Читаем без скачивания Дожить до 120 - Исаак Розовский

нет?» – думал я, ощутив неведомое мне доселе авторское самолюбие.

Прошло, наверное, полчаса. Наконец, Паша дочитал последнюю страницу и сказал:

– Нет, это никуда не годится. Куце вышло, неинтересно.

Я огорчился:

– Вот и Круглянский сказал, что буднично как-то все закончилось.

– Прав твой Круглянский. В таком виде публиковать нельзя. Читатели будут разочарованы. Но ты не расстраивайся. Концовку мы придумаем. Собственно, я ее уже придумал.

– Но это же не беллетристика, не вымысел. В том-то и ценность, что вся история от начала до конца чистая правда, – начал было возражать я.

– Правда, говоришь? Будет тебе чистая правда, – снова хмыкнул Паша. Вдруг его глаза округлились от удивления, и он воскликнул, показывая на что-то за моей спиной: – Ой, что это?

Я повернулся, чтобы посмотреть, и тут меня что-то со страшной силой огрело по затылку. В глазах все поплыло, комната зашаталась, а пол стал стремительно приближаться.

Когда я пришел в себя, то оказалось, что сижу на стуле, а все тело мое туго обмотано скотчем, так что я не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.

Надо мной возвышался Паша, потирая руку:

– Очухался? Вот и хорошо. А я из-за тебя, кажется, руку растянул.

– Паша, ты что? Что за дурацкие шутки? – я до конца все-таки не верил, что это он меня ударил и скотчем обмотал.

– Нет, брат, не шутки. Скоро узнаешь.

С этими словами он направился к компьютеру, стоявшему на столе в углу комнаты.

– Не трожь мой компьютер, – прошептал я.

– Ох, ох, какие мы нежные, – издевательски захохотал Паша, нагло уселся перед компом и стал быстро крутить мышку, просматривая мои файлы. – А-а, вот она! Вот она, программка, вот она, милая! – удовлетворенно добавил он. Потом достал из кармана заранее заготовленную флешку и переписал программу на нее, сделав еще две копии на всякий случай, положил флешку обратно в нагрудный кармашек рубашки и снова подошел ко мне.

– Эх, брат Костя. Хороший ты был парень, – сказал Паша, – но мне пора. Осталось только замести следы «преступления».

С этими словами он поднял канистру, которую держал в руках, когда я открыл ему входную дверь и так удивившую меня, отвинтил пробку. Сразу же в ноздри ударил запах керосина. Он стал лить жидкость на пол, побрызгал на стены, ушел в мамину комнату, потом на кухню. Видимо, полил керосином и там. Вернулся уже с пустой канистрой, брезгливо отбросил ее в угол. Канистра загромыхала.

– Нет, брат, не шутки, – повторил он. – А, ладно, придется тебе объяснить, что да как. Чтобы ты не ушел в лучший мир в неведении.

Паша уселся в кресло прямо передо мной. Лицо его я плохо видел из-за солнечного света, который лился в комнату из распахнутого окна позади него и слепил мне глаза.

– Собственно, я расскажу тебе концовку твоих записок. Для тебя это явится неожиданностью, уверяю тебя. Да, это моя лучшая в жизни придумка. Идеальное, так сказать, преступление. Представляешь, мне удалось убить сразу двух зайцев. Вот ты спрашивал, отчего видок у меня не блестящий. Еще бы ему быть блестящим. Это же какое потрясение – в одночасье лишиться отца и брата.

– Как? Твой отец умер?

– Да, и все из-за тебя.

– Из-за меня? – вытаращил я глаза.

– Ладно, хватит играть в шарады. Ты хоть знаешь, кто я?

– Паша.

– Правильно, Паша. А фамилия моя?

– Томилин.

– Да, но это фамилия матери. А отца моего покойного звали Александр Равильевич. Ничего тебе это имя не говорит?

Я на миг потерял дар речи, и только потом у меня вырвалось:

– Спонсор?

– Ну да, спонсор.

– Он твой отец?

Именно, именно. Я Павел Александрович Томилин. А старший мой брат Вячеслав Александрович. И фамилия у него Свешников. Фамилия жены моего папаши от первого брака. Ясно теперь?

Я был сражен и только, как выброшенная на берег рыба, хватал воздух широко открытым ртом.

– Да, о гипотезе Хаскина я узнал от тебя. И вся эта идея с «Агасфером», продлевающим жизнь платежеспособной части населения, у меня тогда же и возникла. Чтобы быть в курсе всего, что у вас там происходит, я и уговорил тебя писать записки. А сам вызвался быть редактором. Так что всю информацию ты же мне и поставлял.

– Значит, все твои слова о книге, об издателе, жаждущем ее публиковать, все блеф? – Я почувствовал, что по-настоящему огорчен. Ведь ни в коей мере не числя себя писателем, я в последнее время ловил себя на мысли: «А вдруг и вправду напечатают». И на душе становилось сладко.

– Увы, Костя, каюсь – блеф. Но история, действительно, классная. Знаешь что, если хочешь, я исполню последнюю волю умирающего и издам эту книгу. Назовем ее, к примеру, «Дожить до 120». А подзаголовок такой: «Посмертные записки Константина Кравцова». Но с моей концовкой. ОК?

А теперь вернемся к нашим баранам. Вернее, к первому зайцу. Так, вся информация была у меня в руках. А дальше уже дело техники. Переговорил с отцом. Он умный человек… Был. Сразу все понял. И оценил по достоинству. Я, понятное дело, находился в тени. Всей организацией занимался отец, а брат, так сказать, по медицинской части – на нем лежала грязная работа по ликвидации «напарников».

Паша сделал паузу, а потом продолжил:

– Кстати, в органах, наверное, удивились, что никаких счетов за услуги «Агасфера» так и не нашли. Еще бы им найти! Отец в этом деле дока был. Все деньги за вычетом накладных расходов переправлялись в офшор на Виргинских островах. Там же был открыт и «Агасфер-2», филиал головной фирмы. Тебе, дружище, вероятно, любопытно будет узнать расценки за наши услуги. А?

Я молчал.

– Нет, ты послушай. В самом начале, когда мы только раскручивались, ставка за год дополнительной жизни была установлена в размере 100 тысяч долларов, но уже через короткое время она была поднята до миллиона, а от богатеньких отбоя не было.

Вскоре выяснилось, что новая буржуазия к тому же очень плодовита и чадолюбива. В их кругу стало модно иметь трех и более детей. И для нежного отца (а иногда и матери) была нестерпима мысль, что какой-то неизвестный сопливый байстрюк самим фактом своего существования пожирает жизнь у его ненаглядных Дашеньки или Кирюши. Поскольку детям заведомо гарантировалась долгая жизнь, то и ставка была соответствующей – несколько миллионов. В последнее время возник новый и прогрессивный вид услуг – абонементное обслуживание, которое остроумцы окрестили "семейным подрядом", когда за 20 миллионов Центр комплексно решал проблему долголетия для всех членов семьи заказчика (вне зависимости от количества детей и любимых жен). Постепенно стали поступать заказы от политической элиты, а также иностранных клиентов. Спрос все увеличивался и сейчас в очередь записываются на год вперед. Словом, денег и без того столько, что можно было бы этот филиал не открывать. Я бы его и не открыл по причине врожденной лености. Делаю