Читаем без скачивания Извращённое чувство - Эмили Макинтайер

и она обвилась своим чешуйчатым телом вокруг жертвы.

Я стоял поодаль, сжимая в руке свой посох, и наблюдал за происходящим. Мне было приятно видеть, как у него лопались сосуды и вылезали глаза, когда она сжимала его. В конце концов, он умер.

— Не бойся, папа. Это будет почти не больно.

И знаете что? В конце концов, он был прав. Я действительно почувствовал себя сильным.

В честь этого момента я сделал свою первую татуировку, чтобы никогда не забыть это чувство. Это копия Изабеллы, которая начинается с моей кисти и закручивается вверх по руке.

Самый большой урок, который преподал мне отец, — это то, что во всем нужно иметь терпение.

С каждым днем мне все труднее помнить об этом, а мы все ближе к тому, чтобы найти потерянную лампу.

Недавно я получил электронное письмо от Джинни, нашего главного археолога в Египте, в то время как Изабелла обвила мои плечи. Разочарование заполняет меня.

Мистер Фарачи,

Пока ничего не известно о потерянной лампе, но я собираюсь проверить новое место раскопок, о котором мне рассказал один из местных жителей. Оно находится в центре Западной Пустыни и закрыто для гражданских, так что я предпочла бы пойти одна и осмотреть местность. Если я возьму с собой людей, мы привлечем внимание, а этого нам точно не хотелось бы.

Но я не хотела делать это без Вашего ведома, а поскольку Тинаше вчера уехал к себе домой, я не знала, как ещё связаться с Вами напрямую, кроме как через электронную почту.

Надеюсь, Вы не против. Буду держать Вас в курсе событий.

— Джинни Грантс

Я не возражаю, но это означает, что мне нужно отправить туда Иэна и мальчишку, хотя бы для того, чтобы Иэн присмотрел за всем, поскольку Тинаше нужен в другом месте.

Я вздыхаю, закрываю экран и протягиваю руку, чтобы ласково погладить Изабеллу по голове. Её кожа тёплая и сухая, и она высовывает язык, когда трётся о мою ладонь.

— Хорошая девочка, — говорю я шепотом.

Несмотря на то, что она была подарена мне отцом, Изабелла стала самым важным живым существом в моей жизни. Она верна до мелочей и делает за меня грязную работу, помогая мне в убийствах и проглатывая их на ужин при каждом удобном случае.

Она не разговаривает и не просит многого, но она умеет дарить любовь так, как может только животное. Она дарит нежное, спокойное общение, не ожидая взамен ничего экстраординарного.

Я чувствую вину за то, что не проводил с ней столько времени, сколько должен был.

Встав, я выхожу из домашнего кабинета, поднимаюсь по лестнице, пока не оказываюсь в коридоре, где находится моя спальня, прохожу в соседнюю комнату и помещаю Изабеллу обратно в ее террариум, который тянется вдоль всей дальней стены.

— Я приведу домой нового друга, — говорю я ей. — Так что веди себя хорошо. Она друг, а не еда.

Изабелла игнорирует меня, свернувшись калачиком на дне своей огромной стеклянной клетки.

Я поворачиваюсь, но перед уходом делаю паузу и добавляю напоследок.

— Она временная, так что не привязывайся.

* * *

Я стучу костяшками пальцев по тяжелой дубовой двери домашнего офиса Али, затем поворачиваю ручку, чтобы войти, ожидая увидеть его напряженно работающим за своим столом. У нас есть новая линия рождественских украшений, до выхода которой осталось несколько месяцев, и я отправил ему макеты на утверждение. Чего он не знает, так это того, что они уже одобрены и направляются в нашу рекламную команду, но это то, о чем ему знать и не следует.

С тех пор как Али попал в хоспис, я регулярно сообщаю ему о том, что уже сделано. Это помогает ему чувствовать себя нужным и полезным.

Если бы я был на его месте, я бы хотел, чтобы кто-то делал это для меня. Принять смерть — это тяжело, но ещё тяжелее осознавать, что ты бесполезен, пока жив.

Однако, когда я захожу в кабинет, я вижу Али, лежащего на диване в дальнем углу комнаты. Рядом с ним сидит медсестра из хосписа Шайна.

— Что случилось? — спрашиваю я, быстро подходя к нему.

Шайна качает головой и отмахивается от меня, обходя кровать, чтобы проверить его жизненные показатели.

Али лежит с закрытыми глазами, и это вызывает у меня тревогу. Я смотрю на него, замечаю, как ровно поднимается и опускается его грудь, и пытаюсь успокоиться, напоминая себе, что для меня лучше, если он будет ближе к смерти.

— Что-то не так? — спрашиваю я, на этот раз более настойчиво.

— Всё в порядке, — хрипло отвечает он. — Просто… я сегодня немного устал.

Я киваю, поджимаю губы и снова обращаю внимание на Шайну.

— Выйди.

Она невесело усмехается и снова качает головой, прежде чем выпрямиться.

— Вам лучше следить за своим тоном, мистер Фарачи. Я не работаю на Вас.

Её неуважение раздражает меня, и мне приходится сделать глубокий вдох, чтобы сдержать гнев, который так и хочет вырваться наружу. Она выполняет свою работу.

— Всё в порядке, Шайна. Дай нам немного времени, — отвечает Али, открывая глаза, налитые кровью.

Она поджимает губы, прежде чем вздохнуть.

— Пойду, приготовлю Вам чай, чтобы успокоить желудок. А Вы, — говорит она, поворачиваясь ко мне. — Не делайте ничего, что могло бы повысить его давление, вы поняли? Ему нужен отдых.

Я коротко киваю.

Она приподнимает бровь, прежде чем, наконец, развернуться и оставить нас одних.

Я прохожу через комнату и хватаю один из стульев, стоящих перед его столом, тащу его, пока он не оказывается рядом с диваном, а затем сажусь, опираясь локтями на колени.

— Шайна слишком опекает меня, — жалуется он.

— Она выполняет свою работу, — отвечаю я с той же уверенностью, с какой только что успокаивал себя.

Он усмехается.

— Я прекрасно могу справляться сам.

Я подаюсь вперед, когда он двигается, кладу руку ему на спину и подпираю подушки позади него.

— Сегодня воскресенье, — говорю я, пытаясь убедить его вернуться на место. — И нет ничего важнее, чем отдых, который тебе сейчас необходим.

Он качает головой, пытаясь сдержать кашель.

— У меня нет на это времени. Сегодня на ужин придет кое-кто, чтобы познакомиться с Ясмин.

Я наклоняюсь вперёд и понижаю голос: — Мне неприятно говорить тебе это, старик, но… у тебя вообще не осталось времени.

Али смеётся.

— Придурок.

Я хихикаю и откидываюсь на спинку стула.

— Суть в том, что ты должен беречь свою энергию для вещей, которые имеют значение.

Его лицо становится серьёзным, и он поворачивается ко мне.

— Это важно, Джулиан. Я