Читаем без скачивания Честь самурая - Эйдзи Ёсикава

Отряд копьеносцев Хори Кютаро славился во всем войске Хидэёси как отборная часть. Трупы вражеских воинов, пронзенных знаменитыми копьями, лежали повсюду, и о них спотыкались кони, на которых пытались спастись бегством предводители отрядов. И все же людям Токугавы удалось бежать, на полном скаку отбиваясь длинными мечами от неумолимых копий воинов Кютаро.

Сокрушительный удар

Долину Нагакутэ застилала низкая пелена порохового дыма. Пахло кровью и трупами. Когда взошло солнце, долина заиграла всеми цветами радуги.

В здешних местах воцарился мир, однако воины, разгоряченные битвой, устремились в Ядзако. Они застилали землю, словно тучи небо перед вечерним дождем. Бегство влечет за собой преследование, преследование приводит к новым разрушениям и истреблению.

Преследуя войско Токугавы, Кютаро владел собой и был осторожен.

— Не стоит ожидать подхода тыловых войск. Идите кружным путем через Инокоиси и преследуйте их по двум главным дорогам.

Один из полков оторвался от главного войска и пошел по кружной дороге. Шестьсот всадников бросились вдогонку за отступающим противником. Число убитых и тяжелораненых, брошенных отступающими на обочине, перевалило за пять сотен, но и ряды преследователей заметно таяли.

Хотя основное войско ушло далеко вперед, двое воинов, оставшихся в живых среди бесчисленного множества трупов, вступили в отчаянный поединок, сперва на копьях, а затем, отбросив это громоздкое и неуклюжее оружие, обнажили мечи. Они сходились, расходились, падали наземь, поднимались на ноги. Они вели свое — отдельное ото всех — нескончаемое сражение. В конце концов одному из них удалось отсечь противнику голову. С ликующим, почти безумным кличем победитель кинулся догонять соратников, скрылся в испарениях, исходящих от мертвых тел и крови, и, сраженный шальной пулей, погиб, так и не успев догнать свой полк.

Кютаро кричал на воинов громовым голосом:

— Не увлекайтесь погоней! Гэндза! Момоэмон! Остановите войско! Прикажите прекратить преследование!

Несколько приверженцев помчались в первые ряды преследователей, чтобы остановить их. Это им, хотя и не без труда, удалось.

— Назад!

— Всем собраться у знамени!

Хори Кютаро спешился и, свернув с дороги, поднялся на невысокий утес. Отсюда было далеко видно во все стороны. Он пристально всмотрелся в даль.

— Он не заставил себя долго ждать, — пробормотал Кютаро.

Судя по выражению его лица, опьянение победой уже миновало. Обернувшись к приближенным, он предложил им посмотреть в ту же сторону.

На западе, на небольшой возвышенности у подножия горы Фудзиганэ, что-то ослепительно сверкало под яркими лучами утреннего солнца.

Что же это такое? Уж не знамя ли князя Иэясу с изображением золотого веера? Кютаро заговорил громко, но в голосе его прозвучала невыразимая горечь:

— Прискорбно говорить об этом, но у нас нет ни малейшей возможности справиться с таким войском. Оно слишком многочисленно. Наше дело закончено.

Развернув войско, Кютаро начал быстрое отступление. В это время к нему прибыли четверо вестовых из первого и второго корпусов. Примчавшись со стороны Нагакутэ, они бросились на поиски командующего.

— Вам приказано идти на соединение с передовыми частями. Приказ отдан самим Сёню.

Кютаро сухо отказался выполнять приказ:

— Это невозможно. Мы отступаем.

Вестовые не могли поверить собственным ушам.

— Сражение только начинается! Разверните войско и выполните приказ! Немедленно! — потребовали они, повышая голос.

Теперь повысил голос и сам Кютаро:

— Если я сказал, что отступаю, значит, я отступаю! Нам надо убедиться, что князь Хидэцугу жив и невредим. Кроме того, более половины моих воинов ранены — бросившись в сражение со свежими силами противника, мы будем мгновенно разгромлены. Я не таков, чтобы вступать в сражение, заранее зная, что буду повержен. Можете передать это Сёню! Да и Нагаёси тоже!

Сказав это, он помчался прочь.

Корпус Хори Кютаро столкнулся с Хидэцугу и остатками его корпуса в окрестностях Инабы. Затем, запалив деревенские хижины вдоль дороги, они выиграли время, сумели оторваться от преследующих полков Токугавы и в конце концов еще до заката возвратились в ставку Хидэёси в Гакудэне.

Посланцы командующих первым и вторым корпусами, увидев такое неподчинение приказу, пришли в ярость.

— Позор! Какая трусость! Удрать в ставку, бросив на произвол судьбы попавших в отчаянное положение союзников!

— Он сошел с ума!

— Сегодня Кютаро показал, каков он на самом деле. Если нам суждено вернуться живыми, мы будем презирать его до конца дней!

Взбешенные самураи, нахлестывая коней, помчались в свои почти полностью окруженные противником корпуса.

И впрямь, два корпуса под командованием Сёню и Нагаёси представляли собой легкую добычу для Иэясу. Что же касается самого Иэясу и его грозного противника Хидэёси, то они отличались друг от друга не только способностями, но и человеческими качествами. Решающее сражение между ними походило на поединок двух прославленных мастеров борьбы сумо: каждый из них прекрасно изучил другого и читал его мысли. Хидэёси и Иэясу давно поняли, что события в стране рано или поздно примут именно такой оборот, и каждый из них, будучи осторожным и предусмотрительным, понимал: враг не таков, чтобы повергнуть его благодаря дешевой хитрости или показному приему — жаль отважных и самоотверженных воинов, которые полагаются лишь на свою ярость. Такие воины рвутся в бой как одержимые, не считаясь ни с собственными силами, ни с замыслами и возможностями противника.

Водрузив походный стул на горе Рокубо, Сёню осмотрел более двухсот вражеских голов, доставленных из крепости Ивасаки.

Было утро, первая половина часа Дракона. Сёню не имел ни малейшего представления, что за несчастье разразилось у него в тылу. Любуясь дымящимися развалинами вражеской крепости, он предавался естественной радости, которая с легкостью опьяняет любого воина.

После того как отрубленные головы вражеских воинов были осмотрены и отличившимся воинам воздано по заслугам, Сёню приказал отдыхать и готовить пищу. Насыщаясь скудными походными запасами, воины время от времени посматривали на северо-запад. И вдруг нечто в той стороне привлекло внимание самого Сёню.

— Послушай, Тангэ, что это там в небе? — спросил он.

Военачальники, окружающие командующего, поглядели на северо-запад.

— Не враг ли это двинулся на нас? — неуверенно предположил один из них.

Тем не менее отдых продолжался. Но тут они услышали перепуганные крики, доносившиеся от подножия холма, на котором восседали.

Пока они недоумевали насчет происходящего, к ним примчался вестовой от Нагаёси.

— Нас застигли врасплох! Враг напал сзади! — выкрикнул самурай, едва успев простереться ниц перед командующим.

Военачальники содрогнулись, словно им под доспехи внезапно ворвался ледяной ветер.

— Что ты хочешь сказать? Что значит — напал сзади? — спросил Сёню.

— Вражеское войско атаковало с тыла князя Хидэцугу.

— Только с тыла?

— Они внезапно напали и в лоб, и с тыла.

Сёню резко поднялся. Прибыл второй гонец от Нагаёси.

— Нельзя терять времени! Прикрытие князя Хидэцугу полностью уничтожено.

На холме начался переполох, послышались отрывистые команды и топот множества ног, разом устремившихся к подножию.

На затененном склоне горы Фудзиганэ боевое знамя с золотым веером ослепительно сверкало над головами воинов Токугавы. В символическом веере было нечто колдовское, и от вида его в дрожь поневоле бросало каждого воина западного войска, находящегося на равнине.

Чрезвычайно велико различие в состоянии духа наступающей армии и отступающей. Нагаёси, возвышаясь в седле и яростными криками подбадривая воинов, выглядел как приговоренный к смерти. На нем были черные кожаные доспехи, прошитые синей нитью, и плащ из златотканой белой парчи. Оленьи рога украшали шлем, который он носил откинутым на плечи. Его голова была в белых повязках от недавних ран.

Второй корпус встал на привал в Оусигахаре. Едва узнав о погоне, предпринятой войском Токугавы, Нагаёси стал воодушевлять воинов, кидая яростные взгляды на знамя с золотым веером.

— Этот человек — достойный противник, — произнес Нагаёси. — Сегодняшней победой я не только смою пятно позора за неудачу под Хагуро. Сегодняшней победой я избавлю от бесчестья своего тестя, опозоренного моим поражением.

Нагаёси надеялся в схватке вернуть себе доброе имя. Он был красивым мужчиной и — в доспехах смертника — слишком видным для того, чтобы погибнуть.

— Извещены ли войска в тылу?

Только что возвратившийся вестовой поравнялся с военачальником, сдержал коня и начал докладывать.