Читаем без скачивания Украина в глобальной политике - Ростислав Ищенко

Таким образом, с вовлечением в противостояние новых участников пространство для политического маневра каждой из сторон сужается, а конфликтный потенциал нарастает, поскольку у каждого нового союзника свои проблемы и противоречия с оппонентами, которые должны быть учтены при выработке компромиссного варианта. Можно с уверенностью утверждать, что тот момент, когда компромисс был еще возможен, сторонами уже пройден. В принципе, США вообще не предполагали ни малейших уступок со своей стороны, признавая только безоговорочную капитуляцию и принятие Москвой всех их условий. Для России исчерпанность возможностей поиска компромиссного решения стала очевидной в Брисбене. Учитывая крайнюю взвешенность Путина, принципиальную деликатность России в международных отношениях и акцентированную приверженность российского МИДа букве дипломатического протокола, досрочный отъезд главы российского государства может трактоваться только как дипломатический демарш. Заявление о необходимости выспаться придает ему подчеркнутый характер.

Это окончательная и бесповоротная констатация невозможности договориться. В ином случае Путин мог бы быть жестким, даже колким, но остался бы продолжать переговоры. Ну а раз договориться невозможно, то «на войне как на войне». Первые же действия России подтвердили правильность вышеприведенного тезиса. Внезапный (1 декабря 2014 года) отказ от участия в долгое время продавливавшемся Россией проекте «Южный поток» поверг Европу в панику. И вовсе не потому, что биржи среагировали на соответствующее заявление Путина в Анкаре ростом цен на нефть и газ. Рост оказался не таким уж и значительным, особенно после многомесячного падения, восходящий тренд – неустойчивым, способным в любой момент смениться новым падением цены. Просто «Южный поток» был крупнейшим и символическим инфраструктурным проектом, связывавшим Россию и ЕС. Пока Москва боролась за его реализацию, Европа могла ощущать свою безальтернативность как основного потребителя российских энергоносителей. Даже на фоне российско-китайских газовых контрактов, позволивших России диверсифицировать направления своих поставок и найти альтернативного ЕС, не менее крупного покупателя газа, позиционирование ЕС как стратегического партнера России сохранялось, покуда проект «Южного потока» находился на столе. В Брюсселе настолько привыкли к сложившейся ситуации, что даже не задумывались о том, что она когда-нибудь может измениться, а любые российские намеки на возможность иного выбора и наличие неплохих вариантов воспринимали как не заслуживающие внимания блеф и шантаж. Когда же в один прекрасный день намеки вдруг стали реальностью, выяснилось, что у ЕС нет ответа на жесткую позицию России.

В Брюсселе привыкли к тому, что Москва терпеливо сносит все гадости, изобретаемые еврочиновниками, и так же терпеливо стремится к сотрудничеству. Действительно, Россия именно так и действовала, понимая сложность и неоднозначность ситуации внутри ЕС и безграничные возможности, которые сулит реальное стратегическое партнерство с Европой – если его все же удастся продавить сквозь достойное лучшего применения упорное сопротивление евробюрократии. Но этот образ действий не был раз и навсегда задан. Его придерживались, пока была надежда на то, что ЕС примет разумное решение. Когда же стало ясно, что этого не произойдет, смысл терпеть и ждать исчез. Россия начала рвать ненужные связи.

И это уже не история с контрсанкциями, пощипавшими европейское сельское хозяйство. Хотя тогдашнее решение России оказалось для ЕС неожиданным, оно тем не менее не носило стратегического характера и было объяснимо в рамках традиционной схемы поведения нашей страны. Поскольку российские сельскохозяйственные производители были крайне недовольны условиями, на которых страна вступила в ВТО, а санкции развязали руки российскому руководству, то оно и подкорректировало ситуацию. Европу это не встревожило. Она и сама бы так поступила, если бы представилась возможность; бизнес – святое дело.

Но отказ России от «Южного потока» свидетельствует, что Москва не шутила, когда намекала, что раз ЕС не может принять адекватное участие в урегулировании ситуации на Украине, то пусть он сам и договаривается со своими киевскими друзьями о гарантиях бесперебойного транзита. Заявление Путина в Анкаре четко обрисовало дальнейшую перспективу. Россию больше не интересует, кто, как и за сколько будет продавать газ ЕС. Ей главное – сохранить объемы и цену своих продаж. Купит Турция тридцать пять миллиардов кубометров по устраивающей «Газпром» цене – пусть потом продаст их Евросоюзу хоть в три раза дороже. Точно так же, если из-за действий киевского режима вдруг в самое неподходящее время года прервется транзит газа в ЕС через Украину, брюссельской бюрократии представится уникальная возможность проявить все свои дипломатические навыки и решить данную проблему.

И надо признать, что данный ход очень удачен. Он совершенно в путинском стиле разворачивает ситуацию на сто восемьдесят градусов и возвращает оппоненту для решения им же изобретенную проблему. Изначально одним из главных пунктов американского плана дестабилизации на Украине было прерывание газового транзита в ЕС. Экономическое взаимодействие Европы и России нарушалось, вина за все проблемы возлагалась на Кремль. Россия терпела серьезные убытки, к тому же попадая в политическую изоляцию. Наличие у Москвы альтернативных партнеров не предполагалось, поскольку Кремль много лет склонял к партнерству Европу, бросая на это все силы. После короткого кризиса Россия должна была согласиться на резкое снижение цен на газ; на участие в третьем энергопакете ЕС, лишающем «Газпром» контроля над собственными газопроводами, в строительство которых вложены миллиарды долларов компании и российского бюджета, и предусматривающем фактически бесплатный допуск к ним европейских компаний; на любые другие требования. Газ-то девать некуда. Ну а Европе пережить пару трудных месяцев помогли бы США – поставками то ли сланцевого, то ли сжиженного катарского газа. Еще бы и заработали на этом.

Что мы имеем сегодня?

У России более чем достаточно заявок на поставки газа. Даже не хватает объемов на удовлетворение всех. От стратегического партнерства с Европой Москва отказывается добровольно: ну, не сложилось. В Киеве сидит проамериканское правительство, называющее себя проевропейским, но уже почем зря хамящее ЕС, третирующее европейских политиков, диктующее, что и как Европа должна делать применительно к ситуации на Украине, да и вообще как Брюсселю вести себя на мировой арене, и требующее все больше миллиардов безвозвратной помощи и бесплатных поставок всего, что только заблагорассудится попросить. У ЕС на киевские власти не осталось никакого влияния. Повлиять на них может только Вашингтон. Между тем правительство Украины всерьез настроено прервать транзит газа в Европу, поскольку все договоренности, достигнутые президентом Порошенко, тут же дезавуируются премьером Яценюком.

ЕС оказался один на один с обанкротившейся, полуразвалившейся Украиной и не может с ней справиться. Пока США изолировали Россию, в «блестящей изоляции» оказалась Европа. У нее теперь масса проблем, зато вообще нет надежных союзников. Она несет серьезные убытки, ввязавшись в чужую войну. Но убытки могут вырасти в геометрической прогрессии. Если это случится, Евросоюз, единство которого явно осталось в прошлом и которому уже угрожала выходом не только Великобритания (ее в свое время и так долго заманивали в ЕС), но и Венгрия (совсем недавно униженно просившая о приеме и готовая за это выполнить любые, самые абсурдные требования), может просто не пережить очередную волну социально-экономической дестабилизации. Однако развал единой Европы – катастрофа прежде всего для евробюрокатии. Национальные государства, конечно, испытают большие трудности и проблемы, хотя для некоторых ликвидация ЕС и обнуление обязательств перед ним может оказаться путем выхода из кризиса. Но в конце концов они решат свои проблемы. Где-то границы останутся прозрачными (франко-немецкая была таковой задолго до заключения шенгенских договоренностей и введения в оборот евро), где-то вновь появятся таможни и паспортный контроль (Дания недавно временно ограничивала свободное пересечение своей границы, Испания тоже, и ничего – никто не умер). Связи, контракты, поставки, платежи – все это будет существовать независимо от ЕС, зато, возможно, исчезнут самые абсурдные стандарты и ограничения, что позволит оживить конкуренцию и сделает бизнес более динамичным. Точно исчезнут налоги, уходящие на содержание аппарата ЕС и на финансирование программ ЕС. Куда тратятся эти деньги, все равно никто не знает. Любой коррупционер из третьего мира может позавидовать ловкости европейских чиновников.