Читаем без скачивания Немезида - James Swallow

– Вы не должны уходить, – прорычал прислужник. – Ещё нет! Он вцепился в руку бонзы и крепко её удерживал.

Жунь сплюнул и извлёк из кармана тычковый нож:

– Отвали от меня, – проревел он и тремя быстрыми движениями располосовал человеку горло. Бросив его умирать, бонза вырвался в коридор. Охранник находился подле него, его лицо было бледным и блестело от пота. Он что-то бормотал себе под нос на каждом шаге.

– Вокс, – выкрикнул Жунь, – дай мне твой вокс!

Охранник подчинился. Из его правого глаза сочилась полоска крови, похожая на багряную слезу.

Прокладывая себе дорогу через других клиентов борделя-переодевалки, прорубая себе путь тычковым ножом, бонза выкрикивал  в микрофон коммуникатора цепочку приказов:

– Воздушная охрана, – проревел он. – Выслать мобили для ковровой бомбардировки, прямо сейчас, сейчас, сейчас!

– Местоположение? – спросил обеспокоенный голос координатора, находившегося в резиденции клана Ей.

– Красные Проулки! – ответил Жунь. – Сотрите их с лица земли!

– Господин, разве вы сейчас не в этом квартале?

– Выполняй немедленно! – это был единственный способ гарантированно убить Кулексус. У него не оставалось других вариантов.

В разрушенной квартире, Келл затаил дыхание и прислушался. За шумом смятения, царящего внизу на улице, аудиосенсоры его маски уловили звук компенсаторов гравитационного поля.

– Ванус, – произнёс он. – Ты это слышишь?

– Боевые катера, – сказал Тариэль, изучая свои голо-панели. – Класса "Циклон". Я считываю штурмовое построение.

Лицо Келла искривила гримаса, он вытащил из своего оружия магазин и быстро перезарядил его патронами другого типа.

Первый ракетный залп врезался в окружающие сквер здания, и бонза, пересекающий внутренний двор, поднял глаза вверх, вглядываясь в дождливую ночь. Самую высокую трущобную высотку охватило внушительное облако оранжевого пламени и чёрного дыма, и в разных направлениях разлетелись, крутясь, огненные завитки, которые зажигали новые пожары везде, куда они приземлялись.

Охранник держался позади него. Он практически ослеп от нестерпимой головной боли и был едва способен брести по прямой. Телохранитель-псайкер с огромным усилием доплёлся до наземной машины, запаркованной около ворот. Вокруг неё лежал круг мёртвых тел, убитых автономной системой безопасности. Узнав его, шофёр-сервитор поднял вверх крыло двери, пуская внутрь охранника и бонзу. Невдалеке попал в цель ещё один удар, снёсший черепицу с крыши борделя. Она полетела вниз, безвредно разбиваясь о бронированное покрытие машины.

– Вывези меня отсюда, – потребовал Жунь. – Не останавливайся ни в коем случае.

Охранник, полузалезший в дверь, внезапно закашлялся, и из его рта полетели брызги крови. Он обернулся. Блестящий чёрный силуэт в падении покрыл расстояние от крыши до уровня двора, и боль в его голове вспыхнула холодным пламенем. Фигура излучала кольцо невидимой силы, создающее вокруг неё ореол испаряющегося в туманную дымку дождя.

– Убей её! – завопил бонза пронзительным,полным ужаса голосом. – Убей её!

В позвоночник псайкера упёрлась нога, и Жунь вытолкнул  его из безопасности машины, так что тот упал на колени. Крыло двери захлопнулось и плотно запечатались.

Ассасин Кулексус выступила вперёд. Охранник снова поднялся на ноги. Его взгляд привлекли капли дождя, скатывающиеся вниз по контурам маски-черепа. Они вытекали с глазницы единственного рубинового глаза, как будто она роняла слёзы. Телохранитель потянулся внутрь себя и ушёл на глубину, под пылающую боль, под устрашающую волну небытия, угрожающую его затопить. Он нашёл дыхание огня и высвободил его.

Пирокинетический разряд, возникший с глухим хлопком, заструился с кончиков его трясущихся пальцев. Удар пришёлся прямо в Кулексус, и она отступила назад, тряся своей раздутой стальной головой. Но крохотный огонёк надежды, которую питал охранник, умер секунду спустя, когда пламя угасло, почти как если бы его втянуло в ребристую поверхность зловещего одеяния ассасина.

Он осознавал, что машина рывками двинулась вперёд, но не мог отвлечь своё внимание от оскаленного угловатого черепа. Сапфировый глаз-гроздь замерцал, и на телохранителя упал карающий взор оружия, известного как "animus speculum" – "зеркало души".

Мощь, необузданная и неоформившаяся, высосанная из ткани варпа и бесплодной атаки охранника подобно тому, как сингулярность затягивает свет из-за горизонта событий, теперь была выпущена на свободу. Импульс энергии, вырвавшийся из пси-пушки, отбросил телохранителя бонзы назад, впечатав его в стену внутреннего двора. Сползая на землю, он вспыхнул изнутри, и его плоть и его вопли поглотило пламя.

Жунь Ей Жунь бессвязно кричал на своего шофёра-сервитора, который распихивал с дороги пеших людей передним бугелем машины. Транспорт добрался до улицы в тот момент, когда новые залпы ракет превратили Красные Проулки в груду камней. Сервитор прибавил газу и направил машину к мосту, который вёл к резиденции Ей.

В свете взрыва замерцало тёмное размытое пятно, и бронированное лобовое стекло, по которому хлестнуло сине-фиолетовое пламя, треснуло и разбилось. Крупные куски размягчённого полимерного стекла посыпались вниз, окутывая сервитора удушливым покрывалом перегретого пластика. Машину занесло, и она врезалась в столб.

Жунь исступлённо задёргал ручку дверного замка, затем заколотил по ней тычковым ножом. Он был охвачен слепой паникой.

Кулексус неторопливо забралась внутрь через разрушенное стекло и разоружила его, почти как если бы запоздалая мысль сделать это только что пришла ей в голову. Когда череп приблизился, бонза испачкал своё нижнее бельё.

– Простите простите простите прости...

– Поцелуй меня, – сказала она голосом, лишённым любых эмоций.

Губы Жуня прижало к холодной стали маски, и его пронзила боль. Он отпрянул, и из его рта вылетела пыль. В его конечностях вскипела неукротимая боль – это его плоть чернела и превращалась в жирный пепел, осыпавшийся прямо на его глазах, пока те тоже не сгнили в своих глазницах и не съёжились в ничто. Силовая матрица, пронизывающая маскировочный комбинезон ассасина, затягивала в себя саму жизненную энергию Жунь Ей Жуня, выкачивая её до тех пор, пока от него не осталось ничего, кроме вязкой лужицы сомнительного вещества.

Йота вылезла из машины объекта, и пространство вокруг неё внезапно залил сверкающий белый свет. В землю ударила нижняя тяга гравитационного двигателя, вздымая в воздух обломки и то, что осталось от бонзы. Сенсорный комплект, встроенный в шлем, зарегистрировал сетку прицелов орудий боевого катера, наводящуюся на её силуэт, и она замерла, раздумывая о возможности смерти.

В следующий миг она увидела в инфракрасном диапазоне огненную линию. Одна-единственная высокопробивная пуля прошла сквозь армированный фонарь кабины катера и обезглавила и пилота, и стрелка.  "Циклон" внезапно остался без управления, и в дело вступил автопилот, который опустил машину вниз и совершил мягкую посадку. 

Спустя какое-то время из одного из догорающих зданий появились двое мужчин, один в рабочем снаряжении клана Виндикар, другой – в более примитивной маскировочной экипировке. Йота мельком глянула на них и вернулась к наблюдению за распространяющимся пламенем.

Пока снайпер выбрасывал тела из кабины, к ней опасливо приблизился второй мужчина.

– Йота? – спросил он. – Протифаг, клан Кулексус?

– Конечно, это она, – произнёс Виндикар. – Не глупи, Тариэль.

– Ты должна будешь идти с нами, – сказал тот, кого назвали Тариэлем. Он указал на катер, в котором снайпер принимал на себя управление.

Йота провела пальцем по оскаленным зубам своей маски-черепа:

– Ты тоже меня поцелуешь?

Мужчина побледнел:

– Может, как-нибудь потом?

ПЯТЬ

Страхи

Высвобождение

Невиновность

– Муж?

Рука Рении на плече Йозефа выдернула его из мёртвого забытья без сновидений, в которое он провалился за кухонным столом – настолько резко, что он почти опрокинул рукой стакан чёрного чая. До того, как он успел перевернуться, префект схватил его и, не пролив и капли, вернул в вертикальное положение.

Он одарил её слабой улыбкой:

– Ха. На этот раз быстрее.

Жена Йозефа сильнее запахнула свой толстый халат и уселась напротив. Было поздно, стоял глубокий вечер, и в доме было выключено всё освещение, кроме единственного люма над столом. Лампу окружал абажур с крутыми скатами, который собирал в конус отбрасываемый ей свет, сводя всё вне его пределов к смутным контурам среди теней.