Читаем без скачивания Самый страшный зверь - Артем Каменистый

Лодка стала первым трофеем и очень пригодилась, ведь на «Татавии» имелась всего одна, причем не такая вместительная. Теперь полтора десятка вояк погрузили на две и вели их за кораблем на буксире. Первоначальный замысел устроить высадку в стороне реализовать не удалось, помешал густой туман. Подходить к берегу — это риск напороться на камни; ждать в отдалении — это, значит, никого не дождаться.

В такой туман лодки долго будут искать дорогу к кораблю.

Так что продвигались медленно, на одной паре весел, уключины которых смазали как следует, а лопасти обернули тряпьем. Утренняя погода тихая, прибой почти успокоился, малейший шум могут услышать нежелательные уши.

Обошлось. Когда впереди сквозь разрывы в туманной мгле показались очертания берега, заставленного низкими домишками, отдали якорь, и первая партия устремилась вперед, не тратя время на выгрузку в лодки. Возле причала заметили мелкого мальчишку, несмотря на ранний час занятого какой-то возней с кучей выброшенных волнами водорослей. Бартолло, в очередной раз продемонстрировав свою непревзойденную меткость, снял его выстрелом в голову, без крика, веселым шепотом пояснив, что детская голова — это сплошные хрящи и самое удобное место, если шум нежелателен.

Патавилетти не очень-то любил, когда его солдаты развлекаются стрельбой по детям, пусть даже дмартам, но в этот раз смолчал. Бартолло поступил правильно, чем позже местные узнают о незваных гостях, тем лучше. А не вовремя подвернувшийся малец мог перебудить все селение.

Из-за домов доносился шум отдельных голосов, местные просыпались. Но лодки успели привезти еще две партии воинов, прежде чем какая-то толстуха, выйдя из-за угла, подняла крик.

И как не закричать, если один болт угодил ей в ляжку, а второй разнес ухо?

Поспешили, надо было оставить ее Бартолло.

На берегу в этот момент было четыре с лишним десятка воинов — половина от запланированного десанта. Но деваться некуда, начали действовать имеющимися силами. Патавилетти напомнил приказ: оцепить окраины селения и не позволить дмартам разбежаться по округе. На ходу ему пришлось перегруппировывать парней, а то они, движимые стадными привычками, как это принято у солдатни в предвкушении приятных моментов, норовили всей толпой податься в одну сторону.

Все равно без диспропорций не обошлось. А когда по мере продвижения отдельные группы начали натыкаться на женщин, началось то, без чего не обходится ни одна подобная операция. Бранью и пинками он разгонял стихийно возникающие очереди вокруг самых лакомых красоток и тащил их под охрану Манчини и Барбаро. Первый был кастратом, а второго за смазливую внешность и покладистый характер сделали бабой еще в казарме, причем ему это понравилось настолько, что с тех пор на девок он почти не смотрел и к тому же ни на шаг не отступал от самых строгих приказов.

На какой-то миг Патавилетти навел подобие порядка, но он был разрушен, когда очередной рейс лодок высадил на берег толпу оголодавшей матросни. Ребятки Гальбао даже драку с воинами затеяли, не поделив чуть ли не вшивого ребенка, и успокоить их удалось с великим трудом и еще более великим количеством брани.

Пока Патавилетти был занят этой проблемой, его люди остались без руководства, что привело к неприятностям. Усыпленные кажущейся беззащитностью селения, они будто взбесились, напрочь позабыв все наставления и то, чему их научила жизнь воинов. Потерявшие разум насильники и мародеры действовали мелкими группами, а то и в одиночку, игнорируя единый план действий. Местные бегали туда-сюда, местами не встречая препятствий, и наверняка немало ускользнуло в лес, выбрав смерть от хищников и голода вместо плена и церковного суда.

Что взять с дмартов?

Хотя о каком суде здесь может идти речь? Они уже все, считай, приговоренные.

Но это полбеды, местные начали огрызаться. Или одичали здесь не на шутку, позабыв, что их религия не терпит пролития человеческой крови, или не очень-то уважали свои верования, но беспечные вояки понесли потери в нескольких местах.

Толстуха, которую в самом начале подранили арбалетчики, затаила злобу и, спрятавшись в сенях, прикрылась грязной рогожей, пропустив мимо себя парочку ротозеев. А потом ударила в спины вилами. И хоть они были деревянными, проткнула одному шею, а второго, свалив на земляной пол, начала дубасить деревянным молотком. Убила бы, не подоспей на крики избиваемого подмога. Обнаглевшую бабу прирезали, пострадавшего с хохотом и подначками подняли на ноги, после чего смех чуть притих, потому что как минимум пара ударов пришлась в незащищенное лицо. Пачино и до этого не блистал особой красотой, но сейчас смотреть на него было откровенно страшновато.

Хлагенса нашли мертвым на околице, в глазнице торчал короткий нож, в шее собственное копье. Даскотелли с дружками покарал на месте его убийц, но это утешало слабо.

Мать Мескароша, по слухам, была слюнявой идиоткой. И Патавилетти был склонен в это поверить. А что еще можно подумать, если этот дуралей, соскучившийся по женской ласке, не нашел ничего лучшего, как, растопырив руки, с хохотом помчаться на не первой молодости бабищу, занятую запариванием какой-то бурды для вонючих свиней. Надо быть полным болваном, чтобы считать себя неотразимым красавчиком в любой ситуации и не знать, что кипяток в дамских ручках чреват болезненными воспоминаниями.

Теперь этот сын идиотки воет изголодавшимся волком, кожа с лица и шеи слазит, а следом и очередь мяса подойдет.

Если во всех вышеперечисленных случаях ответные меры были суровыми и следовали незамедлительно, то в последнем все пошло не так.

Это произошло в кузне. Приметное сооружение, опытные воины мимо такого ни за что не пройдут. Дурак тот, кто ищет серебро и золото. Их может вообще не оказаться в нищем селении, а вот железо пусть и не так дорого стоит, но все равно в цене, и купят его охотно где угодно. Прихватить пару инструментов несложно, и выручки за них хватит не на одну достойную гулянку.

Вместо того чтобы поживиться железом, Серето схлопотал им по глупому лицу. Шлем от таких приключений не всегда защищал, к тому же удар нанесли тяжелым молотом, а били от всей души.

Лица у Серето больше не было. К тому же кузнец снял с него шлем и броню, напялив все на себя. С застежками не разобрался, но кое-какой защитой обзавелся. Молот отложил в сторону, взявшись за трофейную секиру. И, засев за дверьми, не пускал никого внутрь.

Да никто особо и не рвался, нехорошо выглядевший труп Серето намекал, что лезть той же дорогой — не самая лучшая идея.

Три трупа, изуродованный Пачино и один ошпаренный до полусмерти идиот. Патавилетти едва не застонал после неутешительных подсчетов.