Читаем без скачивания История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 4 - Джованни Казанова

В среду рано утром я увидел Лауру. Я сказал ей, что не могу ни писать, ни читать, попросив ее, однако, прийти завтра. Она положила мне на ночной столик то, что должна была передать, и ушла, достаточно наглядевшись, чтобы отчитаться перед К. К. о том состоянии, в котором меня застала.

Ближе к вечеру я почувствовал себя немного лучше и смог распечатать письмо, что написала мне К. К. Первое, что меня порадовало, был ключ от казена, который она мне прислала обратно, поскольку я уже раскаялся, что отдал его. Мне уже казалось, что я был неправ, и я почувствовал, что с этим ключом, возвращенным мне в руки, целительный бальзам растекается по моим жилам. Я увидел в конверте также письмо от М. М., которое прочел с жадностью.

«Подробности, которые вы прочли, или собираетесь прочесть, в письме К. К., заставят вас забыть, надеюсь, ошибку, что я совершила, собираясь доставить вам самый приятный сюрприз. Я все видела и слышала, и вы не поступили бы так, отослав этот ключ, если бы я не уснула за час до вашего ухода. Берите же ключ, что посылает вам К. К., чтобы вернуться в казен завтра вечером, раз небо уберегло вас от бури. Ваша любовь, быть может, заставляет вас сочувствовать, но не ругать женщину, которая, конечно, не давала вам основания для упреков».

Вот длинное письмо К. К., которое я привожу лишь потому, что считаю его интересным:

«Я прошу тебя, дорогой мой муж, не возвращать мне этот ключ; если ты не стал самым жестоким из людей, ты не сделаешь несчастными двух женщин, для которых ты единственный любимый. Зная твое сердце, я уверена, что ты придешь в казен завтра вечером и ты помиришься с М. М., которая не может прийти сегодня вечером. Ты увидишь, что ты неправ по всем доводам разума. Вот то, чего ты не знал, и что должен понять.

Как только ты вышел в ту ужасную непогоду, так меня беспокоившую, и перед тем, как я собиралась выйти и вернуться в монастырь, я была поражена, увидев М. М. Она сказала мне печально, что в скрытом помещении, где мы не могли ее видеть, она все видела и слышала. Она несколько раз делала попытку появиться, но не решалась, так как боялась оказаться некстати, как раз в такой момент, когда своим присутствием могла помешать примирению двух людей, которые обязаны были лишь любить друг друга. Она было уже решилась на это, к концу нашего разговора, но заснула. Она проснулась только от колокола, когда ты, передав неизвестный мне ключ, удалился, как будто сбегая из дурного места. М. М. сказала мне, что объяснит все у себя в комнате, и мы ушли к себе, при той ужасной непогоде, с большими трудностями, думая о тебе, который, по здравом уме, должен был бы, как она мне объяснила, оставаться в казене. Оказавшись в ее комнате, мы разделись, я — чтобы переодеться в мирянку, она — чтобы лечь в постель. Я подсела к ее изголовью, и вот, почти дословно, то, что она мне рассказала: „Когда ты оставила то кольцо у меня в руках, чтобы пойти узнать, чего хочет твоя тетя, я его внимательно рассмотрела и нащупала маленькую голубую точку. Не видя ничего на белом эмалевом фоне, окаймляющем арабеску, я увидела, что тут должен был быть секрет. Я взяла булавку и нажала на кнопку. Вообрази себе мое удивление и мое глубокое удовлетворение, когда я открыла, что мы любим одного человека, и в то же время огорчение, что я одна его узурпировала. Очарованная этим открытием, решив сразу использовать его для того, чтобы доставить тебе удовольствие поужинать с ним, я быстро закрыла твою Св. Катерину и вернула ее тебе, сделав вид, что ничего не знаю. Какая радость! Я почувствовала себя в этот момент счастливейшей из женщин. Зная твое сердце, зная, что тебе известно, что твой любовник меня любит, потому что я тебе показывала его портрет в своем медальоне, и видя, что ты не ревнуешь, я была бы достойна презрения, если бы питала чувства, отличные от твоих, тем более, что твои права на него должны быть намного больше, чем мои. Что касается тайны, которой ты окутала имя своего любовника, я решила, что это может быть только по его распоряжению, и я была восхищена твоей верностью и красотой твоей души. Твой любовник, решила я, должен опасаться потерять нас обеих, если мы откроем, что ни одна из нас не владеет его сердцем полностью. Ты не можешь себе представить, какое уважение ты мне внушила, когда я подумала, как ты смогла изобразить безразличие, когда, увидев его портрет в моих руках, ты могла решить, что он не тебя одну теперь любит. В восхищении от правильности моего суждения, я предалась сердцем и душой решимости действовать соответственно, таким образом, чтобы убедить вас обоих, что М. М. достойна вашей нежности, вашей дружбы и вашего доверия. Мое удовлетворение достигло высшей степени, когда я поняла, что мы трое станем счастливее в сотню раз, когда между нами не будет никаких секретов. С этой мыслью я решилась сыграть с вами двумя игру, которая должна в высшей степени увеличить вашу ко мне любовь. Я заменила тобой себя, доведя до совершенства мой проект, который стал казаться мне верхом человеческого ума. Ты позволила мне одеть тебя монахиней и с любезностью, основанной на самом высоком доверии ко мне, пошла в мой казен, не зная, куда идешь; отвезя тебя, гондола вернулась за мной, и я направилась туда, где, будучи невидимой, смогла видеть и слышать все, что происходило между вами. Будучи автором пьесы, естественно, я предвкушала удовольствие стать и зрительницей. Я была уверена, что мне не придется видеть ничего неприятного.

Я прибыла в казен через четверть часа после тебя, и ты не можешь представить мое удивление и очарование, когда я увидела того самого Пьеро, который забавлял нас в приемной, и которого ни я ни ты не смогли узнать. Но появление его в виде Пьеро было единственным театральным эффектом, доставившим мне удовольствие. Мои опасения, мое беспокойство и мое недовольство разразились в ту же минуту, и я почувствовала себя несчастной. Наш любовник воспринял все обратным образом, он ушел в отчаянии, он меня еще любит, но думает лишь о том, чтобы исцелиться от своей страсти, и он этого добьется. Возвращение этого ключа сказало мне, что он не вернется больше в казен. Роковая ночь, когда я, не имея другого намерения, кроме как сделать троих счастливыми, сотворила троих несчастных, и это будет стоить мне жизни, если ты не сможешь заставить его прислушаться разума, потому что без него я не могу жить. У тебя наверняка есть способ ему написать, ты знаешь его, ты сможешь отправить ему этот ключ вместе с письмом, которое убедит его прийти в казен завтра или послезавтра вечером, чтобы переговорить со мной хотя бы один раз, я на это надеюсь. Спи сегодня, дорогая моя подруга, и напиши ему завтра всю правду, пожалей свою бедную подругу и извини ее, если она любит твоего любовника. Я также напишу ему короткое письмо, которое ты положишь вместе со своим… Я причина того, что он больше тебя не любит, ты должна меня ненавидеть, но ты меня еще любишь, я обожаю твою душу, я видела его слезы, я видела, насколько глубоко он любит меня, я его теперь понимаю; я не знала, что бывают мужчины, способные так любить. Я провела ночь в аду. Не думай, что я сержусь, дорогой друг, что я узнала, что ты рассказала ему, что мы любим друг друга как муж и жена; это меня не смущает; это не нескромность перед ним, — свобода его разума равна доброте его сердца.“