Читаем без скачивания Наследник мухи Цеце - Дмитрий Щеглов

– Устройте мою бабку, к этому банкиру на работу, что деньги платил!

Мэр с утра до вечера разбирал различные прошения жителей городка, и казалось, его уже ничем нельзя было поразить. Однако просьба Данилы удивила его до крайности. Он полюбопытствовал:

– Она у тебя экономист?

– Кто?

– Бабка!

Данила отрицательно покачал головой.

– Скотница была!

– Банк – не ферма.

– Я с вами полностью согласен! – сказал Данила. – Банк – не ферма, а люди – не скотина. Всю жизнь бабка вон с какой брухливой животиной справлялась, так неужели с людьми не поладит?.. Не верю!

Мэр города рассмеялся.

– И кем же ты хочешь, чтобы она работала в банке?

– Никем!

Петр Вильяминович озадаченно смотрел на моего дружка.

Данила пояснил:

– Пусть ваш банкир ей зарплату платит, а бабка приходит только расписываться. А кем бабка будет числиться – экономистом, или старшим экономистом, никому не интересно. Ей карьеру не делать, старая уже. Я за вас вон, сколько хорошего сказал перед всей страной, неужели вы за меня с бабкой, полслова не замолвите перед каким-то банкиром?

В мэре после стольких лет работы в коридорах власти, осталась видно толика человеческих чувств, в простонародии называемой совестью. Он снял телефонную трубку, набрал пятизначный номер и когда на том конце провода послышался подтверждающий возглас, в присутствии Данилы выполнил его просьбу.

– Петрович!…Ты?.. Ты не мог бы для меня сделать одолжение?.. Принять кое-кого на работу… Да, свой человек!.. Обязан вроде!.. Кем?.. Да хоть уборщицей!..Спасибо!

Бабку Данилы взяли по блату на работу в банк, но за просто так, зарплату не стали платить, не те времена. Пришлось ей ходить убираться. Бабка не признавала никаких пылесосов, ни обычных, ни моющих, и везде терла обычной тряпкой. Производительность труда, конечно, не та, но качество уборки совсем иное. После ее тряпки прошедшейся по всем укромным уголкам, можно было быть уверенным, что нигде не наткнешься ни на одну пылинку.

Управляющий банком, аллергик, со стародавним диагнозом на пыль, в один из дней учуяв ее полное отсутствие, заинтересовался причинами столь редкого, мажорного состояния своего организма.

– Когда я пришла с утра, новая уборщица – бабка, убиралась, – презрительно заявила модная секретарша с ногами от ушей. – Представляете, Владлен Петрович, она на коленях, с тряпкой, ползала по кабинету, а моющий пылесос стоял в стороне.

Управляющий банком, не вдаваясь в подробности, поставил ее на место.

– Вот пусть она только у меня в кабинете и убирается, и больше нигде, поняла? – и отдал соответствующее распоряжение начальнику АХО.

Но женщин разве на мякине проведешь? В тот же день, после проведенного секретаршей негласного расследования, тайна появления Данилиной бабки в банке выплыла наружу. «Своя», был вынесен скороспелый вердикт.

– Да она родня ему, только он почему-то это скрывает! – разнеслась устная почта по банку. Кто кому родня, из документов не было видно, но Данилину бабку в банке стали остерегаться. Бабка приходила пораньше, часов в семь, терла до восьми и была после этого свободна. Секретарша почему-то невзлюбила ее, она вообще бы всех женщин на свете, и старых, и молодых извела на корню.

– У, старая отрыжка! Старается! Скребет!.. Скреби, скреби, тренируйся!.. На том свете чертям сковородки будешь полировать добела.

– А ты на этих сковородках танец живота исполнять!

Взаимную неприязнь женщины чувствуют кожей. Бабка, не удостаивая лишним словом высокомерную секретаршу, утром молча покидала свое рабочее место. А секретарскую службу – «принеси, подай, позвони», она вообще считала за работу, недостойную серьезной женщины.

Сама же бабка теперь гордо несла голову среди соседок. Она единственная в городе, в таком возрасте работала в этом солидном учреждении. Ее мнение теперь чего-то стоило.

– В банке одни свистушки! Шмыгают туда, сюда, как трутни перед ульем в солнечный день, – рассказывала она соседкам. – Брови накрасят, глаза подведут, и с утра до вечера в курилке дымят.

– А когда же они работают?

Бабка просвещала своих товарок.

– Работа!.. Какая это работа? Возьмут у клиента бумажку, как дятел накрашенным пальчиком по комьпютеру минутку постучат… Там клавиши, как у пишущей машинки есть... И еще из себя чего то строят…Вертихвостки, одним словом… На козе к ним не подъедешь…И думают, что они такие умные, такие умные…

– А управляющий, какой он из себя управляющий? Что он делает?

Со своей колокольни смотрела бабка на банк. С высоты своего понимания и рассказывала.

– А ничего не делает! Целый день девок догола раздевает!

– Ох!

– Как?

– Расскажи!

– Не может быть!

Честное слово, не вру, я своими ушами слышал этот рассказ. В наступившей тишине бабка Данилы проводила современный ликбез, знакомя трех соседок с внешней стороной непростой жизни банкира.

– В тот день он забыл видно выключить комьпютерь, я начала вытирать у него на столе и случайно задела за буквы-кнопочки. Боже мой, – всплеснула она руками, – экран зажегся, а на ем срамная баба. Я сперва испугалась, а потом, дай думаю, потыкаю пальцем, посмотрю, что она будет делать? Только я нажала, не помню какую букву, как из-за бабы выскочил здоровый негр и стал грозить мне огромной дубиной.

– Бейсбольной битой! – поправила Данилину бабку одна из продвинутых соседок. У ее внуков, похоже, был дома компьютер, и она была знакома с этой развлекательной программой. Но Данилина бабка после того, как начала работать в коммерческом банке, считала себя стоящей на более высокой ступени социальной лестницы, чем ее соседки. В силу только одного этого обстоятельства она не могла согласиться со сделанным ей замечанием.

– С дубиной выскочил негр! – сказала она.

– Не негр, а афроамериканец! – снова поправила ее грамотейка. – Если в Америке, сейчас кто негра – негром назовет, тот в тюрьму на два года сядет!

Это уж слишком. Снести такое неуважение Данилина бабка не могла. Снести, значит полностью потерять авторитет. Поэтому с открытым забралом она бросилась в атаку.

– Что ты мне говоришь? Негров завезли в Америку из Африки, это еще при царе Горохе было сделано, все знают.

Две другие старушки, подтверждая свой древний возраст, согласно кивнули головами.

– И зовут их негров, не африкамириканцы, а Чомба и Лумумба, и дают им, как поймают не по два года, а сразу на полную катушку.

Еще одна старушка вступила в разговор, выковыряв из закутка памяти эпизоды далекого прошлого.

– У негра по имени Чомба, была бомба!

– Атомная? – спросила четвертая, показав высокие познания в естественных науках.

Этот вопрос поставил остальных в тупик.

– У Чомбы не было атомной бомбы, – безапелляционно заявила Данилина бабка.

– А именем Лумумбы в Москве назвали университет, – снова заперечила слишком умная соседка.

И тут Данилина бабка, наконец, сразила ее.

– Университет, милая, в Москве назвали в честь Ломоносова. Он один там. А Ломоносов был не негр.

– А кто говорит, что Ломоносов негр?

– Ты говоришь.

– Я говорю, что не Ломоносов, а Лумумба был негр.

Всезнающую собеседницу одернули и попросили Данилину бабку продолжить обзор банковских слухов.

– Вот, а на неделе я слышала, как секретарша кому-то под большим секретом по телефону рассказывала, что приехала банда и поселилась у него... А из дому никуда не выходит.

– Какая банда?

– Да черная какая-то!

– С Кавказа?

– Нет, от Лумумбы!

В разговор снова встряла самая умная:

– Лумумба давно умер.

Данилина бабка сбавила тон.

– Ну не знаю, умер он или нет, я на похоронах не присутствовала, а что слышала, то и передаю! Банда у него скрывается!

– А что еще ты слышала?

– Власть должна вот-вот поменяться!

– Да ты что?

– А как банкир твой, переживает? Прячет добро по углам?

– Не знаю.

– Ох! Черную банду для этого и нанял!

– Своих не мог пригласить?

– Ну и дела!

Дальше эту чушь я не стал слушать, но информация насчет банды накрепко засела у меня в мозгу.

Кроме общего развития работа в банке дала Данилиной бабке и другие плюсы. Управляющий был большим любителем различной оргтехники, красивых письменных наборов, ножичков, ручек, обрамленных в кожу блокнотов и прочих безделушек, украшающих рабочий стол, а поскольку в средствах не был ограничен, то и менял их постоянно. Все ящики стола и шкафы были забиты атрибутами, подчеркивающими высокий профессионализм и ученость большого столоначальника.

Естественно Данилина бабка в процессе уборки произвела инвентаризацию скопившегося за предшествующие годы хлама и понизила сверхнормативные запасы до разумного уровня. Наверно, за это и злилась на нее секретарша, что не догадалась первой проторить дорожку на свалку, подчищая банкирские закрома.

Честно сказать ни один мусорный бачок не был осчастливлен предметом из кабинета управляющего банка, а вот комната Данилы постепенно начала превращаться в банкирскую копию. На стенах висело несколько перелистывающихся календарей, в том числе и за прошлые годы, карта Европы. На старом, престаром столе с двумя тумбочками, на котором мой дружок делал уроки стоял письменный, пластмассовый прибор с календарем, рядом органайзер до предела набитый ножницами, ручками, степлерами и прочими канцелярскими прибамбасами, стопкой лежала глянцево-белая бумага и разного формата дорогие блокноты. С разных сторон к столу были прикручены две настольные лампы. Чего только теперь не было у Данилы, даже неполный стакан-футлярчик с зубочистками имелся.