Читаем без скачивания Быть иль… Казаться - Владимир Андреевич Иванов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Жаль, молодой пацан, резвый был, ответственный. Что ж его туда поволокло? Неужели он забыл, что я говорил ему? Не может быть. Пренебрёг, думал по хорошей дороге добраться, наверное. Значит, судьба такая. Земля тебе пухом, брат».
Мысленно простившись, перекрестился и направился в помещение.
Совещание артиллеристов проходило уже без Минора, его замещал какой-то боец. Дуримар, насупившись сидел в сторонке. Иван усмехнулся:
– Ну как, Серёжа, посовещался уже?
Тот в сердцах махнул рукой, будто Иван нарочно втянул его в какую-то неприятную историю и бросил.
«Вот придурочный, я ему возможность проявить себя предоставил, а он обижается».
Минора после этой встречи он долго не видел.
VII
Вскоре после этого разговора Егор уехал. Обязанности командира исполнял поначалу его заместитель Серёга, тот самый, единственный пострадавший во время первого, такого удачного боя офицер. Иван уважал его за здравомыслие и боевой характер: настоящий вояка, прошедший через несколько военных кампаний, он всегда трезво оценивал обстановку и принимал взвешенные решения. Когда-то он трижды за одну ночь спасал подразделение Ивана от попадания в крайне угрожающие обстоятельства.
Внешне Серёга напоминал Ивану дикого кабана: плотный, приземистый, подвижный, с то испытующим, то хитрым взглядом маленьких глаз, вечно небритый и вообще подчёркнуто небрежно относящийся к внешнему виду, он не раз демонстрировал и присущее характеру этого зверя сочетание осторожности и готовности к мгновенной атаке.
Теперь новый командир сообщил Ивану своё предложение: занимаемый его отрядом посёлок следовало оставить, иначе им угрожала опасность оказаться отрезанными от города и окружёнными.
Он подумал и согласился, поскольку не мог исключить такой возможности, а необоснованно рисковать жизнью подчиненных не имел права. Впрочем, у принятого им решения был и другой мотив.
В известных пределах дезертирство в подразделениях было явлением постоянным. Обычно два-три человека в неделю не возвращались из увольнения, переходили без предупреждения в другое подразделение, на худой конец – оставляли наблюдательный пункт или огневую точку.
Однако, в исключительных случаях случались настоящие волны побегов, когда за день подразделение оставляло до десяти человек. Подобные эпизоды имели место всего пару раз и происходили, как правило, после обстрелов, но, оказалось, это были ещё не самые критические моменты.
Настоящий массовый побег был едва предотвращён, да и то лишь частично, когда среди бойцов поползли ложные, совершенно безосновательные слухи, передаваемые в нелепо преувеличенных, пожалуй, даже комичных формах, которые принимает информация, проходя через сознание заражённого страхом человека.
Когда Иван впервые услышал какие байки рассказывают в отряде, он расхохотался: ну разве может человек в здравом уме поверить, что где-то стоят уже наведенные на место расположения подразделения «двести «Градов»? Единственное, что пришло ему тогда на ум, это поинтересоваться у поделившегося новостью: «А почему не тысяча?»
Но вскоре он понял, что рано веселился: люди с неустойчивой психикой и повышенным уровнем тревожности, склонные жить легко возбуждающимися эмоциями, отказывались критически воспринимать даже абсурдные сообщения и передавали по цепочке услышанное, неизбежно обрастающее новыми подробностями.
Пытаться бороться с паникой убеждением бесполезно, он это понял, оставалось ещё одно доступное ему средство – расстрел, но и с этим он опоздал: главные провокаторы бежали, сделав своё чёрное дело. За ночь дезертировало около десяти человек, среди них были и главные подозреваемые в распространении слухов: начальник автослужбы Леший, высокий худой человек с вечно встревоженной физиономией, и толстый трусливый «танкист» Газик, доброволец из сопредельного государства. Оба прихватили с собой оружие и, к сожалению, так и не были обнаружены.
И вот теперь, когда командир озвучил свои опасения, Иван подумал не только о реальной угрозе подразделению, но и о воображаемой, поэтому решил: так тому и быть.
Переезд занял целый день: грузились, переезжали, машины возвращались, грузились заново…
Командир обозначил ему на карте места для создания новых блокпостов, и закипела работа на местах: изучение местности, выделение опасных направлений, попытки добиться максимальной защищённости новых укреплений, обустройство и т.п. Но самой большой проблемой оставалась нехватка людей, подходивших на командные должности, а «кадры решают всё».
С перемещением на блокпосты у подразделения началась новая жизнь. Выезды на разведку и на боевые прекратились, обстрелы со стороны противника случались редко, прямых боестолкновений теперь не было – кто-то вздохнул с облегчением, а кто-то заскучал. И если раньше из отряда бежали трусы, теперь наоборот побежали те, кому не хватало острых ощущений. Не сказать, чтоб таких было много, но как же без сорвиголов обойтись можно…
По приказу командира, все бойцы ополчения, покинувшие город, подлежали расстрелу, но и такие крутые меры не могли их остановить случаев дезертирства. Впрочем, случаи выполнения этого приказа Ивану известны не были.
В последнем летнем месяце продолжались варварские обстрелы города – разрушались дома, гибли люди. После попадания реактивных снарядов «Града» сгорел красивейший деревянный храм.
Иван тогда был неподалёку – подъехал. Он стоял и смотрел, как пылает церковное здание, и думал, что это символично: на его глазах от обстрелов противника пострадало много храмов, да иначе и быть не могло, ведь эта война шла против народа, и враг пытался уничтожить самое ценное его достояние – веру и потомство. Детсады и школы также часто становились его целью.
Рядом проходили водопроводные трубы, их тоже повредили снаряды, но не они были объектом атаки, хотя уничтожение коммуникаций входило в число приоритетных задач противника. Конкретные сведения касаемо цели обстрела были предоставлены непосредственно задержанным корректировщиком этой стрельбы, несовершеннолетним местным жителем, который за символическую плату помогал вражеской артиллерии уничтожать православный храм.
А через неделю в городе произошло очередное потрясшее общественность убийство.
Тот день начался как обычно – «с добрым утром» грохочущих «Градов», продолжение последовало периодичными обстрелами в продолжении дня. А ближе к вечеру к Ивану заехал командир разведвзвода Макс.
Он прошёл в комнату, молча уселся за стол, облокотившись сжавшими виски руками и уставился в никуда. Иван молча смотрел на него, справедливо полагая, что должны последовать какие-то разъяснения, и всё-таки дождался.
– Ты шо мрази!
Иван заметил, что в глазах его блестят слёзы, и начинал догадываться, с чем пришлось столкнуться этому обстрелянному, немало повидавшему бойцу.
…За полчаса до этого враг обстреливал из миномётов здание городского УВД, где по-прежнему размещались ополченцы. От мин в большей степени пострадал близлежащий магазин и проезжая часть дороги. И проезжавший мимо автомобиль.
Внутри него сидели трое: мужчина, женщина и дочь, подросток. Все умерли на месте. А машина так и стояла посреди дороги – вся иссечённая осколками, с битыми стёклами и с замершими навсегда людьми.
Тем, кто начинает войны, надо видеть их последствия воочию, вблизи, заглянуть в нутро этого ада.
Горе может настигнуть человека везде и всегда: вот чей-то ребёнок попал под машину, кому-то свалилась ледышка на голову, а кто-то утонул. На войне
