровать, — живенько поделилась я. — В городском трактире. Дивное местечко. Шумное, правда. Но. Когда я там ночевала, посетители вели себя тише воды ниже травы. Очень понятливые люди, если их вежливо попросить не орать. Главное, при этом призвать магию.

Нильс смекнул, что любое неосторожное слово легко доведет его до похода по фермерским угодьям в поисках трактира, и с жаром уверил:

— Знаете, госпожа Агата? Спать на полу очень полезно для спины. У меня после долгой дороги как раз поясницу прихватило.

Для наглядности он потер упомянутую поясницу. Полагаю, она была здоровее моей.

— Чудесно, — с иронией улыбнулась я. — В сундуках лежат одеяла и подушки. Можешь доставать и стелить.

— А умыться можно? — осмелел Нильс.

— Может тебя еще и покормить? — любезно уточнила я, пытаясь намекнуть, как зыбко положение бесправного гостя в моем маленьком доме.

— Буду премного благодарен, — наивно обрадовался он. — После чар такой аппетит разыгрался.

— Помнишь про трактир? Там неплохо кормят.

Нильс мгновенно смекнул, как зыбко положение бесправного гостя в моем маленьком доме, и махнул рукой:

— Да кто вообще в такое позднее время ест? Кошмары потом замучают.

— Ага, — насмешливо согласилась я. — Сейчас лампу принесу.

— Да я светляк запалю.

— Другими словами, одной сожженной крыши тебе сегодня мало, — пошутила я.

Правда, он шутки не понял и немедленно принялся оправдываться, что ничего специально не предпринимал и в штырь от флюгера вообще не целился. До конца я не дослушала и сбежала за единственной лампой, неспособной превратить мой дом в огромный факел. Если, конечно, Нильс Баек не надумает сделать из нее курильницу. Искренне верю, что нет.

Подозрительная возня под окнами застала меня в тот момент, когда с фонарем в руке я собиралась подняться обратно на второй этаж. На секунду прислушалась к доносящимся звукам. Казалось, что под окнами кто-то ходит. Невольно проверила в кухне Йосика. Вдруг забыла его на улице? Но табуретопес дремал под столом.

Нахмурившись, я толкнула хлипкую заднюю дверь. Свет разрезал ночную темноту и озарил фигуру Фентона. На закорках он тащил умертвие. На локте болталась пухлая заплечная сумка, а под мышкой зажат сверток с темным гримуаром. В общем, ведьмак был навьючен, зол и, судя по мрачному взгляду, по-прежнему хотел проклясть всех светлых в радиусе мили.

Не произнося ни слова, он сгрузил Дюка возле стены, словно мешок с сеном, и прошагал ко мне.

— Будем считать, что ты меня пригласила.

— Нет.

— Хорошо, я буду так считать, — объявил Фентон и бесцеремонно подвинул меня в дверях.

С непроницаемым видом бросил на пол набитую вещами сумку, по-хозяйски прошел в кухню и шарахнул на стол сверток с гримуаром. Я многозначительно кашлянула, но сосед не отреагировал. Более того, уселся на стул и принялся стаскивать грязные сапоги.

— Стесняюсь спросить, что ты делаешь? — не выдержала я.

— Зачем же стесняться? — Он бросил на меня хмурый взгляд, и на лбу собрались морщинки. — Разуваюсь.

— Это я и без умников вижу. — Я шагнула к нему. — Вопрос в другом. Почему ты разуваешься на моей кухне?

— Мой дом разрушен, в нем невозможно жить, — проговорил Фентон и избавил себя от второго сапога, а меня от желания быть вежливой. — Придется переселиться к тебе.

Я подавилась на вздохе и не сразу вернула дар речи, как-то резко меня покинувший от неуемной соседской наглости. Ей-богу, никогда в жизни не встречала типа нахальнее. Еще седмицу назад я не представляла, что по соседству поселится ведьмак, а теперь он решил перебраться ко мне за стенку.