Читаем без скачивания «Великолепный век» Сулеймана и Хюррем-султан - П. Паркер

Дариуш проснулся, как от толчка, — следы ночного удовольствия намочили тюфяк и одеяло.

— Собака! — тихо выругался он.

Небритая щека коснулась его плеча.

— Не бойся, брат мой, — прошептал сосед, по-прежнему прижимаясь к нему. — Все мы мужчины, и все видим сны.

Дариуш задумчиво выслушал сонные слова. Со всех сторон до него доносилось ровное дыхание спящих. Он положил руку на ладонь соседа, который так и не убирал ее с живота Дариуша, и снова погрузился в объятия сна.

Новеньких разбудили задолго до рассвета стуком ложки о деревянную тарелку. Дариуш зевнул и потянулся, почесывая грудь. Повернулся к молодому человеку, который всю ночь согревал его своим теплом, и легонько потряс его за плечо. Тот разлепил сонные глаза и зевнул во весь рот, затем пригладил пальцами спутанные волосы, одернул штаны и протянул руку Дариушу.

— Я Яннис из Греции. — Он широко улыбнулся.

Дариуш улыбнулся в ответ и дружески пожал протянутую руку:

— Дариуш из Галиции.

Они скатились с топчана, натянули шаровары и тапочки. Направились в дальний угол помещения, куда вкатили огромные котлы с пилавом. Те, которые подошли раньше их, жадно запускали пальцы в дымящийся рис и ели. Дариуш слизнул с пальцев липкие зерна и во второй раз запустил руку в котел.

— Я-то думал, что эти турки, которые считают свою цивилизацию развитой, обзаведутся мисками и ложками, — заметил Яннис, потирая заспанные глаза.

Дариуш снова облизал пальцы и показал на стопку мисок и гору ложек на столе за котлами.

Яннис следом за ним расхохотался и снова запустил руку в котел.

Наевшись досыта, они отошли от котлов и стали смотреть, как их товарищи жадно поглощают сытный завтрак.

— Они совсем маленькие — им лет по десять — двенадцать, — задумчиво заметил Дариуш.

— И все христиане, — прошептал Яннис. Заметив вопросительный взгляд Дариуша, он добавил: — Почти всех забрали в албанских деревнях. Все равно здесь их ждет лучшая жизнь, чем та, на которую они смели надеяться дома. Они станут сильными; их обучат и оденут. А если им удастся вступить в корпус янычар, они получат неограниченный доступ к сокровищам и всем мыслимым удовольствиям!

Дариуш сел на диван и стал жевать кусок сладковатого хлеба, который предложил ему еще один юноша.

— Но почему турки комплектуют свою армию из христианских детей?

— Дариуш, в Османской империи много знатных семей. Османы желают сохранить существующую власть и потому не обучают военному делу детей из соперничающей семьи, которые в будущем могут восстать против них. И потом, турки давно заметили, что мы, христиане, более энергичны и воинственны, — усмехнувшись, продолжал Яннис. — Те мальчишки как раз в идеальном возрасте. Из них выйдут настоящие воины Османской империи. Ну а мы с тобой, друг мой, — перестарки. Поэтому нам придется стараться вдвое, чтобы доказать свое достоинство и преданность, если мы хотим, чтобы нас тоже записали в янычары.

Дариуш кивнул в знак согласия. Его лицо смягчилось. Он почувствовал, как краснеет, и робко рассказал Яннису о том, что случилось накануне ночью.

— Друг мой, что естественно, то не стыдно.

— Но это не из-за нашей близости… — Дариуш еще гуще покраснел.

Яннис положил руку другу на плечо:

— Дариуш, не сомневайся в своих чувствах и желаниях. Я тоже испытываю удовольствие при виде женственной хрупкости величайшего Божьего дара, но это ни в коем случае не должно мешать тебе испытывать наслаждение в обществе других мужчин. Не бойся, ты будешь делать только то, чего хочешь в глубине души.

Дариуш посмотрел в зеленые глаза Янниса; затем увидел его полные, чувственные губы…

— Да, — прошептал он.

Оба обернулись, когда в дверях дортуара показался дородный офицер в полной форме.

— Все во двор! — закричал он, повторив то же самое на нескольких языках.

Дариуш и Яннис вместе с остальными вышли под обжигающе холодный ветер, пронизывающий Первый двор Топкапы. Следом за ними из других помещений высыпали другие новенькие.

Двадцать янычар толкали мальчишек, добиваясь, чтобы те выстроились в ровные шеренги. Офицер, который первым пришел к ним, прошел вдоль рядов, оглядывая отобранных учеников, и радостно улыбнулся. Затем он приказал:

— Раздевайтесь! — и повторил приказ на нескольких языках.

Дариуш и Яннис сбросили тапочки и развязали пояса шаровар, которые упали на подмерзший гравий. Ветер быстро остудил их. Над ними летали снежинки. Некоторые мальчики помладше стеснялись раздеваться; взрослые солдаты нещадно лупили их. На дворе послышался свист плетей. Мальчики не смели кричать от боли. Тем, которые в невинности прикрывали гениталии руками, тоже досталось. Офицеры приказывали опустить руки по бокам и стоять смирно.

Мальчики молча простояли несколько минут.

Офицеры ходили вдоль шеренг туда-сюда; гравий скрипел под подошвами их ботинок. Они осмотрели все шесть сотен голых мальчиков и юношей.

Яннис шепнул Дариушу:

— Еще несколько минут на таком ветру, и мое мужское достоинство превратится в сосульку!

Дариуш улыбнулся и быстро покосился на пах Янниса. Он прошептал:

— Друг мой, твое греческое достоинство держится неплохо. Тебе нечего бояться.

— И тебе тоже, Дариуш; похоже, у жителей Карпат достоинство не ниже горы Олимп.

Дариуш покраснел, но не успел ничего ответить, так как к ним приблизился сам великий визирь. На высоком белом тюрбане сверкали изумруды. Зеленый кафтан обтягивал широкую грудь. Вокруг него суетились несколько пашей. Осматривая шеренги аджеми-огланов, великий визирь улыбался и почтительно кивал. Затем повернулся к офицерам и кивнул в знак одобрения. Он остановился перед Дариушем, чтобы еще раз оглядеть всю шеренгу. Какой-то паша протянул ему свиток с именами, но визирь оттолкнул его, попутно смахнув с рукава снежинку.

Затем государственный муж обратился к юношам:

— Молодые люди, сегодня вы все станете турками!

Он помолчал; глаза всех устремились на него.

— Поэтому, — продолжал визирь, — те из вас, кто еще не подвергнут обрезанию, сейчас будут обрезаны.

Дариуш невольно покосился на свой пах. Он очень обрадовался, потому что его самого подвергли обрезанию еще при рождении. Затем он посмотрел на Янниса. Его новый друг смертельно побледнел и не сводил взгляда со своей крайней плоти, которая доставляла ему столько радости первые восемнадцать лет жизни. Яннис на мгновение повернулся к Дариушу, и Дариуш заметил ужас в глазах друга. Потом Яннис преодолел себя и, гордо вскинув голову, стал смотреть перед собой.