Читаем без скачивания Хитрожопый киборг - Аманда Майло
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я отрываю взгляд от её чересчур соблазнительных изгибов.
— Мы сможем сделать солидную покупку, — я этого не озвучиваю, но ведь у нас все еще есть деньги из седельной сумки. Хоть мы об этом и не говорили, мне кажется, Бекки чувствует себя одновременно оправданной, присвоив эти деньги, и испытывает к ним отвращение. — Когда бы ты хотела поехать? Мой друг, — добавляю я, тронутый.
Кривя губы, она бросает кухонное полотенце, которое до этого держала в руке, на плечо.
— Мы можем поехать сейчас, — она выглядит невероятно привлекательно, стоя передо мной, даже несмотря на то, что слюна Пако испачкала ее одежду.
Поддавшись порыву выразить ей еще больше нежности, я стремительно наклоняюсь. Поля моей фетровой шляпы загибаются вверх, когда она цепляется за блузку Бекки, и я прикладываю поцелуй к ее животу.
— Привет, малыш Головастик, — говорю я. — Мой второй друг.
Бекки испуганно втягивает воздух, когда ее живот ударяется о мой рот. Ее руки взлетают вверх, останавливаясь на моих плечах, но она не отталкивает меня.
— Ребенок шевелится.
Я чувствую, как мои губы изгибаются от удовольствия.
Сгорая от любопытства, я еще раз касаюсь губами живота Бекки.
Головастик снова шевелится, задевая меня в ответ, заставляя улыбнуться шире от удивления.
Не довольствуясь тем, что его игнорируют, Пако вытягивает шею и срывает с моей головы шляпу.
Бекки сдерживает улыбку, а затем откровенно смеется.
Я игнорирую этого придурка и улыбаюсь в ответ на смех моей пары, поднимаясь еще на одну ступеньку, встречаясь с ней взглядом.
— Мы можем запланировать одно занятие перед отъездом?
Она моргает. Затем ее взгляд опускается к моему паху.
— Ты… Прямо сейчас?
Мои руки опускаются на ее бедра и скользят вверх по спине.
— Я хочу заняться любовью. Если ты хочешь, — я вглядываюсь в ее лицо. — Чего ты хочешь?
Кладя руки мне на грудь, она откидывает голову назад и бросает на меня взгляд, который кажется слишком серьезным. Она говорит:
— Мы займемся любовью, Уилл.
***
Наша вылазка в город стала возможной благодаря тому, что мы прицепили фургоном за палевой лошадью Джоэла, обученной ходить в упряжи.
Когда мы выезжаем со скотного двора, Пако, запертый за забором (на данный момент), кричит нам вслед с таким несчастным видом, что Бекки предлагает привязать его за фургоном и взять с собой.
Я испытываю искушение согласиться с этим, но Бекки, расположившейся с подушками под собой и сзади, и без того неудобно, и возвращение за Пако только продлит ее дискомфорт. К тому же более короткие ноги Пако означают, что наш темп тоже замедлится.
Глядя на солнце, поднимающееся все выше в небе, уже намереваясь сжечь нас заживо, я поправляю свою изжеванную ослом шляпу (я по ошибке позволил Пако поиграть с ней, пока я любовно обслуживал Бекки) и качаю головой.
— Ему будет хорошо здесь.
Я не упускаю из виду, что рот моей пары недовольно поджимается.
К сожалению, поездка никак не улучшает ее внешний вид. Даже с подушками сиденье фургона для моей Бекки жестковато. Она массировала поясницу перед началом нашего путешествия — и сейчас откровенно сжимает ее и гримасничает.
— Езда на осле была бы мягче! — заявляет она, когда мы попадаем в особенно глубокую колею и колеса подпрыгивают.
— Как ты себе это представляешь? — спрашиваю я, окидывая ее взглядом, одетую в ситцевое платье цвета барвинка, в которое она переоделась после наших занятий любовью. Подол задран достаточно высоко, чтобы ее ноги были открыты моему взору, и это приятно отвлекает.
На мне жилет из мягкого хлопка цвета сырого угля, хлопчатобумажные брюки того же цвета и рабочая рубашка цвета мака. «Я выгляжу просто великолепно,» заявил я перед нашим отъездом. «Почти так же хорошо, как ты,» сказал я Бекки и увидел, как несколько областей в ее мозгу заиграли красками.
— Мать Иисуса ведь справилась, — указывает она. — А Пако хотел в город.
— Даже если бы ты не была тяжела, для твоей безопасности нам нужно будет найти для тебя более надежную задницу, чем Пако, — задумчиво бормочу я.
Бекки резко смотрит на меня.
— «Придется»? То есть ты рассматриваешь это всерьез?
Я пристально смотрю на нее.
— Если ты выражаешь потребность, мой долг как твоей пары — предоставить то, что тебе требуется.
Она на мгновение заглядывает мне в глаза, выражение ее лица странное.
— Мне не нужен осел. Мне неудобно, поэтому я жалуюсь.
— С моей точки зрения, у тебя есть законные основания для жалобы.
Мы наезжаем на очередную кочку, и она застывает, морщась.
Я чувствую, как выражение моего лица становится жестче.
— Думаю, в конце концов, это может быть необходимо.
Неожиданно Бекки кладет руку мне на плечо. Когда я в замешательстве смотрю на нее сверху вниз, она раздраженно выдыхает, протягивает руку и обхватывает меня за шею — и тянет вниз.
К своим губам.
Она целует меня.
Просто прикосновение губ, а затем она пытается отстраниться.
Схватив ее за гриву, я чувствую, как приподнимаются обгрызенные поля моей шляпы, прижимаясь к ее лбу, когда я углубляю наш поцелуй.
…Пока мы не наезжаем на очередную кочку, которая заставляет ее взвизгнуть мне в рот.
— Хватит! — я рычу, отворачива нос к ее щеке, чтобы не повредить хрящи на ее лице. Затем перетаскиваю Бекки и все ее подушки к себе на колени.
Задыхаясь, она пытается ухватится, как будто падает.
— Я держу тебя, — успокаиваю я ее, поглаживая рукой по боку. Я располагаю Бекки так, чтобы она была спиной ко мне, рукой осторожно обхватывая ее живот. Другая моя рука закреплена на ее бедре.
Она замолкает. Хотя мои ноги — твердый металл, прикрытый подушками, они принимают на себя основную тяжесть удара при следующем толчке, и Бекки трясет не так сильно.
— Спасибо, — шепчет она. И, к моему удивлению, похлопывает меня по руке, пока я не поворачиваюсь, чтобы посмотреть ей в лицо. — Ты молодец, Уильям Фредерик Коди.
Ошеломленный, я говорю ей:
— Я так рад, что ты меня похвалила. Спасибо.
Оглянувшись, чтобы лучше видеть мои глаза, Бекки серьезно говорит мне:
— Ты действительно хороший человек, ты знаешь.
— Теперь знаю, — отвечаю я ей.
— ХИИИИИИИИИ!
Мы с Бекки оба подпрыгиваем. Но Бекки взволнованно хлопает меня по руке и спрашивает:
— Это Пако?
— Если это не так, то за нами гонится сумасшедший осел, у которого, как и у него, мозги склонны к озорству, — сообщаю я ей, поворачивая голову, чтобы оценить, откуда на нас ревет животное. — Он
