Читаем без скачивания Фадрагос. Сердце времени. Тетралогия (СИ) - Савченя Ольга "Мечтательная Ксенольетта"

Костер вспыхнул, высоко плюнул искрами, будто хотел достать до неба. Наверное, раздался треск… Я повернулась к кучке тонких, сухих поленьев и, стараясь не уколоться, осторожно подкинула несколько в пламя. Краем глаза заметила движение, и все внутри охватило волнением. Прежде чем повернуться, вдохнула глубоко – Кейел очнулся.

Мы скинули все покрывала в кучу, под самый широкий раутхут, позволяя Вольному принять полусидящее положение. До этого мгновения он спал. Сейчас же водил встревоженным взором перед собой, но веки то и дело опускались, а взгляд будто не мог сфокусироваться. На почерневшем от синяков лице не осталось светлого места, а правый глаз словно был целиком сделан из крови. Пыльные волосы слиплись и беспорядочно падали на голые плечи.

Я подорвалась, быстро подползла к Кейелу и нащупала его руку. Он перехватил мои пальцы, сильно сжал их, потянул к себе. Наконец затуманенный взор остановился на моем лице – глаза застыли, но нажим руки Кейел не ослабил. Попытался улыбнуться, но, видимо, разболелись пересохшие губы, покрытые бурой коркой. Он приоткрыл их и будто выдохнул короткое слово, но я не услышала его и не смогла разобрать по губам. Кейел кашлянул – и сразу вздрогнул.

– Тише, – положив руку на холодное плечо, произнесла я, но мои слова тоже утонули в громком шипении.

Под сумкой я поспешно отыскала бурдюк с водой и поднесла к губам Кейела. Сначала вливала в приоткрытый рот осторожно, но Вольный спустя несколько глотков ухватил меня за руку, вынуждая приподнять бурдюк. Он пил жадно, большими глотками, пил так, будто ничего вкуснее этой разогретой жаром воды не пробовал. Когда утолил жажду потянулся к моей голове. Я растерялась. Как понять, чего он хочет? Мне не хотелось заставлять его ждать, поэтому я просто приблизилась, и он положил ладонь на мою щеку. Скользнул ею к затылку и надавил, заставляя склониться к нему. Глаза оказались слишком близко. Болезненные, но все равно излучающие надежду. Губы снова шевельнулись. Я чуть качнула головой и изогнула виновато брови – ничего не слышу. Раздался гром, и Кейел нахмурился. Меня он не отпускал, ждал, когда раскатистый рокот уймется. Что же такого важного ему нужно сообщить? Когда в воздухе осталось лишь шипение, Кейел притянул меня еще ближе. Но даже в надрывном шепоте, произнесенном на самое ухо, я еле разобрала свое имя, а затем Кейел раскашлялся. Когда я отстранилась, он с досадой и болью смеялся.

Словно над собой… Над своей абсолютной беспомощностью.

Не понимая его, я решила проверить его тело и состояние. Приподняла свою куртку, которой накрыла Вольного, стала водить пальцами по коже, особенно тщательно просматривая синяки. Быть может, где‑то упустила рану, или глубокую царапину, не залечила ее, и теперь она тревожит его. Кейел накрыл мою руку своей, мешая мне, и направил наши руки к сердцу. Прижал мою ладонь к твердой груди и перехватил мой взгляд своим. Когда я поняла, что он хотел сказать, подумала, что будет правильно улыбнуться счастливо, но как ни старалась, не смогла даже растянуть уголки губ.

На мгновение я позволила себе отвлечься, чтобы посмотреть на Роми и Ив – они наблюдали за нами с волнением и, казалось, в любой момент каждый из них готов вскочить и помочь со всем, что понадобится Кейелу. Сам Кейел ни на секунду не отвел взгляда. Позже отказался от мясного бульона и не позволял мне отойти ни на шаг. После многочисленных попыток накормить и напоить его, я сдалась и смиренно улеглась на землю. Расположив голову на бедрах Кейела, стала смотреть на него в ответ, и тогда он все же слабо улыбнулся, будто, наконец‑то, получил желаемое. Его пальцы дрожали, когда он гладил мое лицо и пропускал между ними волосы. Быть может, только через полчаса‑час его рука тяжело легла на мою щеку и иногда вздрагивала. Сам Кейел уснул беспокойным сном.

Сомкнуть глаз не удавалось, да и не хотелось. Грохот мешал расслабиться – все время не отпускало напряжение от того, что твари, обитающие в этом месте, могут подкрасться незаметно. Затем изнурял холод, но беспокоить Кейела, чтобы забрать хотя бы одно покрывало, я себе запрещала. Лишь аккуратно сняла со своей щеки его руку и поднялась. Вспоминая отношение Фадрагоса к вестницам, думала разуться, но вовремя заметила, что не все живые обитатели боятся близости монстра. Скорпиона, ползущего к Кейелу я убила кинжалом, после чего и провела всю ночь в режиме патрулирования.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Не уснула этой ночью и Ив. В свете Охарс она тратила чернила и бумагу, зарисовывая местность, кристаллы и убитую тварь. Роми, возможно, успел подремать, но поздней ночью пробудилась Елрех. Он менял ей повязки, кормил и помогал расхаживаться. Мы планировали двигаться дальше с рассветом, надеясь лишь, что крепкий организм Вольного и мое вмешательство в его состояние позволят ему встать на ноги. Оставаться в пустыне для нас – означало убить себя.

О Своде Скверны лишь слышали, и мало кто догадывался, что тут такая жара и засуха.

– Даже драконы облетают это место стороной! – прокричала мне на ухо Ив, послушно отвечая на все вопросы.

Что радовало – задуманное получилось: уже утром мы двигались дальше, молча и медленно. Приходилось часто останавливаться и экономить воду, но она все равно исчезала на глазах. Бурдюки не могли сохранить ее – она попросту испарялась, – да и Кейелу с Елрех было трудно. Последнюю мы усадили на Феррари, а на Тоджа перевесили все, что можно было, лишь бы разгрузить Вольного.

Примерно к полудню мы с Роми хмуро переглянулись. Перед нами возвышалась идентичная скала из раутхутов, какую мы оставили на рассвете. Вскоре за ней тоже зашевелилось отражение ущелья. Вторая тварь была гораздо меньше, быстрее, проворнее, но Роми расправился с ней почти в одиночку. В то время, пока он выпускал первые стрелы, я освобождала от поклажи Тоджа. После короткого боя, который даже не задержал нас дольше, чем на полчаса, Кейел заметно злился. Видимо, ему было непривычно, следить за всем издали, а не участвовать самому.

Всего за день мы оставили позади несколько таких кристаллов с разными тварями. Только две вещи объединяли их: одинаковые, словно близнецы, и, наверняка искусственно выращенные, скалы раутхутов поблизости, и зеркальная кожа. Шум и грохот становились только громче, и к вечеру мы свернули кусочки ткани и заткнули ими уши. Помогало слабо. От жары не спасало ничего, а жажда, мучившая еще с обеда, только возрастала. Поужинать мы могли твердым и волокнистым мясом очередной твари, но есть никто не хотел. Вторую ночь я тоже провела без сна, опасаясь за здоровье Вольного, но, казалось, ему, несмотря на трудности путешествия, становилось только лучше.

Четвертый день почти с самого утра начал радовать. Мясистые кактусы, хоть и отдавали неприятным привкусом, и с трудом пережевывались, все же способны были частично утолить жажду и встречались довольно часто. К тому же их наличие вселяло надежду, что где‑то поблизости мог быть источник воды, или она находилась не так глубоко, как в начале нашего пути. Мы очищали твердые листья от колючек, затем жевали мякоть и позже выплевывали ее. Бурдюки к этому моменту уже полностью высохли. Да и волшебные твари, охраняющие подсказку, – а иначе я не представляла, зачем они тут и как выживают без еды и воды, – попадались реже. Угнетало только то, что объяснятся с ребятами приходилось жестами, а от шума слабо спасали самодельные никчемные беруши. Страдали все, но в особенности доставалось зверям и Ив. Однако утомительный день ближе к закату преподнес невероятный дар, без исключения порадовавший всех нас, – мы дошли до места со страшным названием Свод Скверны. И если бы кто‑то попросил меня показать величие всего мира, я бы без сомнения привела его в это сказочное место.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Широкий природный мост раскинулся над нами, формируя в ущелье арку. В ее тени возвышались громоздкие колонны. Казалось, ветер долгие столетия стирал их очертания, стачивал, но его сил хватило лишь на то, чтобы забить щели песком и испортить лица гигантских шан’ниэрдов. Их поза напоминала о северянах и празднике, устроенном в честь прибытия Волтуара: чуть склонив голову и поднимая руки над собой, они удерживали мост.