Читаем без скачивания Парень встретил парня - Дэвид Левитан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даже для Беспредельной Дарлин это чересчур.
– По-твоему, Джони не раскусила бы Чака, если бы он закрутил роман с ней из мести?
Беспредельная Дарлин кладет мне руку на плечо и заглядывает в глаза.
– Да ладно тебе, Пол! – говорит она. – Каждому известно, что любовь толкает на глупости.
Лицом к лицу я вижу Беспредельную Дарлин насквозь. За помадой, тушью, шрамом от ветрянки на нижней губе, за девушкой и парнем я вижу человека встревоженного, смущенного, искреннего. Интересно, она тоже видит, что скрыто за моей маской? Видит любовный сумбур за липовым спокойствием? Про поцелуй в подсобке она может знать, только если это на лице у меня написано. Неужели у меня психоз так же удобочитаем, как у нее?
– Мы должны что-то предпринять, – говорит Дарлин. – Мы должны остановить Брака.
– Каким образом?
– Не знаю. Перво-наперво ты должен поговорить с Джони.
Ну вот, чуяло мое сердце…
– Хочешь, чтобы я сказал Джони, что Чак встречается с ней, чтобы насолить тебе?
– Может, не именно этими словами, но, по сути, так.
– И думаешь, она меня послушает?
– Милый, если она перестала слушать тебя, это будет проблемой номер один.
Я знаю, что тут она права.
– Ладно, – соглашаюсь я, предполагая, что Беспредельная Дарлин вздохнет с облегчением, но никакого облегчения в ней не чувствую.
– Вон они. – Беспредельная Дарлин показывает на Джони и Чака: те сидят в столовке, ухитряясь есть и тискаться одновременно. – Сейчас самое подходящее время.
Разумеется, я хотел бы разыскать Ноя (хотел бы ведь?), но отказать Беспредельной Дарлин не могу. Под ее бдительным взором я отправляюсь к Джони.
Джони даже не отлепляется от Чака, когда я появляюсь в поле ее зрения. Она позволяет ему запустить руку в задний карман ее брюк. Я с трудом сдерживаю громкое «фу-у-у!».
– В чем дело? – Джони ершится, значит, мое «фу-у-у!» получилось заметным.
– Мы можем поговорить?
– Да, конечно. – С места Джони не сдвигается.
– То есть не здесь.
Джони смотрит на Чака, который смотрит на меня.
– Можно же и прямо тут поговорить? – спрашивает она, снова поворачиваясь ко мне.
– Нет. – Слово короткое, но сильное, как гранд-слэм в бейсболе. Я не намерен разговаривать с Джони при Чаке, потому что подошел не для этого. Джони не намерена уступать, я это уже чувствую. А с моим «нет», с моим сильным гранд-слэмом наша дружба превращается в войну.
– Почему мы не можем поговорить тут?
– Потому что я хочу поговорить с тобой наедине.
– Ну, значит, сейчас не получится. Я занята.
Занята Чаком, который заложил ей руку в задний карман. Который уминает жареную картошку и, наверное, думает, что план насолить Беспредельной Дарлин работает на «отлично».
– Ну тогда извини за беспокойство! – язвлю я, надеясь напоследок вызвать у нее чувство вины, и резко отворачиваюсь, потому что слишком боюсь проверять, вызвал ли желаемую реакцию.
В столовой Ноя нет, а мне сейчас очень хочется его увидеть. Я спрашиваю о нем окружающих, и Барби говорит, что видела его у футбольного поля с фотоаппаратом в руках. Я тотчас отправляюсь туда.
Ной именно там, где сказала Барби, – на краю футбольного поля между линией ворот и окружающим лесочком. Он смотрит в объектив, поза безмолвно-выжидательная. Я приближаюсь к нему со спины, но, что конкретно он снимает, не пойму. Я вижу лишь пустые трибуны, рядом наполовину полный мусорный бак и больше ничего.
Раздается негромкий щелчок, потом еще один. Я подхожу к Ною сбоку, смотрю на его растрепанные волосы, на его синее худи и понимаю, как сильно соскучился. Больше прикосновения, больше поцелуя мне хочется просто поговорить с ним.
По ощущениям Пол, который целовал Кайла, – совсем не тот человек, что Пол, который сохнет по Ною. Сейчас я на сто процентов Пол, который сохнет по Ною. Я другой Пол в другой стране.
– Привет! – говорю я. Ной поворачивается ко мне, не отрываясь от камеры. Он не улыбается, не говорит ни слова. По-прежнему сама сосредоточенность, он рассматривает меня в видоискатель.
Я приближаюсь до тех пор, пока в линзах объектива не появляется мое отражение.
– Все психуют, – продолжаю я. – Я психую. Вокруг такое творится. Боже, я так по тебе соскучился! Прости, что был не на связи.
Раздается еще один щелчок. Я улыбаюсь уже после того, как снимок сделан.
– Все в порядке, – говорит Ной, опускает фотоаппарат, и в линзах я вижу его отражение вниз головой.
– Как твои выходные? – спрашиваю я.
– Хорошо. Я кое над чем подумал. – Судя по его интонации, «кое над чем» целиком и полностью подразумевает меня, и продолжение мне не понравится.
– А именно?
– А именно… Может, нам стоит немного сбавить обороты. Взять тайм-аут.
Я киваю, будто понимаю, о чем речь, но потом спрашиваю:
– Почему?
– Потому что мне нужно.
– Почему?
– Потому что… Чувствую… Чувствую, что не знаю, что чувствую. Ты мне очень нравишься, но, что это значит, я не знаю. Я не знаю, что ты хочешь от меня. Я не знаю, смогу ли дать это тебе. На выходных я ездил в свой старый дом и думал обо всем этом. Я говорил со своими старыми друзьями о тебе, о себе и, услышав их мнение, понял, что ввязался в отношения, к которым, вероятно, не готов. То есть я знаю, что ты меня не обидишь, но при этом не хочу загонять себя в угол, в положение, где меня можно будет обидеть. Хлоя, Анжела и Джен объяснили мне, что такое возможно, и я понимаю, о чем они.
Что в сухом остатке, мне ясно.
– У тебя психоз, – изрекаю я.
Ной слабо улыбается.
– Наверное. Но мне нужно с этим разобраться, и, пока я разбираюсь, я не могу быть с тобой.
– Ты чересчур заморачиваешься, – замечаю я, а сам думаю: «У тебя куча причин со мной расстаться. Почему ты выбрал эту?»
Ной поднимает фотоаппарат к глазам.
– Не снимай меня, – прошу я.
– Ладно. – Он опускает фотоаппарат.
– Хочешь заняться чем-нибудь сегодня после обеда?
Он качает головой.
– Как насчет четверга? – предлагает он.
– Насчет четверга, – эхом повторяю я. Он что, придерживается какой-то формулы, которая допускает свиданку в четверг, а сегодня после обеда – нет?
Мне это не нравится, но я понимаю, о чем Ной. «Осторожнее», – говорит он.
