Читаем без скачивания Украина в глобальной политике - Ростислав Ищенко

Гражданская война в Сирии началась примерно в одно время с ливийской (в марте 2011 года). Однако вплотную заняться Асадом Запад попытался только после устранения Каддафи. Произошло это почти сразу. 20 октября 2011 года при попытке вырваться из осажденного Сирта Каддафи был убит, а уже в ноябре монархии Персидского залива и Евросоюз ввели против Сирии первые санкции. Затем давление только нарастало, пока в 2012 году США не начали открыто угрожать Асаду авиационными ударами и даже военным вторжением.

Но Сирия – не Ливия. Асад – надежный союзник (насколько к Востоку в принципе применим термин «надежность»). В Тартусе сохраняется пункт материально-технического обеспечения ВМФ России – последняя сохранившаяся база российского флота в Средиземном море. На фоне намерений возродить Средиземноморскую эскадру усиливается интерес России к возвращению на бывшую советскую базу в Латакии. Сирия, в принципе, не против. Главное же – с потерей Сирии России больше негде закрепиться в Средиземноморье и на Ближнем Востоке. Других союзников в регионе нет. Кроме того, в вопросе защиты Сирии Россия не одна – с ней вместе выступают Иран и Китай.

Итак, если в Ливии России пришлось бы ввязаться в чужую игру без шансов на победу и вопреки собственным интересам, в борьбе за абстрактную справедливость, которая в международных отношениях отсутствует как понятие, то бросить Сирию она не могла. Эффект для позиций Москвы в ближневосточном регионе был бы таким же, как эффект гипотетического отказа от защиты Южной Осетии и Абхазии для ее позиций на Кавказе и в СНГ. Учитывая же роль ближневосточного региона в глобальной политике, возросший с 2008 года авторитет России и пристальное внимание к ситуации уже не только нескольких автономий и пары небольших государств Кавказа, но и, без преувеличения, всего мира, отказ России от активных действий по защите своего сирийского союзника (означавший бы, по сути, капитуляцию перед диктатом США) привел бы к таким материальным, стратегическим и имиджевым потерям, восполнить которые в обозримом будущем было бы невозможно. К тому же второе подряд, после Ливии, российское «невмешательство» подорвало бы доверие к российской власти не только на международной арене, но и внутри страны.

В общем, американцы удвоили ставку, пытаясь разом отыграть проигранное в Грузии и послать противника в нокаут. Россия вызов приняла. Уже в феврале 2012 года Россия и Китай совместно заблокировали антисирийскую резолюцию в Совете Безопасности ООН. А к концу года, когда США заявили о готовности нанести авиаудары по Сирии и начать вторжение в одностороннем порядке (опираясь на поддержку своих союзников по НАТО), группировка российских кораблей, находившаяся у сирийских берегов с 2011 года, была резко усилена (в Средиземное море «случайно по пути» зашел самый мощный надводный корабль ВМФ РФ, «убийца авианосцев» атомный ракетный крейсер «Петр Великий»). Российская эскадра расположилась между ударной группировкой НАТО и сирийским побережьем, что позволяло ей реагировать на удар по Сирии как на нападение на российские корабли. На риск прямого военного столкновения с Россией США и их европейские союзники не были готовы идти, и удары по Сирии не состоялись. Впрочем, Вашингтон по сей день периодически грозит Асаду ударами, но и российская эскадра (правда, в урезанном составе) до сих пор дежурит у сирийских берегов. Начиная же с 2014 года США получили возможность наносить авиаудары по территории Сирии. Только бомбят они не Асада, а своих бывших союзников – боевиков Исламского государства, которым в 2012 году собирались оказать вооруженную поддержку в свержении Асада.

Хотя гражданская война в Сирии продолжается и судьба режима Асада может измениться, очередной тур противостояния с Америкой в ходе сирийского кризиса Россия выиграла. США заявили о бесповоротной решимости сместить Асада. Россия продемонстрировала готовность его отстоять. Асад остался у власти, а американский флот, поддержанный кораблями партнеров по НАТО, так и не осмелился перейти к активным действиям. Ближний Восток вслед за Кавказом увидел, что Россия умеет защищать союзников. Уже на следующий год это привело к еще одному успеху в регионе. Он, конечно, был не таким значительным, как в Сирии, и не абсолютным, но существенным.

В Египте, после свержения в феврале 2011 года правившего страной тридцать лет президента Хосни Мубарака, власть перешла к Высшему военному совету. Именно военные всегда определяли, кто будет править страной. Но в этот раз США заставили их провести свободные выборы, на которых прогнозируемо победили «Братья-мусульмане». Их кандидат Мохаммед Мурси стал президентом. Страна оказалась расколота (более половины египтян негативно относились к радикальным исламским взглядам «Братьев-мусульман»), военные недовольны, но США заставили страну и армию принять и признать власть исламских фундаменталистов. Но как только Америка была вынуждена отказаться от вторжения в Сирию, сразу же, в апреле-мае 2013 года, начались народные выступления против «Братьев-мусульман». 3 июля 2013 года Мохаммед Мурси был свергнут военными, и президентом на новых выборах избран маршал Ас-Сиси. Новый президент буквально сразу заявил о намерении развивать с Россией дружественные, прагматичные, конструктивные отношения, в том числе в сфере военного и военно-технического сотрудничества. Со времен президента Анвара Садата такие заявления прозвучали впервые. Конечно, их не стоит переоценивать. Египетскому руководству необходимо было найти точку опоры, чтобы заставить Вашингтон конструктивно подойти к проблеме свержения власти «Братьев-мусульман». Но важен уже сам выбор в пользу России – если не как долговременного партнера, то как рычага воздействия на Вашингтон.

В результате цепь американских поражений (в Грузии, Египте, Сирии) и отсутствие решающего успеха (в Ираке, Афганистане, Ливии) привели к тому, что США, каждый раз «удваивая ставку», то есть пытаясь в ходе очередного кризиса не только отыграть потери предыдущего, но и одержать безоговорочную победу, вывели противостояние с Россией на уровень, когда поражение для обеих сторон (уже не только для Москвы, но и для Вашингтона) означает не просто потерю лица или потерю статуса, но разрушение государственности, по крайней мере, в существующем виде.

Последнее удвоение ставки произошло в 2013 году, когда США и ЕС спровоцировали вооруженный переворот в Киеве, освятили своим признанием приход к власти на Украине откровенных нацистов и русофобов и вступили в конфронтацию с Москвой в зоне ее жизненных интересов. Это неприкрытое вторжение, которое до 1945 года и появления такого сдерживающего фактора, как ядерное оружие, было бы однозначно расценено как casus belli. Да и опасность гарантированного ядерного взаимного уничтожения далеко не всегда служила сдерживающим фактором, когда геополитический оппонент столь явно пренебрегал неприкосновенностью сферы жизненных интересов сверхдержавы, начиная устраивать провокации и свергать правительства на ее границах. Например, даже в 1989 году никому ни в Вашингтоне, ни в Берлине не пришло бы в голову открыто поддержать антисоветский государственный переворот где-нибудь в Польше, тем более оспорить право СССР на его подавление и наведение порядка, пусть и силой оружия. Все еще хорошо помнили, как Кеннеди был готов начать ядерную войну с СССР только из-за появления советских ракет на Кубе – которая, кстати, хоть и находилась у берегов США, была в то время советским союзником, да и антиамериканский государственный переворот СССР там не организовывал.

Ситуация на Украине перевела конфронтацию Россия – США в новое качество. Во-первых, впервые со времен памятного броска российских десантников на Приштину возник риск прямого столкновения вооруженных сил России и США. Причем параметры риска были совершенно иными. Если в Косово мог возникнуть неприятный, кровавый, но все же решаемый инцидент, не влекущий за собой обязательную войну, то столкновение России и США в ходе украинского кризиса могло перерасти в полноценные военные действия очень быстро и совершенно незаметно.

Во-вторых, впервые за все четырнадцать лет противостояния с Россией (с начала XXI века) США оказались не в состоянии самостоятельно оппонировать Москве и начали сколачивать коалицию союзников, первым делом вовлекши в конфликт Европейский Союз. Это означало, что в результате всех предыдущих удвоений ставок и поражений США наконец оказались в том же положении, что и Россия. Этот конфликт для них последний. Если они не выигрывают все, они все проигрывают. Даже добрая воля России и Китая и незаинтересованность всего мира в подобного рода потрясениях уже не смогут спасти США в случае поражения от экономического краха и весьма вероятного политического развала. Этим определяется принципиальность и ожесточенность конфликта.