Читаем без скачивания Дожить до 120 - Исаак Розовский

продолжим уже без тебя. Но для этого нам нужна твоя компьютерная программа по поиску «напарников». Так что заклинаю тебя нашей былой дружбой, передай ее нам по-быстрому и не заставляй меня применять для ее добывания методы, мне, культурному человеку, претящие. Кстати, не желаешь ли взглянуть?

Олигарх хлопнул в ладоши, и тут же в дверь ввезли тележку, на которой завернутый в темный полиэтилен лежал труп его однокурсника, того самого Сергея, которого Хаскин умолил этой ночью рассказать все, что тому известно. «Так вот откуда запах формалина», – мелькнула мысль.

– Это ему – за длинный язык, а тебе в назидание. Его мы устранили быстро и безболезненно, так что он не мучился. Тебе, если будешь упрямиться, придется хуже. Много хуже. Программу ты все равно нам передашь. Надеюсь, в этом сомнений нет? Так что решай. Мы даже знаем, что ее написал некий Кравцов. Кстати, с минуты на минуту его должны сюда доставить.

Тут внезапно распахнулась дверь и без стука вбежал некто, внешне очень похожий на олигарха, только помоложе, и что-то зашептал спонсору на ухо.

«Ах, это же сынок его. Вячеслав, кажется» – вспомнил Хаскин. Пару раз сынок присутствовал во время их со спонсором задушевных бесед о социальной ответственности крупного бизнеса.

Выслушав сына, олигарх нахмурился:

– Плохо, Слава. Очень плохо…, – а потом обратился к Хаскину: – Вот видите, Илья Львович, поспешишь – людей насмешишь. Каюсь, поторопился я. Кравцов ваш, увы, не у нас, а на Лубянке или на Петровке. Наши источники в силовых ведомствах сообщили. Что ж, вам же хуже. Теперь придется решать вопрос более оперативно.

– Молодец Костя! Теперь вам его не достать! – воскликнул Хаскин, рванулся, но ремни не пускали, и лицо его исказилось гримасой.

– Ну, насчет «не достать» ты, Илюша, маху дал. В любой момент.

– Так устраняем Кравцова? – спросил Слава.

– Ни в коем случае! Пока программу не получим, мы с него будем пылинки сдувать. Он у нас будет заместо дубликата на тот случай, если Илья Львович героем окажется и муку смертную примет, а программу не даст. Тогда уж мы через Кравцова ее раздобудем.

Он снова хлопнул в ладоши. Появился очередной в костюме, темных очках и почему-то в длинном и плотном кожаном фартуке.

– Вот познакомься, Семеныч. Это твой новый клиент. У тебя все инструменты готовы?

Семеныч кивнул.

– Ну, тогда будь готов уже к вечеру. Я-то хотел это дело до утра отложить, но обстоятельства изменились.

Потом он снова обратился к Хаскину:

– Тебе, Илюша, на размышления несколько часов. Либо сам программу выложишь. Тогда вот тебе, – олигарх вытащил из кармана стеклянную коробочку с черными таблетками и пояснил: – Цианистый калий. Надкусишь, и всё. Либо придется тебе до чистосердечного признания ручек-ножек лишиться. Семеныч большой мастер из человека обрубок делать. Как папа Карло, только наоборот. Но начнем по традиции с пальчика. Чтобы тебе, Илюша, легче было принять решение. А ну, Семеныч, неси свои пассатижи.

Семеныч исчез за дверью, но через минуту вернулся, держа в руках огромные, почему-то несуразно «веселенького» – розового – цвета, кусачки.

– Ну, вы тут занимайтесь, а я пошел. Зрелище не для моих нервов. Да и не для детских глаз. Пойдем, Слава, – снова улыбнулся «Брандо».

– Погодите, Александр Равильич, – остановил его Семеныч. – А опосля… процедуры врача пригласить? Чтобы там заражения не вышло. Антисептика.

– Еще чего? – сказал Александр Равильич. – Руку тряпкой обмотаешь, чтобы крови поменьше. И всё. До заражения дело не дойдет.

– Ясно. А потом что делать? Покормить его?

– И этого не надо. Пусть пред Отцом нашим небесным предстанет натощак. А то ведь обосрется. Пошли, Слава. А вам ни пуха, ни пера.

С этими словами, он с сыном вышел за дверь. Семеныч подступил к Хаскину, несколько раз примеривался, потом недовольно сказал:

– Да не дрожите вы так. Неровен час, рука у меня дернется. Вам же больнее будет.

Через минуту из подвала донесся нечеловеческий вопль, рев, в котором никто бы не смог опознать голос Ильи Львовича Хаскина. И он второй раз за сегодняшний день потерял сознание. На этот раз от боли.

Он не знал, сколько времени прошло. В подвале стало совсем темно, значит, уже вечер. Или близко к тому. Кружилась голова, жажда стала невыносимой, пульсирующая дергающаяся боль в утраченном пальце, ну да, фантомная, была мучительной. Он посмотрел на окровавленную тряпку, которой была обмотана его рука, и стал вслушиваться, не раздадутся ли шаги Семеныча с его пыточными инструментами. Он пытался подумать, что же делать дальше? Он не герой, боли боится страшно и, конечно, обо всем им расскажет. Но о чем? Программа-то не у него, а у Кости. А Костя в полиции. Может, они до него не доберутся. Не всесильны же они? Да, придется все рассказать, только надо по возможности тянуть время.

Порой Хаскин впадал в забытье и ему виделись яркие и сплошь приятные картинки из, казалось, совсем забытого детства. А потом снова возникала эта страшная реальность, по контрасту с картинками казавшаяся вовсе непереносимой. Хаскин снова застонал, так сильно дернуло за отрубленный палец. От боли он забылся, а когда сознание вернулось, то с ужасом услышал приближающиеся шаги.

***

Мы продолжали сидеть в гостиничном номере. Прошло два часа. Пронин развил бурную телефонную деятельность. Он названивал своим подчиненным, требовал, чтобы перекрыли все шоссе из Москвы и тщательно проверяли каждую машину. «Чтобы муха не пролетела!» – грозно рокотал он. Велел немедленно немедленно докладывать ему любую информацию, касающуюся этого дела.

– Слушай, Валя, теперь уж таиться нечего. Пусть срочно опубликуют фотографии этого спонсора и сынка, чтобы на каждом столбе висели. Как там у вас принято: «Разыскивается опасный преступник», – посоветовал ему Круглянский.

– Да, пожалуй. Теперь уж что? Теперь играем в открытую. Может, по телевизору срочно объявить? С фотографиями?

– Хорошая мысль! – одобрил Круглянский. – И пообещайте за информацию хорошее вознаграждение.

Генерал отрывисто отдал распоряжения об объявлении:

– Да, непрерывно давайте! Через каждые 10 минут… Да, пусть прерывают свои программы к едрене фене! И повторяют, повторяют… Ничего со зрителями не сделается, пусть себе возмущаются… Да, особо опасные преступники. Выполняйте!

– Ну, сейчас у нас на Петровке граждане все телефоны оборвут, – усмехнулся генерал.

Я чувствовал себя скверно. Люська погибла, ее не вернуть. Теплилась надежда, что хотя бы Хаскина удастся вызволить. Но и она слабела с каждой минутой. Попробуй найти иголку в стоге сена… «Какой страшный день!» – думал я, поражаясь, что это происходит со мной. И наяву. От тревоги я не мог усидеть на месте и безостановочно ходил по комнате, все сильнее хромая.

– Да перестаньте вы мельтешить, Костя. Уже в глазах рябит, – довольно резко сказал Пронин, который продолжал беспрерывно названивать начальникам каких-то подразделений. Они отвечали:

– Нет, ничего, товарищ генерал. Звонков полно, но все пустышки. Полезной информации – нуль.

На улице начинало темнеть, когда раздался резкий