Читаем без скачивания Неизведанный Гиндукуш - Макс Эйзелин

Все выглядит нормально. Но что это: еще осталось шесть прекрасных лошадей под седлом? Неужели нам придется ехать верхом в базовый лагерь? Нет, это было бы слишком большое удовольствие. Ведь мы и так остались без рюкзаков: их взяли лишние носильщики. И теперь мы еще должны ехать верхом. Мы все же не экспедиция избалованных «салон-тирольцев», даже если и берем с собой походную мебель. Ханс-петер со своей обожженной ногой ― другое дело, пусть сидит на коне. Но мы!

Вдруг кому-то пришло в голову, что верховая езда по этим диким осыпям ― очень хорошая тренировка для равновесия и пригодится нам во время лазания, а что касается маршевой тренировки, то ее мы достаточно получим во время акклиматизационных выходов выше базового лагеря. Да и, кроме того, местные жители могут обидеться, если отказаться от лошадок. Подниматься на них до базового лагеря, даже если только до половины пути, ― это ли не приключение во время экспедиции в восточных странах? И как это будет смотреться на пленке Виктора, мы верхом на лошади!

Со смешанным чувством, можем ли мы позволить себе такую роскошь, садимся в конце концов в седла все, кроме Виктора, убежавшего со своей камерой далеко вперед. Избыток носильщиков и дополнительно взятые лошади пробьют солидную брешь в нашей экспедиционной кассе.

«Это примерно на сто пятьдесят франков больше, ― говорит задумчиво Симон, наш кассир, ― но зато мы ладим с местными жителями. Кто знает, может быть, в один прекрасный день нам это принесет больше пользы, чем эти сто пятьдесят франков?»

«Если даже и нет, то этой суммой мы внесли вклад в укрепление дружеских отношений между Афганистаном и Швейцарией», ― добавляет Ханспетер.

Перед выходом перегоняем наши машины в другое, более защищенное от песка место. Один из носильщиков изъявляет согласие тут же после возвращения в деревню сторожить их. Даже спать будет около машин, заверяет он клятвенно.

Я сижу на своей коричневой лошади и качаюсь из стороны в сторону. Поводья держит паренек в художественно залатанной кожанке, которую, видимо, носил еще его древний родственник. Нельзя сказать, что я чувствую себя героем. Но Симон весьма любезно дает мне необходимые инструкции, чтобы я во время резкого подъема или прыжка через каменистое препятствие не вылетел из седла.

Пять лет назад в Непале я «ехал верхом» к святому месту паломничества верующих индусов в Муктинатх. Прелести верховой езды длились, к сожалению, недолго. Маленькие лошадки оказались в действительности мулами и, видимо, не привыкли к седлу. Во всяком случае путешествие протекало значительно медленнее, чем если бы я добирался пешком. «Жжу, жжу», ― приходилось все время кричать и подстегивать прутом «лошаденку». После этого она шла несколько шагов или же, наоборот, останавливалась. На одном из подъемов старая сбруя не выдержала, подпруга оборвалась, седло вместе с гордым всадником соскользнуло с гладкой спины коня... и мы оба приземлились в песке.

«Жжу, жжу», ― кричат и здешние погонщики. Но здесь в противоположность непальским животные более породистые. Таджики ― знатоки по части лошадей и сами прекрасные всадники. Даже на большой крутой осыпи они на неподкованных лошадях чувствуют себя как дома, словно родились в седле.

«У нас в Европе не ездили бы верхом по такой местности, ― поучает меня Симон, ― а уж вниз ни в коем случае». Это портит коней. Но здесь они, наверное, уже привыкли. Таджикские лошади действительно уверенно идут по сильно пересеченному горному рельефу. И проходит совсем не много времени, как я, уверенно чувствуя себя в седле, освобождаю впереди идущего парня от должности поводыря и беру поводья в свои руки.

Узкая тропа круто поднимается вверх. Судорожно держусь за луку седла, чтобы не съехать назад, упираясь высокогорными ботинками, согласно инструкции Симона, в стремена. А вообще-то верно: подобная «верховая езда» требует большего напряжения, нежели передвижение пешком. Тем самым по крайней мере оправдывается аргумент, что езда верхом ― лучшая тренировка к предстоящим восхождениям. И вместе с тем это вносит веселое разнообразие в путешествие по горному миру.

Наш путь проходит по узкой теснине. По краям возвышаются песчаные пирамиды с громоздящимися на них скальными глыбами, готовыми в любой момент рухнуть.

Темп марша наших носильщиков удивительно высок. Если они будут так шагать, то честно заслужат надбавку. Яки же нас просто ошеломляют. Эти с виду неуклюжие четвероногие с лохматой шерстью буквально убегают от своих погонщиков, уверенно преодолевая крутые склоны, хотя несут на спинах вьюки до 120 килограммов весом. Как шерпам в Гималаях, так и горцам Вахана яки нужны во всех случаях жизни. Они одновременно вьючное, тягловое и верховое животное и, кроме того, дают еще молоко. И наконец, им еще приходится выступать в роли поставщиков собственного мяса.

После первого крутого подъема утесы Арганди-Паян переходят в отлогие пастбища. Старые, развалившиеся глиняные стены свидетельствуют, что раньше здесь было чье-то хозяйство, перенесенное теперь еще выше. На юге виднеются ледовые великаны ― цель нашей экспедиции. На севере виден Советский Таджикистан. Голые скалистые склоны гор и глубокие теснины закрывают горизонт.

Далеко на востоке видна величественная вершина из льда и снега ― пик Карла Маркса высотой 6726 метров. На горизонте видны и другие, нам неизвестные ледовые вершины Ваханского хребта. Это все отроги Памира, называемого «крышей мира», третьей по высоте горной системы нашей планеты.

Вдоль Оксуса проложена хорошая дорога. И, несмотря на слабую населенность, в прошедшую ночь фары многих грузовых машин пробивали ночную тьму.

На коше, где Симон и Виктор были так гостеприимно приняты во время разведки, останавливаемся и мы. Наши носильщики из Арганда, видимо, или знакомые, или родственники семье, живущей здесь на коше. Для нас, гостей, приносят прекрасный афганский ковер из Мазари-Шарифа. Затем нам предлагают кефир и сливочное масло. А мы угощаем их плавленым сыром, копченой колбасой и сухофруктами. После детального осмотра колбасы нам ее возвращают с сочувственной улыбкой.

Жители коша и носильщики любят веселье, вот и сейчас они шутят и озорничают. Энергичная красивая женщина крепкими руками бросает на землю чрезмерно навязчивого ухажера. Раздается громкий хохот, и как вознаграждение за толчок отвергнутый любовник получает поцелуй в обе щеки. Как в действительности отличаются эти «дикие» люди Вахана от всего того, что о них говорят и пишут! Здесь живет веселый, жизнерадостный народ.

Едем по крутому берегу речки. Во многих местах берега, подмытые водой, обвалились. По возможности держимся подальше от бурлящей реки. Когда уже нет другого выхода, и приходится ехать по краю головокружительного обрыва, мне хочется слезть с лошади. Взгляд вниз действует на нервы. Сейчас я с большим удовольствием доверился бы своим ногам, но всегда, когда я хочу соскочить с лошади, мы оказываемся в слишком узком месте.