Читаем без скачивания Флатус - Клим Вавилонович Сувалов

Бесконечно осмысляя произошедшее с Чудновский, я то и дело возвращался в прошлое, вспоминая день, когда узнал о смерти отца, и то чувство беспомощности, охватившее меня при осознании того, как много я не успел сказать ему. И вот, вид умирающего на моих руках Чудновского вызвал давно забытое, горькое и режущее сердце чувство из прошлого. Я желал извиниться за пренебрежительное отношение к нему не только как к полицейскому, но и как к человеку. В прошлом мной было сказано много гнусных и неправильных вещей в сторону Алексея Николаевича, и я бы не простил себе, если бы Чудновский ушел из этого мира, считая, что я его презираю.

Неужели лишь в силах смерти раскрыть всю истину наших поступков, вызвав искреннее сожаление и раскаяние? Или же это было эгоистичное желание остаться в глазах умирающего хорошим человеком?

***

Когда Чудновского положили на операционный стол, меня отвели в пустую палату, где осмотрели ступню. Все оказалось не так плохо, как я думал: закрытый перелом без критических травм кости. Легким движением рук врач вставил стопу на место, и вся боль данной процедуры живописно отобразилась на моем лице в виде уродливой гримасы. После наложения гипса мне посоветовали отправиться домой, и даже вытащили из больничных закромов полугнилой костыль, который все же стойко меня держал, но я остался в больнице. Подковыляв к операционной, где пытались спасти полицмейстера, я уселся на скамейку и принялся ждать.

Пока врачи всю ночь боролись за жизнь Чудновского, я был занят рассуждениями о том, является ли мое сострадание к полицмейстеру искренним или же я и впрямь эгоистично желал, чтобы он перед своим уходом увидел во мне доброго и сочувствующего человека, а мнимое благородство скрывало истинные корыстные мотивы привлекательного искупления. А может быть, то были отголоски детской травмы, связанные со смертью отца, которой я был не в силах противостоять?

Чем настырнее меня одолевал сон, тем больше путались мысли, проводя тропинки умозаключений к темной пропасти бессознательного. В конечно итоге я уснул ближе к утру, так и не ответив для себя на поставленный вопрос.

Врач нежно хлопнул меня по плечу, когда в окна начал робко прокрадываться холодный утренний свет.

— Мы боролись за его жизнь, как могли, — устало произнес он, когда я взглянул на него полусонным взором. — Вы можете идти домой, молодой человек.

Не вразумив, что врач хочет сказать, я надавил кулаками на глаза, пытаясь задавить все еще сильную сонливость и встревоженно спросил:

— Что вы имеете в виду? Он… умер?

— Мы его спасли, — пытаясь подобрать нужные слова, ответил врач. — Но сейчас ему будет лучше набраться сил и отдохнуть. Если хотите навестить пациента, то приходите дня через два. Ему должно полегчать.

— Ну даете, — пробурчал я, поднявшись со скамьи и гневно взглянув на врача, не способного грамотно формулировать речь. — Вы очень неумело доносите информацию о пациентах!

— Послушайте, — раздраженно ответил врач, явно недовольный моим агрессивным тоном. — Мы не спали всю ночь, в поте лица пытались вытащить из лап смерти Вашего товарища, и когда нам это удалось, Вы начинаете обвинять уставшего и обессиленного человека в неправильных формулировках? Мой Вам совет: не хотите неприятностей, думайте о последствиях своих выражений!

У меня не было сил цепляться к словам врача, и, узнав всю необходимую информацию о состоянии Алексея Николаевича, я молча, опираясь на костыль, захромал на улицу на крыльцо больницы.

Перед зданием стоял обоз Цыгана.

— Телорез давно в участке, — сонно произнес Микола. — Ваши коллеги вызвали врача, и Телорезу оказали медицинскую помощь… — он смолк, ожидая от меня каких-либо слов, но я, пребывая в полусонном состоянии, молча смотрел на него. Немного помолчав, Цыган спросил: — Как там Алексей Николаевич?

— Сказали, что жить будет, — неразборчиво ответил я. — Через пару дней можно будет навестить. Вы сообщите его жене?

— Конечно, — слегка приободрился Микола. — Думаю в ближайшее время отправиться к ней.

— Вы нам врали, — внезапно сменил я тему разговора. — Оказывается, Евгений был знаком с Вашими циркачами и приносил им наркотик.

— Скажите мне, при чем тут я? Я не в силах уследить за всей труппой и быть в курсе, с кем они водят дружбу, — ответил Микола и после короткой паузы добавил: — Но даю слово, что контроль будет усилен, и все причастные к произошедшему инциденту будут наказаны.

Мне хотелось верить Цыгану, но его непринужденный тон не давал расслабиться, вызвав подозрение в неискренности сказанного.

— Может, Вас подкинуть до дома? — словно чувствуя мои сомнения, сказал Микола.

— Нет. Лучше отвезите в участок. Мне необходимо побеседовать с Телорезом.

— Как скажете, — произнес Микола и спрыгнул на землю.

Он подошел ко мне, аккуратно взял под руку и помог сесть в обоз.

— Отвезу вас, а после загляну к жене Алексея Николаевича. — сказал он и приказал щуплому кучеру гнать коня к полицейскому участку.

Глава 10

Телореза посадили в ту же клетку, в которой ранее находилась Проглотова. Саму женщину отпустили домой, но выдали предписание явиться в участок через пару дней для дачи показаний, которые пойдут в дело о “похитителе флатуса”.

— Приветствую вас… э… Станислав, верно? — улыбнулся Телорез, когда я подковылял к клетке.

— Верно, — сухо ответил я и внимательно осмотрел внешний вид Тихона.

В манеже я испытал сильный стресс, и пристально рассмотреть Телореза не представлялось возможным из-за постоянного страха за свою жизнь.

Сейчас же он не представлял никакой опасности и, судя по улыбчивому приветствию, был настроен на диалог. Я принялся молча рассматривать заключенного. Лицом он вышел недурным: прямые, острые скулы разрезали лицо, пропадая под пышными усами, подобно тем, какие носил Чудновский, но невооруженным глазом было заметно, что Телорез за ними хорошо ухаживает. Одинокий локон непринужденно падал на его лоб, непослушно вырвавшись из пышной копны волос. На удивление, Телорез был физически хорошо сложен, чего было невозможно увидеть в манеже, где он стоял облаченный в темное пальто, но сейчас он сидел в распахнутой рубахе с закатанными рукавами, обнажив широкую волосатую грудь и крепкие руки, расписанные татуировками, чей общий сюжет не имел целостности и рядом с черно-белыми маргаритками мог соседствовать раздробленный череп или черепашка с распахнутыми орлиными крыльями.

Разглядывая татуировки, я вдруг заметил, что из-под густой растительности на груди на меня смотрят до боли знакомые глаза. Приглядевшись, удалось рассмотреть вытатуированные черты лица мужчины, на первый взгляд схожие с чертами самого Телореза, но вдруг я осознал, кто именно выбит на груди Тихона.

— Странная у Вас татуировка на груди, — произнес я. — Это лицо Чудновского? Скажу Вам, что это нездоровое увлечение заклятым