Читаем без скачивания Год Иова - Хансен Джозеф

— Привет, мистер Джуит, — говорит молодой Джой Пфеффер.

Молодой Джо Пфеффер, конечно же, далеко не молод. Ему, по подсчётам Джуита, тридцать семь. Отец зачал его в девятнадцать и погиб ещё до его рождения. Его матерью была Фрэнсис Ласк. Именно её сияющую улыбку Джуит видит сейчас за прилавком у кассового аппарата. Молодой Джо совсем не похож на своего отца, который был невысокого роста, курносым, голубоглазым и русоволосым. Молодой Джо высок, нос у него прямой и длинный, волосы чёрные, а на подбородке ямочка. В школе Фрэнсис Ласк славилась своей ямочкой на подбородке. И, конечно, сияющей улыбкой. Джуит не знает, что стало с Фрэнсис Ласк.

Молодой Джо передаёт через прилавок три белых бумажных пакета с красной надписью «Пфеффер». Девушка в голубой жакетке и бело-голубых туфлях. Жакетка и туфли словно подскакивают на ней. Она кладёт шелестящие пакеты в проволочную корзинку, прицепленную к коляске, в которой дремлет малыш, выкатывает коляску вместе с покупками на улицу. Ни обувь, ни коляска не дают её торопится, но вся она, тем не менее, словно подскакивает, даже стоя на месте. Её груди подпрыгивают под расстёгнутой голубой жакеткой, и голова ребёнка, который вовсе и не думает просыпаться, подпрыгивает им в такт. Молодой Джо провожает взглядом девушку и ребёнка, пока те не скрываются из виду.

— Всё ещё хотите стать пекарем, мистер Джуит?

— Я хотел бы серьёзно поговорить с вами об этом, — говорит Джуит. — У вас найдётся для меня пять минут? Я угощу вас чашкой кофе.

Молодой Джо оглядывает жизнерадостное жёлто-белое помещение. Над прилавком наклонилась высокая седая дама. Она сосредоточенно рассматривает вереницу птифуров. Сейчас она единственный покупатель. Хлопает дверь, и за прилавком появляется мальчик в белом колпаке и переднике. Он принёс с кухни поднос со сдобными плюшками. Он невысокого роста. У него голубые глаза, курносый нос и русые волосы. Молодой Джо отодвигает стеклянную перегородку, и мальчик ставит поднос внутрь, в витрину рядом с прилавком. Плюшки усыпаны сахаром, а лицо мальчика покрыто каплями пота. Молодой Джо говорит ему:

— Это мистер Джуит. Он знал твоего дедушку.

Мальчик вытирает руку о передник и протягивает её Джуиту через прилавок Он говорит, что рад познакомиться с Джуитом, но при этом не улыбается, что выдаёт его схожесть с погибшим Джоем, который по натуре был грустным мальчиком. Новый грустный мальчик спрашивает:

— Вы вместе воевали на Второй Мировой войне?

— Мы вместе учились в школе, — говорит Джуит.

Словно со стороны, он слышит, как отмечает схожесть мальчика с его дедушкой и спрашивает, не зовут ли мальчика Джо Пфеффер Третий. В ответ он слышит, что мальчика зовут Питер-Пол, а затем слышит, как Молодой Джо велит Питеру-Полу побыть за прилавком, пока они с мистером Джуитом выпьют по чашке кофе. Джуит оказывается на жёлтом деревянном стуле со спинкой за одним из трёх маленьких круглых столиков, что стоят в переднем углу пекарни. Он пьёт кофе из бумажного стакана в жёлтом пластмассовом подстаканнике. Он берёт плюшку с бумажной тарелки и ест её. Молодой Джо тоже ест плюшку и Джуит случайно ловит себя на мысли, что Джо, вероятно, делает это нечасто — иначе он бы не был таким худым. Каким-то образом Джуиту удаётся задавать вопросы о бизнесе, о возможностях, о количестве товара, о ценах, надбавках, прибылях, о расходах, о времени, которое занимает работа, и времени, которое занимает продажа. Но он говорит и слушает так, словно находится во сне. Словно всё происходящее нереально. Вопрос, который ему задал мальчик, отбросил его на много лет в прошлое. Теперь реальностью стало прошлое, прочее — лишь сон.

Джой вёл хлебный фургон по прямой узкой улице. Высокие эвкалипты по краям улицы, казалось, росли из своих теней. За шершавыми стволами этих деревьев простиралась пустующая равнина фермерских земель. Вдалеке под Деревьями дремала россыпь белёсых хижин. Слева под грубым коричневым покрывалом в холодных лучах зимнего солнца дремали горы. Было воскресенье, и старый фургон, поднимаясь в гору на колёсах с деревянными спицами, гремел своими порожними полками, но всё ещё хранил запах свежевыпеченного хлеба, корицы и шоколада. Джой оснастил этот старый фургон новым радио, купленным в «Пепбойз», магазине для автомобилистов. Толстый, лысый и раздражительный старый Герман бранил его за это с грубым немецким акцентом, которого никогда старался не допускать. Но фургон водил Джой. Поэтому, когда он сказал, что истратил собственные деньги, отец неохотно смирился. Поэтому теперь кабину наполняла классическая музыка, которая лилась из чёрного радио, висевшего под приборным щитком в клубке проводов, как муха в паутине.

Джуит слушал музыку, но кроме того он смотрел на Джоя, который сегодня выглядел совсем не таким Джоем, какого привык видеть Джуит. Он был в костюме и галстуке. Как, впрочем, и Джуит, но Джуит гордился своей внешностью и старался всегда, как и его мать, одеваться красиво. Джою одежда была безразлична — кроме тех случаев, когда он гулял с Фрэнсис Ласк. Старые джинсы, верёвочные галстуки, фланелевые рубашки, какие-то неаккуратные, иногда рваные, даже не всегда чистые — Джоя они вполне устраивали. Он никогда не задумывался о том, что он красив. О том, что он красив, знал Джуит, но Джуит никогда ему этого не высказывал. Джой бы просто насмеялся над ним. Однако в этот полдень Джуит едва удержался от того, чтобы это высказать.

— Насмотрелся? — спросил Джой.

Джуит отвернулся.

— Правда всё прошло хорошо?

Он говорил о том, как они читали вслух выдержки из Библии под высокими, серыми, стрельчатыми арками в большом бетонном здании церкви в Кордове. Они читали вслух, а хор певчих в тёмно-красных одеждах исполнял рождественскую кантату. Сидя этим ясным утром в пекарне, Джуит потягивает свой кофе, беседует со взрослым сыном Джоя, слышит где-то на заднем плане голос подросшего внука Джоя, звуки кассового аппарата и не может взять в толк, почему изо всех молодых актёров в округе для выступления вместе с хором выбрали именно их — его и Джоя. Он вспомнил, как они соврали священнику, чтобы уйти, как только закончатся их роли, и послушать в фургоне выступление оркестра Нью-Йоркской Филармонии. Это была идея Джоя. Джою не хватало хорошей музыки. В те дни никому ничего не хватало.

— У тебя хорошо получилось, — сказал Джой. — У тебя всегда хорошо получается.

— Ничуть не лучше, чем у тебя, — сказал Джуит.

— Если б я перевирал каждое слово, ты бы сказал то же самое.

Проницательность Джоя путала Джуита. Нередко ему казалось, что Джой вообще не замечает его — что он где-то далеко, когда их голые тела находятся рядом. Даже в такие минуты ему иногда казалось, что Джой находится на расстоянии от него, думает о чём-то другом, о чём-то таком, что не входит в кругозор Джуита. А джуитов кругозор был узким. Когда по радио передавали спектакли, он слушал как актёры произносят свои реплики. В магазинах грамзаписей его интересовали такие пластинки, как, например, «Макбет» с участием Мориса Эванса и Джудит Андерсон. Сейчас все его старые пластинки уже до того заслушаны, что звуковые помехи подчас заглушают голоса актёров. Он читал газеты, читал отцовские журналы «Тайм», но там его интересовали только обзоры спектаклей и фильмов. В магазине Грэя он уже не листал книги бесцельно — он шёл туда, твёрдо зная, что ему нужно: пьесы, книги, в которых написано о том, как играть, как пользоваться гримом, как имитировать иностранный акцент. Книжные полки в его комнате ломились от детских рассказов, поэзии, книг об искусстве, романов. Ходить в школу, убирать комнату и постель, стирать и гладить, подметать кедровые иглы на лестнице, мыть машину, подстригать плющ, полоть сорняки — всего, что не связано с декорациями, освещением, смехом, аплодисментами, он терпеть не мог.

Кроме Джоя. Но что если Джою точно так же не нравилось играть — в тёмном гимнастическом зале, где звуки эхом отдавались от стен, в серой затхлой радиостудии в церкви Св. Варнавы — что тогда? Мальчики не были похожи. Джой забывал о музыке, когда по радио передавали сокращённые заокеанские репортажи Г. В. Кальтенборна или мрачные песни Эдварда Р. Марроу из бомбардируемого Лондона. Читая газеты и журналы, Джой с тревогой следил за тем, как войска Гитлера продвигаются по Европе — танки, ревущие самолёты, колонны солдат в стальных касках и длинных шинелях. Джуит видел всё это в «Фиесте», в чёрно-белых киножурналах, в кадрах с пробегающими по экрану полосками. Его они обеспокоили, но он не понимал, почему они просто не идут из головы у Джоя. Ведь Европа в восьми тысячах миль от них.