Читаем без скачивания Парень встретил парня - Дэвид Левитан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лайфхак работает. Пока Тони срывающимся голосом вещает о справедливости, предупреждении, любви между братьями и сестрами всей земли, Джони хватает Чака за руку и утаскивает прочь от пинбольных автоматов. Секунду спустя Джасмин поступает так же с Тедом, а обнимает его только после того, как Джони оборачивается на них посмотреть.
– Отличная работа! – хвалю я Тони.
– Я колебался между этой песней и «Майкл, греби к берегу»[38].
Мы смотрим на окружающие нас парочки и решаем, что пора от всех отдохнуть.
Завтра мы отправимся на гору.
На горе
Если ты гетеро с религиозными ханжами-родителями и хочешь счастья в личной жизни, скажи им, что ты гей. Так считаем мы с Тони. Пока его родители не просекли, что он гей, они его близко к девушкам не подпускали. А сейчас, стоит обмолвиться, что он мутит что-то с девушкой – с любой девушкой, – его провожают к двери чуть ли не с песней.
Мы с Джеем ждем на парковке прачечной по соседству с домом Тони, который врет родителям, что отправляется на прогулку с одноклассницей Мэри Кэтрин Элизабет. Родители тут же предаются мечтам о Непорочных Связях и снабжают сына наличностью. Из дома Тони выходит одетым для сдержанного флирта. Когда он садится в машину, я швыряю ему спортивную сумку, и он переодевается в одежду для похода. Джей высаживает нас у местного водохранилища для питьевого водоснабжения, и мы отправляемся на гору.
На самом деле это не гора. Не как в Скалистых горах или в Аппалачах. Любой серьезный альпинист назвал бы ее холмом. Но мы с Тони не серьезные альпинисты. Мы провинциальные подростки-геи, которым нужны природа и туристические тропы. Обожаю растворяться среди деревьев. Я был здесь столько раз, что и потеряться не боюсь.
Впервые я пришел сюда с Тони. На самом деле это его гора. К тому времени мы общались несколько недель: брали напрокат фильмы, тусовались в молле. Тони сказал, что хочет показать мне интересное местечко, и однажды в пятницу после уроков я заскочил к нему домой. До этого водохранилища мы шли пешком около часа. Ранее я миллион раз проходил и проезжал мимо, а на гору не поднимался никогда.
Тони знает названия деревьев и птиц. Пока мы гуляем, он называет их мне. Я стараюсь запоминать, но информация в голове не задерживается. Для меня важна эмоциональная суть того, что вокруг. Я до сих пор помню камень, на котором мы разговаривали во время нашей первой прогулки сюда. Я всегда приветствую дерево, на которое пытался залезть во время четвертой прогулки и чуть не сломал себе шею. А еще есть поляна.
Про нее Тони поведал мне не сразу. На второй или на третьей прогулке он показал на густо растущие деревья и объявил: «За ними есть поляна». Потом мы несколько раз заглядывали за деревья: там впрямь оказался травянистый участок, на котором уместилась бы пара трейлеров, со всех сторон окруженный стволами, ветвями, листьями. Лишь через пару месяцев прогулок по горе Тони признался, что жил на той поляне целую неделю – неделю после того, как родители узнали, что он гей. Однажды, когда Тони был в школе, его мать решила сменить ему зимний гардероб летним и перебрала ящики платяного шкафа. Во фланелевой рубашке она обнаружила журнал. Ничего пошлого – старый выпуск «Адвоката»[39], купленный Тони в одну из поездок в город. Его мать догадалась не сразу – приняла «Адвокат» за литературу для юристов. Потом она села на кровать сына, просмотрела содержание, и секрет Тони перестал быть секретом.
Родители не выгнали Тони из дома, но сделали так, что он сам захотел уйти. Родители не кричали на него – вместо этого они громко молились, озвучивая гнев, разочарование, чувство вины по отношению к сыну в виде обращений к Господу. Случилось это, когда Тони еще не знал меня – не знал никого, кто поддержал бы его и объяснил, что с ним все нормально. Он взял палатку, кое-что из одежды и устроился на поляне. Тони продолжал ходить в школу и сообщал родителям, что он в полном порядке. В итоге Тони навязали перемирие: он вернулся домой, родители пообещали сдерживать свое осуждение. Молитвы стали тише, но по-прежнему оглашали воздух. Доверять родителям Тони больше не мог – только не в ипостаси гея. Считанные любовные послания в свой адрес он хранит в коробочке в доме у Джони, журналы не покупает, а берет у меня. Имейлы отправляет только из школы или от друзей – его домашний компьютер теперь мониторится.
Знаю, Тони до сих пор периодически приходит на поляну подумать и помечтать. Каждый раз, когда мы проходим мимо, я беззвучно ее приветствую. Вместе мы на ней никогда не сидим. Не хочу мешать его уединению. Хочу быть рядом, когда он решит, что уединяться хватит.
– Как дела с Ноем? – спрашивает Тони сегодня, когда мы отправляемся в поход. Как обычно, на тропе, кроме нас, ни души.
– Хорошо. Я скучаю по нему.
– Ты хотел бы, чтобы сейчас он был здесь?
– Нет.
– Хорошо.
Мы проходим чуть дальше, и Тони спрашивает:
– А с Кайлом как дела?
Я обожаю Тони, потому что в его вопросе ни капли осуждения.
– Не пойму, в чем дело, – признаюсь я. – Кайл то любит меня, то не любит. Сейчас он во мне нуждается. Почти уверен, что скоро нуждаться перестанет.
Несколько минут мы идем молча, но я знаю: с темы Тони не сбился.
– По-твоему, это здоровое стремление? – наконец спрашивает он.
– По-моему, хорошо, что Кайл открывает свои чувства, – говорю я.
– Я имел в виду не для него, а для тебя.
Я сбит с толку.
– Так это ведь Кайл просит помощи. Что нездорового в этом может быть для меня?
Тони пожимает плечами.
– Дело в том, что на этот раз я особо не уязвим, – поясняю я. – Выходки Кайла ничего для меня не значат.
– А в прошлый раз ты понимал, что уязвим?
На этот вопрос я могу ответить уверенно.
– Да, конечно, когда влюбляешься, всегда так.
– Мне этого не понять, – вздыхает Тони, и я вижу в нем отражение своей тоски по Ною. Разница в том, что для Тони эта тоска не имеет лица и имени.
– В один прекрасный день ты встретишь своего принца, – уверяю я.
– Встречу и сразу спрошу: «Где тебя так долго носило?»
Мы добираемся до самого крутого склона
