Читаем без скачивания Очень хороший и очень дурной человек, бойкий пером, веселый и страшный... - Константин Сивков

приказал принести факел и, убедившись, что перед ним действительно был царь, отпер двери. Не входя в объяснение, Петр прежде всего стал молиться и потом звонил с четверть часа, собственноручно дергая веревку от колокола. После этого, войдя в казарму, он произвел унтер-офицер в офицеры, офицера в командиры, а последнего повысил чином. «Продолжайте, братцы, — сказал он, уходя, — так же строго исполнять мои приказания и знайте, что за это вас ожидает награда».

Насколько Петр I ценил храбрость в бою, настолько же ненавидел поединки. Он не оправдывал их ничем, как бы тяжко ни было оскорбление. «Неужели ты настолько глуп, — сказал он одному из своих генералов, — что железный клинок может, по мнению твоему, восстановить твою оскорбленную честь?» Если кто-либо из офицеров являлся к Петру просить разрешения на поединок, то уходил жестоко побитый; не оставался безнаказанным и оскорбитель, которого, смотря по степени вины, иногда с позором выгоняли из службы. В Москве Петру донесли на полковника Бодона, прапорщика Крассау, капитана Сакса и слугу последнего, что они нескольких человек убили на дуэли. Расследовав дело в продолжение нескольких часов, Петр приказал отрубить голову полковнику и повесить прапорщика. Что касается Сакса, то благодаря покровительству Меншикова он избежал казни, но был осужден на пожизненное тюремное заключение. Слуга Сакса получил тридцать ударов кнутом, от которых вскоре и умер[74]. После такой суровой расправы поединки стали очень редки в России.

Петр I распределял свои занятия на все часы дня и строго следовал этому распределению. Вставал он очень рано, иногда в три часа, и в течение нескольких часов занимался чтением; потом час или два точил, затем одевался и занимался государственными делами, причем вносил в свою записную книжку разные заметки и записывал нужные распоряжения. За этой работой следовала прогулка, состоявшая в посещении флота, литейно-пушечного завода, фабрик или строящейся крепости, всегда с записной книжкой в руках. В 11 часов, или несколько раньше, Петр садился за стол, с некоторыми лицами из своей свиты или с кем-нибудь из придворных. Получаса было достаточно для обеда и такого же времени для послеобеденного отдыха. Затем следовало посещение всех тех, которые утром были намечены в записной книжке. Петра видели по нескольку минут то у генерала, то у плотника, у чиновника или каменщика. Петр посещал школы, особенно же любил морское училище, где иногда присутствовал на уроках. Вечером Петр развлекался дружеской беседой или посещал ассамблеи, где много пил вина, играл в шахматы или затевал другие любимые игры, преимущественно детские, как, например, жмурки. Охота, музыка и тому подобные развлечения не имели для него никакой прелести. Шахматы он любил как потому, что игра вошла при нем в обыкновение, так и потому, что он был очень искусен в ней. Если в обществе, где он находился в чрезмерно веселом настроении от выпитого вина, кто-нибудь провинялся или раздражал его даже пустяками, то бывал бит жестоко. Меншиков и другие фавориты часто испытывали на себе тяжесть его руки. Спать ложился Петр в 9 часов, и с тех пор прекращалось всякое движение по улице, на которую выходила его спальня. Малейший шум пробуждал его, и этого особенно боялись.

Семейство Волковых получило известность в России. При Петре I один Волков был посланником в Константинополе, Париже и Венеции. Когда он возвратился в Петербург, Петр поручил ему перевести на русский язык книгу о садоводстве. Волков был человек способный; потому-то, может быть, эта работа так и надоела ему. Часто он затруднялся переводом технических мест, для которых в русском языке не находилось соответствующих слов. Утомленный таким неблагодарным трудом, он впал в меланхолию и зарезался.

Один капитан, по имени Ушаков, был однажды послан из Смоленска с чрезвычайно важными бумагами к киевскому коменданту. Пославший его генерал приказал доставить бумаги как можно скорее. В точности исполнив это, Ушаков подъехал к Киеву, когда городские ворота были заперты. Часовой просил подождать, пока губернатор пришлет ключи. Ушаков начал рвать и метать, разразился ругательствами на коменданта и часового, грозя гневом своего генерала, и полетел с бумагами обратно в Смоленск жаловаться на то, что ему не отперли ворот. Генерал арестовал Ушакова и предал военному суду, а сей последний изрек ему смертный приговор. Петр, по представлении приговора на его усмотрение, нашел поведение капитана слишком забавным, чтобы наказывать его. Он помиловал осужденного, послал ему дурацкий колпак с шутовскою одеждою и зачислил его в штат своих шутов, в числе которых Ушаков и состоял до смерти своего покровителя.

Этот же Ушаков должен был сопровождать Петра в его поездку по Саксонии. Петр приказал ему приготовиться в путь. Ушаков упросил состоявшего в свите аудитора написать для него следующее письмо к царю: «Благодарю ваше величество за все оказанные мне милости, но боюсь, что моим рассказам о них не поверят без какого-либо доказательства. Полагаю, что наглядным подтверждением для сомневающихся была бы лучшая лошадь из вашей конюшни» и пр. Петр улыбнулся, прочитав это шутовское послание, и подарил Ушакову лучшую лошадь. Такими путями Ушаков мало-помалу скопил себе капитал более нежели в 20 тысяч рублей.

Петр был чрезвычайно вспыльчив и в первую минуту гнева наказывал жестоко. Если в минуту раздражения ему не удавалось излить свой гнев, то, успокоившись и придя в себя, он подчинялся голосу справедливости. Известно, что он был искусен в токарном мастерстве. Станок его помещался в особой мастерской, при которой состоял Андрей Нартов{179}, токарный мастер и хороший механик, и один ученик, которого Петр любил за веселый нрав и прилежание. На обязанности последнего лежало снимать с Петра колпак при входе его в мастерскую. Как-то раз этот ученик вырвал нечаянно у Петра несколько волосков. Почувствовав боль, царь выхватил свой охотничий нож[75], бросился за учеником и, вероятно, убил бы его, если б последний, зная вспыльчивость Петра, не успел вовремя убежать. На другой день, входя в мастерскую, Петр весело сказал Нартову: «Этот плутишка причинил мне таки порядочную боль, но, конечно, невзначай. Я рад, что он оказался осторожнее меня». Узнав от Нартова, что ученик не являлся, Петр послал за ним к его родным, велев передать, что простил его; но и там его не видали. Тогда Петр приказал оповестить свое прощение по всем частям города. Беглец пропал, и с тех пор Петр не видал его никогда. Он убежал в одну деревушку близ Ладожского озера, откуда пробрался в Вологду, где под чужим именем выдавал себя за сироту, потерявшего отца и мать и пришедшего из Сибири.