Читаем без скачивания На фронтах Первой мировой - Сергей Куличкин

28 сентября Гинденбург начал наступление, и шло оно более чем успешно. Странно, если бы было по другому, ибо на левом берегу Вислы, на фронте в 250 километров, ему противостояли всего 5 малочисленных кавалерийских дивизий конного корпуса генерала Новикова, две стрелковые бригады, гвардейская кавалерийская бригада и 80-я пехотная дивизия. Важно отметить, Гинденбург, хоть и продвигался быстро, но нес потери и от этих малочисленных русских сил прикрытия. 4 октября на широком фронте перешли в наступление австрийцы. 1-я армия Данкля атаковала по обоим берегам Вислы. 4-я армия эрцгерцога Иосифа-Фердинанда, заменившего впавшего в немилость Ауффенберга, 3-я армия генерала Бороевича и 2-я армия генерала Бем-Ермоли наступали на правом берегу. Но и они встречали только силы русской завесы. Основные войска успешно отошли за реку Сан и к крепости Перемышль. К 8 октября Гинденбург вышел к Висле в районе Варшавы и устью реки Сан. Скоро сюда же к Ивангороду подтянулись и австрийцы. Но ни те, ни другие с ходу переправиться через реки не сумели и втянулись в затяжные огневые бои. 9 октября можно считать концом наступательной операции Гинденбурга на атакованном участке. «Великий» стратег решил-таки прорваться к Варшаве. Для этого он в срочном порядке собирает в один кулак 17-й, 20-й корпуса, сводный корпус Фроммеля и поручает командование группой своему любимцу генералу Макензену. Но и генерал Иванов с подачи своего начальника штаба генерала Алексеева тоже решает перейти в наступление силами подошедших в район боев 2-й, 4-й и 5-й армий. Боевые действия возобновились 10 октября решительным наступлением Макензена на Варшаву и переправой русских армий на левый берег Вислы в районе Ивангорода. Начались ожесточенные встречные бои под Варшавой и Ивангородом. Немцы рвались к Варшаве, вышли на линию ранее расформированных фортов, но везде встречали ожесточенное сопротивление. Скажем, полки 1-го Сибирского стрелкового корпуса, высадившиеся у Пясечна, бросились в бой прямо с поездов без артиллерии. Бомбардировавшие Ивангород победители Намюра здесь спасовали. Вот как характеризует положение дел тогдашний командир 30-го корпуса и будущий военный теоретик Красной армии генерал А. Зайончковский: «Быстрый успех германцев под Варшавой заглох после 12 октября, вследствие прибытия туда русских армий; 15 октября германцы уже с трудом отбивались, а 17-го выяснилась для них полная необходимость начать отход. Тем временем на фронте австрийских войск дела принимали для них дурной оборот. Они не только не могли продвинуться севернее р. Сана и восточнее Перемышля, но в ночь с 17 на 18 октября русские сами перешли непроходимый для австрийцев Сан». В этих боях хотелось бы отметить блестящие действия нашей 9-й армии и ее командующего генерала Лечицкого, будущего военачальника Красной армии. Входившие в состав его армии Гвардия, 14-й и 15-й армейские корпуса в этих упорных боях взяли в плен 60 офицеров, около 4000 солдат, 13 орудий, два знамени. При форсировании реки Равки 94-й пехотный Енисейский полк взял 12 орудий и 3 пулемета. А вот как описывает эти же события немецкий военачальник и будущий теоретик Людендорф: «В дни боев под Варшавой и Ивангородом приходилось целые ночи не смыкать глаз, а уцелевшие солдаты вспоминают о них с ужасом».

Немедленно возникли разногласия между австрийским и германским командованием, приведшие к полному разрыву отношений между Конрадом и Гинденбургом. Гинденбург сетовал на нежелание австрийцев передать в его распоряжение 1-ю австрийскую армию для взятия Варшавы. Конрад же вообще обвинял германское командование в преследовании исключительно германских целей, требовал перенести весь центр тяжести войны с Западного фронта на Восточный. Только личные переговоры императорских дворов наладили хрупкое согласие, но войска остановить не удавалось. Людендорф пишет: «27 октября был отдан приказ об отступлении, которое, можно сказать, висело уже в воздухе. Положение было исключительно критическое… Теперь, казалось, должно произойти то, чему помешало наше развертывание в Верхней Силезии и последовавшее за ним наступление: вторжение превосходных сил в Познань, Силезию и Моравию». Немцы и австрийцы отступали по всему фронту. Отступали варварски, разрушая железные дороги и мосты. Кстати, Людендорф лично наблюдал, как взрывами рушилось полотно дорог. Так что гитлеровская тактика выжженной земли образца 1943 года применялась еще кайзеровскими войсками. Русские наступали, несмотря на осеннюю распутицу и вражеские диверсии. Пала Лодзь. На реке Опатовке 9-я армия генерала Лечицкого встретила упорное сопротивление, но прорвала фронт с ходу и решила исход сражения под Кельцами. В этом сражении особенно отличились 18-я и 75-я пехотные дивизии 14-го корпуса армии Лечицкого, взявшие в плен 200 офицеров, 15 000 солдат и 28 орудий. Так закончилась Варшавско-Ивангородская операция. С обеих сторон сражалось почти миллион человек. Потери были огромные. Только немцы потеряли около 30 тыс. человек, в плен попало 23 тыс. человек и 63 орудия. Жестокому избиению подверглась, например, 1-я австрийская армия, потерявшая 80 тысяч человек из 150 тысяч, начавших операцию.

Удивляет то, что вообще Варшавско-Ивангородская операция в историографии войны как-то блекнет на фоне битвы на Марне, Восточно-Прусской операции, Галицийской битвы. Между тем эту операцию можно без преувеличения назвать выдающейся. Ничего подобного больше не произойдет до конца войны ни на одном из театров военных действий. Столь блестящий маневр фронтовой группировкой, когда несколько армий в осеннюю распутицу, не имея подвижных средств, кроме железной дороги и конной тяги, в столь короткий срок переместились на несколько сот верст, даже сейчас трудно представить. Эта операция, проведенная силами двух фронтов, на мой взгляд, явила собой высшее достижение русской военной стратегии в Первую мировую войну. Невероятно смелая, рискованная и тем не менее хорошо организованная переброска комбинированным способом крупных сил и Юго-Западного (Галицийского) фронта на Вислу к Ивангороду и Варшаве в ходе начавшегося наступления противника, его остановка на этом рубеже и затем встречное наступление сразу силами четырех армий – вот главные черты этой необычной по всему операции. Хваленым немецким войскам, руководимым опытными военачальниками, нанесено поражение, навсегда развеявшее легенду о высочайшем качестве германской армии.

Разочарование немцев и австрийцев понятно. Справедливости ради нельзя не сказать и о наших просчетах, без которых победа была бы более впечатляюща. А. Керсновский вообще исходит желчью, рассказывая о неурядицах в Ставке, ненавистных ему генералах Рузском, Бонч-Бруевиче, Сиверсе и т. д. – тех, кто замарает себя, по его мнению, в революцию. Керсновский, конечно, перебарщивает, но серьезные недостатки в организации управления в звене Ставка – фронт, отсутствие должного взаимодействия между фронтами, слабое материально-техническое обеспечение войск не позволили им добиться более внушительных результатов и на плечах противника ворваться в Германию и Силезию. А. Зайончковский пишет: «Преследование, которое в конце октября во время отхода австро-германских войск после Иваногородско-Варшавской операции было организовано русскими, выдохлось в течение нескольких дней, так как, во-первых, не был организован тыл и, главным образом, подвоз хлеба войскам, и, во-вторых, отход германцев из левобережной Польши в октябре сопровождался широким применением заграждений, выражавшихся в сильной порче всех железнодорожных путей, важнейших дорог и всех мостов и переправ. Поэтому русские войска, двигаясь на запад и преодолевая препятствия, оторвались на 150–200 км от своих баз, а подвоз снабжения при таком удалении организовать было невозможно».

Так или иначе, войскам пришлось приостановить наступление. Противники остановились на какой-то момент, как бы собираясь с мыслями и силами для подготовки новой операции. Интересы русского фронта требовали налаживания работы тыла, восстановления железнодорожного сообщения, снабжения боеприпасами, продовольствием. По большому счету для русской Ставки вырисовывалась необходимость перехода к обороне с выравниванием линии фронта. Но в Ставке вновь воцарилась победоносная атмосфера, прямо-таки требующая немедленного разгрома немцев, отмщения за трагедию в Восточной Пруссии. Немцы, хваленые немцы бежали, и это переоценивало успех Варшавско-Ивангородской операции. 2 ноября Ставка отдает директиву, предписывающую ни много ни мало глубокое вторжение в Германию силами четырех армий, сосредоточенных к тому времени на левом берегу Вислы: 2-й и 5-й армиям, входившим теперь в Северо-Западный фронт, 4-й и 9-й армиям Юго-Западного фронта. Для начала 2-я и 5-я армии приостанавливали преследование противника и приступали к выполнению ближайшей задачи – совместно с 10-й и 1-й армиями сломить сопротивление немцев в Восточной Пруссии и отбросить их за линию Мазурских болот. 4-я и 9-я армии Юго-Западного фронта должны были продолжать преследование противника до установленного рубежа развертывания к основному броску на Германию. 3-я и 8-я армии Юго-Западного фронта, под общим командованием генерала Брусилова наступлением на Карпаты обеспечивали прикрытие всего левого фланга русского фронта. 11-я армия продолжала блокаду Перемышля. Эту идею немедленно с восторгом поддержали союзники. Да и как иначе. Как раз в это время они вели тяжелейшие бои во Фландрии, у Ипра и на Изере. Бои, не влияющие уже на общую стратегическую обстановку и ход войны, но как же не воспользоваться такой услугой русских простачков. Русской-то крови они не жалели всю войну. Жоффр и английский военный министр Китченер забросали русскую Ставку телеграммами с требованием немедленного продолжения наступления на Германию. «Франко-английский фронт еле держится; русское наступление свяжет противника, не позволит ему перебросить дополнительные силы против англо-французов и прорвать фронт», – передавал через своего агента Китченер.