Читаем без скачивания Дворец сновидений - Исмаил Кадаре
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец он открыл глаза. Полоски света, пробивавшиеся сквозь белые тюлевые занавески на окне, мягко легли на край его подушки. Он полежал еще немного, затем откинул одеяло и встал с постели. Должно быть, уже поздно. Он подошел к зеркалу и взглянул на свое опухшее лицо. Голова была тяжелой, будто налита свинцом. Никто бы не поверил, что в свой первый выходной он встанет после сна более утомленным, чем обычно по утрам.
Он никогда не был ранней пташкой, и все же ему всегда нравилась первая часть дня, утренняя, которую его мозг воспринимал как время девичества дня. Еще не проснулись грабители банков, предсказатели, фонарщики и шлюхи с утомленными влагалищами.
Когда он умыл лицо, ему показалось, что он немного взбодрился. У него даже появилось ощущение, что, приложив некоторое усилие, смог бы припомнить пару незамысловатых сновидений, увиденных на рассвете. С тех пор, как он начал работать в Табир-Сарае, сны он видел редко, словно те не осмеливались сниться ему — тому, кто насквозь видел все их тайны и кто мог им сказать: идите дурите кого-нибудь другого, только не меня.
Спускаясь по лестнице, он уловил приятный аромат кофе и поджаренного хлеба. Мать и Лёка ждали его к завтраку.
— Доброе утро! — сказал он.
— Доброе утро! — ответили они ему с нежностью. — Хорошо спал? Выглядишь отдохнувшим.
Он утвердительно кивнул и сел возле жаровни, рядом с которой стоял низенький столик с чайной посудой. Уходя каждое утро очень рано и в спешке, он почти позабыл это чудесное утреннее время, когда сияние серебряных чашек, мерцание углей и меди старой домашней жаровни создавали, вместе с робким еще светом нового дня, ощущение вечно длящегося и полного грустной нежности утра.
Марк-Алем не спеша поел, а затем выпил кофе вместе с матерью. Сделав последний глоток, мать, как всегда, перевернула чашку, и Лёка подошла, чтобы погадать на кофейной гуще. Раньше именно в это время обычно кто-нибудь делился увиденным ночью сновидением, но теперь, после того как Марк-Алем устроился на работу, никто даже и не заикался ни о чем подобном. Это случилось уже в самую первую неделю, когда одна из его теток явилась в страшном возбуждении, чтобы пересказать ему сновидение, увиденное прошлой ночью. Вот нам теперь счастье-то привалило, заявила она, у нас теперь в роду свой собственный толкователь имеется, теперь не надо нам бродить по всяким гадалкам да арапкам. Марк-Алем вышел из себя, разгневавшись, как редко с ним случалось. С какой стати осмеливается эта пустоголовая приносить ему для толкования свои дурацкие сны? Да за кого она его принимает? Тетка открыла рот от изумления, потом ушла надувшись.
Марк-Алем смотрел на остывающие угли, подернувшиеся белым пеплом.
— Погода сегодня хорошая, — сказала мать. — Выйдешь прогуляться?
— Да, пожалуй, — ответил он.
— Солнца нет, но все равно тебе пойдет на пользу подышать немного свежим воздухом.
Марк-Алем кивнул.
— Давно я уже никуда не ходил, — проговорил он.
Он еще немного посидел молча, уставившись на жаровню, затем встал, надел кафтан и, попрощавшись с матерью, вышел.
Солнца и в самом деле не было. Он поднял голову, словно пытаясь отыскать хоть какие-то его следы на этом жалком небе, пустота которого вдруг показалась ему просто невыносимой. Он уже давно не видел неба над городом в это время дня, и оно показалось ему удивительно бедным, с несколькими невыразительными облаками и редкими птицами, оно навевало уныние. После начала работы в Табире этой дорогой он ходил по утрам, обычно в скверную погоду и очень рано, с головой, гудящей от недосыпа, а возвращался, когда уже начинало темнеть, почти ничего вокруг не замечая. Так что сегодня он разглядывал город как человек, вернувшийся из дальних стран. Взгляд его с каким-то изумлением блуждал по сторонам — налево, направо. Теперь не только небо, но и все остальное: стены зданий, крыши, повозки и деревья в парках — казалось ему выцветшим и безвкусным. Да что же это, пробормотал он про себя. Весь мир казался ему бесцветным и бледным, словно после изнурительной болезни.
Марк-Алем почувствовал какой-то холодок в груди, в то время как ноги сами несли его в центр города. На тротуарах с обеих сторон улицы было полно народу, но движения у всех были заторможенные, с какой-то скверной нарочитостью, и такими же жалкими казались скрипящие повозки, и скучный глашатай на площади Ислама, который, казалось, оповещал всех об унылости этого мира.
Да что же произошло здесь с жизнью, с людьми, да со всем вокруг? Там… (Марк-Алем улыбнулся про себя, как человек, хранящий священную тайну) там… в его папках, все было по-другому, там все сверкало красотой и лихорадочным блеском. Разноцветные облака, деревья в саду, снега, мосты, дымоходы, птицы — все было ярко и наполнено жизнью. И перемещения принадлежащих людям предметов были более свободными, плавными и гармоничными, как у оленей, бегущих в тумане, движения которых не ограничены законами времени и пространства. И каким же пакованным в кандалы, уродливым и ужасно скучным казался этот мир по сравнению с тем, сотрудником которого он теперь был.
Словно очумевший, Марк-Алем продолжал разглядывать город. Все было потерянным и унылым в своей нищете. Хорошо хоть, что в течение этих месяцев после начала работы он вообще никуда не выходил и не встречал никого из внешнего мира. Возможно, это и было причиной того, почему сотрудникам Дворца Сновидений очень редко давали выходные. Теперь стало понятно, что никакие выходные вовсе и не нужны ему были. И не нужно было ему вообще выходить в этот уродливый город.
Глаза Марк-Алема продолжали холодно разглядывать все вокруг. Он все больше убеждался в том, что это не случайное ощущение и что тамошний мир, хотя и был часто для него источником раздражения, больше подходил ему, чем этот мир здесь. Он никогда и подумать бы не мог, что отвыкнет от него так быстро, всего после нескольких месяцев отсутствия. Доводилось слышать о старых сотрудниках Дворца Сновидений, которые заживо теряли связь с жизнью и, если им доводилось вдруг появиться случайно в обществе, казались сомнамбулами. А не превратится ли и он через несколько лет в подобное создание? Ну и что, подумал он. Только взгляните, какой прекрасный мир придется ему покинуть! Люди подсмеивались над чудаками, но им даже в голову не приходило, какими
