Читаем без скачивания Порох, деньги и красного бокал - Эрик Поладов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я вас слушаю.
Массимо вышел из ступора. Она обратилась к нему. Предыдущие два покупателя уже ушли, чего Массимо даже не заметил.
Девушка деликатно посмотрела в глаза Массимо и повторила:
— Говорите. Я слушаю.
А что сказать? Что там нужно для дома?
— Я-а-а… — растерянно проронил Массимо, пребывая в неведении, что сказать. — Я ещё не определился с чаем.
До чего же приятно звучит её голос, когда она рассказывает о чаях:
— У нас имеется одиннадцать видов зелёного чая и девятнадцать чёрного. Какой бы вы хотели? Есть крупнолистовой, мелколистовой, гранулированный? Китайский, кенийский, камбоджийский, индийский, угандский, цейлонский?
— Н-н-н-наверное, я ещё подумаю.
— Хорошо — быстро ответила девушка.
Массимо сделал шаг в сторону, пропуская следующего покупателя. Он продолжал стоять на месте, любуясь её внешностью. Бразильянка посмотрела на него и, смеясь, с широкой улыбкой произнесла:
— Вообще-то, стеллаж с чаем в том конце.
Массимо улыбнулся в ответ. Её смех стал для него чем-то вроде финального штриха. Не сразу, медленно и неохотно, но всё-таки он поплёлся к стеллажу с чаем, а когда дошёл, то вновь посмотрел в сторону девушки и так замер минут на десять.
Ни разу не посмотрев на полки с чаем, Массимо сказал остолбенелым голосом:
— Мне, пожалуйста, сто грамм чёрного и сто грамм зелёного.
В тот момент он был единственный среди покупателей.
— Какой сорт? — уточнила девушка.
— На ваше усмотрение.
Выразив задумчивость, она спросила:
— Затрудняетесь с выбором?
— Да… типа того.
— А что любят ваши родные?
— Я живу один.
— Тогда… что скажете, если я размешаю несколько сортов с одной полки? Они в одинаковую цену.
Она сделала ему предложение, от которого он не мог отказаться. Господи! Она предложила чайное ассорти. Это великолепно. В голосе Массимо раздавались отголоски восхищения:
— Прекрасно. Буду счастлив.
Бразильянка засмеялась ещё сильнее, когда сказала:
— Это всего лишь чай.
Массимо не стал медлить с ответом:
— Бывает же такое, что для полного счастья нужно так мало.
В очередной раз девушка улыбнулась.
Её идеальные зубы и пухлые губы цвета алой розы к той секунде уже отпечатались в голове Массимо.
Далее, всякий раз, на вопрос девушки «что-нибудь ещё?», Массимо обязательно произносил наименование какого-нибудь товара. Не важно, что именно, лишь бы был повод проторчать в бакалее ещё какое-то время.
— Что-нибудь ещё? — спросила девушка.
Массимо говорил первое, что приходило на ум: рис, муку, сахар, кофе трёх сортов, специи, макароны, мыло, сахарную пудру, уксус, ванилин и ещё одну пачку риса. Когда Массимо во второй раз попросил сахар, а девушка напомнила ему об этом, он добавил: «рафинад».
Бразильянка оглянула сделанные покупки и ахнула, проронив:
— Вы уже давно не были дома? Наверное, вернулись из долгой поездки?
Массимо вслушивался в каждый произнесённый ею звук перед тем, как ответить:
— И мне она показалась длиною в вечность.
Он взял пакет с покупками, с большей частью из которых он не знал что делать.
— Спасибо за покупку. Приходите ещё. Будем вам рады — вежливо и с улыбкой произнесла девушка.
— Хоть завтра — голос Массимо показался каким-то зомбированным.
Бразильянка ещё раз посмотрела на пакет с покупками и сильно засомневалась.
— Думаю, это вряд ли. Здесь же всего хватит, минимум, на неделю.
— Тогда сейчас же позову толпу друзей к себе в гости. Они без чая жить не могут. Будет повод прийти уже завтра.
Девушка рассмеялась сильнее, чем это было прежде в их разговоре.
— Если у вас правда так много друзей, вы — счастливый человек.
Если бы она только понимала истинный смысл того, что ответил ей Массимо:
— Раньше, может быть так и было. Но мне кажется, что я только что стал самым несчастным.
В лавку вошёл мужчина преклонного возраста с тросточкой, который жил в паре домов от Массимо. Его звали Симоне Гилари. Он знал Массимо с ранних лет. Это был единственный среди всех стариков в квартале, с которым Массимо было в радость поболтать. Симоне знал толк в общении с молодыми. Тема разговора, манера общения, цензура и её отсутствие — Симоне не чувствовал преград в беседе с людьми. Возраст для него тоже не был помехой. Он находил общий язык с каждым. По этой части он всегда оставался продвинутым. Он часто прогуливался по местным улочкам и был очень заядлым курильщиком.
Не успел Симоне подойти к кассе, как девушка поздоровалась и уже положила перед собой две пачки нефильтрованных сигарет.
— Спасибо, детка — сказал Симоне, рассчитавшись за сигареты.
— Симоне! — воскликнул Массимо.
От неожиданности Симоне закашлял громче, чем обычно, и ещё сильнее, чем это делают все остальные, кто испытывает проблемы с лёгкими из-за сигарет.
— Массимо! Мальчик мой!
И тут Массимо стукнуло по мозгам кое-что очень громкое. Он понял, что старик может ляпнуть что-то вроде «когда выпустили?», «уже откинулся?» или что-то другое с прозрачным намёком на одну из недавних страниц из жизни Массимо.
Тогда Массимо почти прокричал:
— Вас подвезти!?
— А-а-а… — в растерянности Симоне тяжело вспоминал о том, что хотел спросить — …ты на машине?
— С сегодняшнего дня.
— Поздравляю. А давно…
Массимо заговорил ещё громче:
— Да-да! Дома всё отлично! — Затем он положил руку на плечи Симоне, приглашая пройти к машине, при этом продолжая трещать: — Да что мы всё обо мне. Как у вас? Как ваше здоровье? Что нового? Как дома? Бланка вышла замуж или нет? Всё хочу спросить у вас, но забываю…
Так продолжалось до нужного момента. Массимо не давал Симоне вставить слово до тех пор, пока они не закрыли дверь бакалеи снаружи.
И вот, когда Симоне уже располагался на переднем пассажирском сидении и они катили по вечерней дороге, он наконец-таки спросил:
— А когда ты вышел?
— В субботу — как ни в чём не бывало ответил Массимо.
Некоторое время Симоне непрерывно разглядывал его профиль.
— Как же ты возмужал. Кажется, даже вырос.
— Годы идут, сантиметры растут.
Начиная с этого момента, Симоне перешёл к их привычной манере общения:
— Главное, чтоб росли те сантиметры, которые в штанах.
Салон заполнил синхронный хохот.
— По-моему, там уже максимум. Мне больше не надо, а то ни одна щель не налезет.
Они оба продублировали смех, после чего Симоне потребовал
