Читаем без скачивания Хитрожопый киборг - Аманда Майло

Довольный, я поддерживаю разговор, поглаживая ее.

— По сравнению с другими человеческими женщинами, у тебя очень большие лодыжки, — задумчиво делюсь я.

Ошеломленная улыбка сползает с лица Бекки. Мгновение она смотрит на меня сверху вниз. Затем разражается слезами.

Держа ее ступню в своих ладонях, я перевожу сбитый с толку взгляд с ее прелестной конечности на ее прелестное лицо. Которое распухает у меня на глазах — реакция, я полагаю, из-за содержания физиологического раствора в ее слезах.

— В чем дело? — в замешательстве спрашиваю я.

— Ты… — начинает она, затем икает и закрывает лицо руками.

Я глажу ее толстую лодыжку, которая, как я подозреваю, опухла из-за отека. Я хочу спросить ее об этом состоянии, но сначала я хочу определить источник ее эмоционального расстройства.

— Да, Бекки?

Она все еще прячет лицо.

— Ты осел! — кричит она.

Я моргаю. Поняв, что она пытается нанести ответный удар по моим чувствам, потому что я причинил ей эмоциональный вред (пусть и непреднамеренный), я спокойно заявляю:

— Пожалуйста, объясни, что я сделал, в понятных мне терминах.

Ее брови хмурятся. Подбородок выпячивается. Она выпаливает:

— Я чувствую себя толстой, Уильям. Я и есть толстая. Но то, что ты называешь меня толстой, ранит мои чувства.

Пораженный, я смотрю на нее снизу вверх.

— Но я не называл тебя толстой.

— Нет, ты это сделал!

Я хмурюсь.

— Нет, я этого не делал.

— Ты, черт возьми, сделал это! — горячо настаивает она.

Во мне растет оборонительное раздражение, что нелепо. Я не хочу защищаться перед своей парой. Я не должен защищаться — я не пытался причинить ей вред.

— Я прокомментировал размер твоих лодыжек.

— Да!

— Я не называл их толстыми, — утверждаю я. — Я просто заметил, что у тебя очень большие лодыжки — именно эти слова я и использовал. Я никогда не говорил «толстые».

К моему облегчению, Бекки немного успокаивается.

Надеясь окончательно успокоить ее, я добавляю:

— Я сделал это замечание только потому, что твое телосложение сильно отличается от человеческих женщин, с которыми я был знаком по фильмам. У изображенных женщин соотношение ног к лодыжкам в окружности было намного меньше, чем у тебя…

В мозгу Бекки загораются области, отвечающие за неверие, обиду и гнев.

Я закрываю рот.

Она замечает это и начинает качать головой, ее слезы возобновляются.

— Ты сделал только ХУЖЕ! — взвизгивает она.

— Я вижу, что у меня это получилось… каким-то образом. Я так сбит с толку, — признаю я.

Она закрывает лицо и плачет еще несколько минут.

Я мрачно переношу свои манипуляции на ее другую ногу.

Когда я переношу свой вес, коврик оказывается недостаточно мягким, чтобы предотвратить стук, который издают мои колени об пол. К счастью, это не больно. Биологическая обратная связь сообщает мне о давлении, которое испытывают мои коленные чашечки, когда принимают мой вес, но я не чувствую никакого дискомфорта.

Слезы Бекки текут медленно. Однако активность ее мозга хаотична. Некоторое время он остается включенным в секторах гнева и боли. Затем переходит к паравентрикулярному ядру таламуса, области мозга, частично ответственной за регуляцию эмоциональной обработки.

Кажется, это не очень эффективно. Цвет области наводит меня на мысль, что она испытывает избыток негативных эмоций.

Ее мозг циклически активируется на отчаяние, стыд и отвращение к себе, если я правильно ее понимаю. К счастью, это проходит. Затем, что еще более сбивает с толку — но принимается с радостью, по крайней мере, насколько я могу судить, — сектор юмора начинает слабо светиться. Это странный темно-фиолетовый свет, но активность в этой области, несомненно, должна быть хорошим признаком.

— Уильям? — наконец произносит она.

Мои руки замирают, и я поднимаю на нее взгляд.

— Да?

— Неважно, — она слегка встряхивает своими нижними конечностями, показывая, что я должен продолжать попытки услужить ей.

— По крайней мере, это я могу сделать для тебя, — говорю я со вздохом.

Она чуть не плачет, когда я переключаю свое внимание на мышцы вдоль ее голеней и позади них.

Озабоченно нахмурив брови, я констатирую очевидное.

— Мышцы задней поверхности ваших ног таят в себе множество источников боли.

— Икры, — говорит Бекки сквозь шипение, когда я нажимаю на область, которая заставляет ее ногу дергаться. — Задняя часть человеческих ног называется икрами.

— Хм. Я слышал, что их называют так, но это сбивающий с толку термин, — признаю я.

Напряжение на ее лице спадает, и она вздыхает.

— Спасибо. Теперь ты можешь остановиться.

Я опускаю руки, мои пальцы все еще нежно держат ее икры. Я поднимаю на нее глаза.

— Я хочу доставить тебе удовольствие. Хочу облегчить твои страдания. Я клянусь растирать твое тело в любое время, когда тебе это понадобится. Пожалуйста, говори мне. Тебе нужно только сказать, что тебе нужно, Бекки. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы дать это тебе.

Ее губы дрожат, прежде чем она сжимает их.

— Хорошо. Спасибо, — она на мгновение замолкает, когда я опускаю ее ноги на пол. Затем смотрит, изучая мое лицо. — Что я могу… — ее взгляд скользит к кровати, на которой она сидит, прежде чем она заканчивает, — сделать для тебя?

Вставая, я беру ее за руку и призываю следовать за мной из нашего места для спаривания и сна к кухонному столу (нейтральное место), к стулу, который я выдвигаю для нее.

Я сажусь напротив Бекки. Пристально глядя ей в глаза, я складываю руки между широко расставленных механических коленей.

— Я ценю, что ты спросила. Мне нужна твоя помощь.

— Ладно, — говорит она осторожно.

— Ты часто указываешь на то, что я сделал неправильно. Прошло несколько недель с тех пор, как я стал твоим мужем, и я регулярно слышу твою критику. Но я еще не слышал от тебя похвалы. И, — я указываю на ее лодыжки, — ты склонна предполагать обо мне худшее при каждом взаимодействии.

Она таращится на меня.

— Я не…

Я бросил на нее быстрый взгляд.

— Ты назвала меня ослом, когда я пытался поделиться своим наблюдением о различиях, которые я заметил между женскими телами. Хотя теперь я понимаю, как мне удалось задеть твои чувства после того, как ты нашла время объяснить мне, я бы попросил тебя в будущем, вместо того чтобы нападать на меня, пожалуйста, с уважением сообщить мне, что мое замечание невежливо. Таким образом, я буду знать, что не сделаю подобного в будущем. Я также хотел бы, чтобы ты объяснила, почему это грубо, чтобы я понял, что причиняет тебе боль. Тогда я смогу быть более осторожным в дальнейшем, — я умоляю ее взглядом. — Я не такой, как ты, Бекки, и не