Читаем без скачивания Трофей Степного Хана - Кариди Екатерина Руслановна

Но женщины держали ее крепко.

Не вырваться, не стоит и пытаться. Ей просто не дадут уйти.

«Боишься – не делай, делаешь – не бойся, а сделал – не сожалей», – пришло из глубины сознания.

Паника отступила.

Она медленно выдохнула и нашла в себе силы оглядеться. Огромный стан в пыльной степи. Шатры. Узкоглазые воины в халатах и островерхих шапках. Бряцание оружия…

И взгляды. На нее сейчас смотрели все, ее буквально поедали глазами, как будто она кусок мяса, брошенный перед волчьей стаей. Аля невольно сглотнула и дернулась снова. Но ее уже вели за руки к столбу перед широким помостом, на котором был установлен длинный стол.

Одного взгляда было достаточно, чтобы определить для себя, что это местная знать. Главным ей показался сидевший в центре старик. Холодные глаза как у змеи, жестокая ухмылка, жест… она заметила, как хищно скрючились его пальцы.

 Вдруг с помоста спустился молодой мужчина. Он был лет тридцати, высок ростом и даже красив, восточные черты, узкая черная бородка, усы. Богатая одежда и оружие. Ему подвели коня, но прежде, чем сесть в седло, мужчина посмотрел на нее долгим взглядом. Так лев смотрит на добычу. Под его взглядом стало по-настоящему жутко. Даже на мгновение исчез весь этот шум и выкрики.

Мороз по коже.

Аля напряженно замерла, а на большой огороженной площадке происходило что-то странное. Опасный всадник выехал на середину, поднял копье и стал что-то выкрикивать гортанно. А гул толпы только нарастал. Наконец с помоста спустился еще один мужчина, тот был лет сорока, одноглазый, весь какой-то потертый. Похож был на матерого волка. Ему тоже подвели коня, он выехал и занял позицию напротив того всадника.

А до Али стало наконец доходить, что сейчас тут будет поединок.

Боже, куда она попала!..

Всадники стали расходиться в стороны, толпа буквально взревела, а женщины, державшие ее за руки, подались вперед, повторяя:

– Цом! Ялал той!**

Потом старик, сидевший в центре помоста, повел рукой, и враз стало тихо.

А в следующее мгновение всадники сшиблись! Аля не успела даже крикнуть. Только заметила, что у всадника в богатой одежде копье длиннее и тяжелее на вид. Когда они разъехались, тот, второй, похожий на матерого волка, завалился набок, заливаясь кровью.

Опять это «Цом! Цом!» кричала толпа.

Победитель оглянулся на нее и что-то выкрикнул, потрясая копьем. И стал разъезжать на коне по ристалищу, казалось, после такого вызов ему не посмеет бросить никто. Но вот вперед вышел какой-то парень и поднял правую руку.

Среди этой толпы он казался чужаком.

Смуглый, черноволосый, высокий и развитый. Красивый, хмурый, а глаза – большие, серые с желтизной, не раскосые, как у всех. Из одежды на нем были только кожаные штаны и какой-то доспех, закрывавший грудь. И сапоги. Все.

Голые руки, шея…

Он еще и доспех этот свой снял с себя, открывая крепкую загорелую грудь.

«Да он с ума сошел!» – с ужасом подумала Аля.

Тэмир.

Кто бы сомневался.

Увидев потомка проклятого рода, Угэ прищурился.

Надо было убить мальчишку, когда он вырезал всю его семью. Отец Тэмира был из чужаков, они начинали вместе, Угэ и степной волк Сохраб. Угэ не родился с золотой ложкой во рту, он был сыном простого воина, но смог подняться высоко. А Сохраб был его ближайшим соратником, помог расчистить дорогу к небесному трону.

Став ханом, Угэ в первую очередь с ним расправился и самолично уничтожил всех в его роду:  мужчин, женщин, детей. Оставил только одного четырехлетнего мальчонку. Тот сидел среди трупов и смотрел на него, и Угэ-хан остановил свой клинок, потому что испытал суеверный страх при виде ребенка.

«Он сам подохнет», – сказал себе Угэ и ускакал, приказав сравнять там все с землей.

Однако мальчишка не подох. Прошло тринадцать лет, и он появился в его войске. И вот уже четыре года мозолил ему глаза. Держался обособленно, смотрел волком. Угэ в любой момент мог приказать переломить ему хребет, но почему-то не смел. Тот суеверный страх, испытанный однажды, никуда не ушел. Хан был терпелив, он издали наблюдал за змеенышем, видел, как тот поднимается потихоньку, и все ждал, когда же кто-то перережет ему глотку.

Кажется, такой момент сейчас настал. Пусть это сделает Дер-Чи.

Угэ-хан тонко усмехнулся и отмахнул рукой, разрешая поединок:

– Той!

***

Было очень страшно смотреть, как ярился тот всадник в богатой одежде, уже победивший в одном бою. Он разъезжал в центре круга, выкрикивал что-то и потрясал копьем, а толпа ревела в такт. И видно было, что поддерживали его, а не того, кто посмел бросить ему вызов.

– Что ты делаешь, дурак? – шептала Аля беззвучно. – Он же убьет тебя.

Его противник был мощнее, и копье у него было длиннее почти на треть. Не говоря уже о том, что конь у него был покрыт прочной попоной и сам он был в стеганом халате с металлическими пластинами. А этот с голой грудью.

Безумец. Никакой защиты…

Но тут парень взял в руки короткое копье с широким наконечником, легко вскочил на крепкого буланого коня и  выехал в круг. На какое-то время они замерли друг против друга, подняв кверху копья. Потом тот, в богатой одежде, вдруг обернулся, взглянул на Алю дикими глазами и  что-то выкрикнул.

Он… как будто собирался сожрать ее живьем. Мороз по коже! Трудно было не догадаться, что значил этот взгляд. А в следующее мгновение всадники сшиблись.

Не зря говорят, что самые страшные зрелища притягательны. Аля очень хотела закрыть глаза, но не смогла. Словно в замедленной съемке она смотрела, как острие копья нацеливается в центр голой груди этого безумца. Еще секунда – и все, ему конец! Но в последний момент он резко увел коня в сторону и извернулся, пропуская тяжелое и длинное копье под руку. А сам, вытянувшись струной, достал богатыря своим копьем. Тот вылетел из седла и, кувыркаясь, еще на несколько метров пропахал песок.

Сколько это длилось? Секунды? Годы? Аля не верила своим глазам, а сердце колотилось где-то в горле. Она вдруг поняла, что не дышала все это время, и только сейчас смогла вздохнуть свободно,

Конь того богатыря скакал дальше без всадника, а победитель… Видно было, как он прикрывает локтем окровавленный бок, но он держался в седле и не выпустил из руки свое оружие. Сначала было глухое молчание, потом раздались отдельные выкрики:

– Ялал той!

И уже громче:

– Цом!

Аля ничего не могла понять, но вся эта толпа повернулась к ней.

***

Проклятый щенок упрямо сжимал челюсти и даже не смотрел на своего хана.

– Ялал той! – кричали воины. – Честный бой! Честная победа!

Старый Угэ в тот момент испытал острое желание переломить хребет сыну Сохраба. Или еще проще – заставить его снова и снова биться за трофей. Чтобы он сдох прямо здесь, на его глазах.

Но хан умел тонко чувствовать настроение своего войска. Оно как зверь, надо знать, когда зверю нужна кость, а когда нагайка. К тому же Тэмир преподнес неплохой урок Дер-Чи. Упал мордой в песок? Будет знать, как примеривать свой зад на трон отца.

Хан медленно поднял руку, призывая свой народ к молчанию, а потом сказал:

– Ялал той. Знай мою щедрость. Трофей твой, можешь забирать.

Проклятый щенок поклонился, но так и не соизволил взглянуть своему хану в глаза. Угэ подавил желание скрипнуть зубами и приказал:

– Отведите рабыню в шатер этого голодранца.

Потом презрительно посмотрел на своего старшего сына, который уже успел встать и отряхивал пыль с халата, и бросил:

– А господину помогите подняться. Он, наверное, выпил слишком много вина.

За столом раздались смешки.

Хан знал, что Дер-Чи услышит и не спустит тем, кто посмел смеяться. Вот так и надо, пока они грызутся меж собой, небесный трон в относительной безопасности. Хуже будет, если они за его спиной начнут сговариваться. Но он этого не допустит никогда.

Все-таки надо было убить сына Сохраба, но Угэ почему-то не решался. Он сказал себе: не время. Пусть живет пока.