Читаем без скачивания Хитрожопый киборг - Аманда Майло

— Любви? — хрипит Бекки.

Кивнув, я подхожу к Пако с другой стороны.

Бекки наблюдает за мной, попеременно то заламывая руки, то хватаясь за живот, ее мозг в смятении.

Я вздыхаю.

— Этим утром я был так тронут твоим желанием приготовить мне еще одно блюдо из морепродуктов, что мне захотелось поцеловать тебя. Но тебе не понравились мои попытки нежно приласкать тебя, поэтому я понял, что ты не обрадуешься моему поцелую.

Бекки замирает.

— Я подумал, что, возможно, мог бы помыть за тебя посуду. От нее исходил очень сильный запах моей еды, поэтому я знал, что тебе будет неприятно ее мыть, а до сих пор ты всегда мыла всю нашу посуду. Я хотел взяться за эту задачу и внести свой вклад в наведение порядка в нашем жилище с помощью этой повседневной рутинной работы, но ты охраняла содержимое раковины и агрессивно выгнала меня с кухни.

Я добрался до шеи Пако и заканчиваю свою работу по вычесыванию уверенными, осторожными движениями. Вешая щетку, я хмуро смотрю на настенные крючки и говорю своей паре:

— Ты одна обладаешь силой пробудить мой интерес — и секс, и привязанность, — я смотрю на нее. — И заботу тоже. Я патрулирую эту ферму не просто потому, что это моя территория. Я делаю это, чтобы убедиться, что границы, которые защищают тебя, безопасны. Чтобы бродячий агрессор больше никогда не причинил тебе вреда. Это единственный способ принять мои ухаживания? Ты хочешь меня только как стража своей территории?

Тревожно поглаживая руками живот, Бекки наблюдает за мной с напряженным выражением лица. Странным.

— Я… — ее рот шевелится. Ее глаза очень голубые. — Нет. Уильям… Я… Мне жаль, что я не… Спасибо. За то, что показал, что я тебе небезразлична.

Её слова успокаивают меня. Но они также вызывают острое ощущение, которое врезается в мои эмоции. Эмоции, которые я даже не знаю, как распутать и определить. Опустив взгляд, я подхожу к поводку Пако и отвязываю его от прутьев стойла. Я начинаю отходить с намерением вывести его из стойла, чтобы выпустить в загон, но в тот момент, когда веревка начинает натягиваться, она вырывается у него из губ и падает на землю.

Поворачиваясь, я смотрю вниз, чтобы убедиться в том, что мне известно о судьбе поводка.

Его прожевали насквозь.

Виляя коротким пушистым хвостом, вращая мохнатыми ушами, чтобы сфокусироваться их в моем направлении, Пако выплевывает то немногое, что осталось от веревки, которая была у него во рту. Покрытая слюной, она болтается на карабине, все еще прикрепленном к кольцу недоуздка под его подбородком.

Еще мгновение я наблюдаю за этим. Затем поднимаю на него взгляд.

Его глаза мерцают.

— ХИИИИИИИИИИИ! — взрывается он, оглушая меня — и Бекки тоже, судя по тому, как она закрывает уши руками, когда рев Пако отражается от стен стойла. — ХИИИИ! ХИИИИ! ХИИИИ! РИИИИ!

Зная, что если я сейчас подниму руку, Пако, скорее всего, вздрогнет, ожидая удара, я решаю сделать что-нибудь еще. Я делаю шаг к нему.

Пако испуганно отскакивает назад.

Но я ловлю его, обнимаю за шею и похлопываю ладонью.

На мгновение он отчаянно отбивается, охваченный паникой.

Его движения замедляются, когда он понимает, что, кроме моих крепких объятий и похлопывания, я не причиняю ему боли. Его большая голова наклоняется над моим локтем, проверяя и позволяя ему понять, что моя хватка не слишком крепкая.

Он полностью прекращает борьбу, тело замирает. Уши, которые до этого были прижаты, частично приподнимаются, что свидетельствует о его замешательстве.

Встречаясь с ним взглядом, я сообщаю ему:

— Ты заноза в заднице, Пако. И ты сильно испытываешь мое терпение.

Он выдыхает через нос, обдавая мою кожу паром.

— Но, — продолжаю я, — ты мне все равно нравишься. Почему-то очень сильно, — проводя рукой по его шее, я продолжаю обнимать его, чтобы выразить свою привязанность.

Обычно почесывание и похлопывание является формой вознаграждения для осла.

Пако начинает вилять хвостом.

Возможно, он не до конца понимает, что я нежно обнимаю его за шею. В конце концов, хищник вел бы себя почти так же, пытаясь задушить свою добычу. Но Пако все равно получает сообщение, что он молодец, оставаясь неподвижным, пока я совершаю, без сомнения, слегка тревожное и странное с его точки зрения действие.

Похлопав его в последний раз, я опускаю руки и отступаю назад. Затем я подхожу к Бекки и протягиваю ей руки, думая, что помогу ей встать.

С задумчивым видом, откинув голову назад, чтобы просканировать мое лицо (я чувствую укол тревоги за свою пару из-за того, что она ограничивается только сканированием выражения моего лица, а не мозговой активности), Бекки кладет свои руки в мои. Принимая мой жест помощи. Когда я поднимаю ее на ноги, то медленно отпускаю ее руки. Я глубоко задумываюсь о ее реакции на мои ухаживания, пока мы возвращаемся в дом.

— Ты оставишь Пако на свободе? — спрашивает Бекки.

Я пожимаю плечами.

— Как будто от того, что я привяжу его или отправлю в загон, будет какая-то польза. Он больше на свободе, чем под контролем, — я обнимаю ее за плечи. Дружеский жест, призванный передать мои нежные чувства к ней, если она примет его. Примет меня.

К моему облегчению, Бекки не напрягается, не вздрагивает и не вырывается из-под моей руки. Она не отвергает мое прикосновение, когда поднимает на меня глаза и спрашивает:

— А как насчет того, что осталось от поводка?

Затем она ошеломляет меня, протягивая руку и нерешительно хватая мою ладонь, которую я положил ей на плечо, и сжимая ее так, что мы держимся за руки, когда она продолжает спрашивать неестественно хриплым голосом:

— Ты просто позволишь ему свисать с его морды?

Нос Пако утыкается в заднюю часть моего бедра, затем в низ брюк, когда его губы тянутся к карману, надеясь украсть угощение. Или оружие. Он из тех, кто обрадовался бы любому открытию.

— Он… в порядке, — уверяю я Бекки, мой мозг дает сбой от ее добровольного прикосновения. — Веревка недостаточно длинная, чтобы причинить ему вред, и если он позволит мне снять с него недоуздок, когда мы доберемся до крыльца, то освободится от всего, как только мы будем там.

— О, — рука Бекки сжимается в моей, но она продолжает держать нас связанными всю дорогу до двери дома.

Пако поднимается по ступенькам вместе с нами, как будто тоже собирается войти внутрь.

На самом деле, он проходит мимо нас только для того, чтобы остановиться на пороге, выглядя почти терпеливым, судя по