Читаем без скачивания Осел и морковка (СИ) - Анна Стриковская

Городок Вилон, откуда мы с Антонио родом, стоял на самой границе с Ремолой, только неширокую речку — переплюйку перейти. Граница эта всегда была очень условной. Приграничные жители вечно бродили туда — сюда, общались, дружили, заключали браки. Зачем далеко ходить: моя любимая бабушка Клотильда — ремолянка. В детстве каждый год мы ездили в ближайший большой город Ремолы на ярмарку, он был ближе от нас, чем столица нашей провинции.

Что могу сказать? Нормальная страна, точно такая же, как наш Кортал, никакой разницы. Один язык, одни традиции, даже шутки общие. И нужны мы им, по большому счету, как лысому расческа.

А тут вдруг все вокруг принялись проклинать Ремолу и чернить ее жителей. Они, мол, такие и сякие, чуть ли не младенцев живьем жрут. Я пыталась что‑то такое сказать, но меня затыкали. Глупая девчонка, говорили мне, ты ничего не понимаешь! Ремола лелеет коварные замыслы. Даже мой Антонио поддался этому бреду.

В начале весны наши войска перешли границу и напали на город Кортубу, всего в нескольких милях от нашего Вилона. Король думал, что легко захватит земли до самых Кортанских гор. Ну как же, наши исконные земли! Почему иначе их название начинается так же, как название нашего королевства?

Бред!

А еще наивность. Ремолянцы не спали и встретили наши войска в полной боевой готовности. Откинули их назад в Кортал и между делом спалили приграничный городок. Им оказался наш родной Вилон.

Все наши с Антонио родственники погибли. Все до единого. Не осталось никого. Вообще. Вилон был стерт с лица земли.

После чего началась полная истерия. Война! Война с Ремолой до победного конца!

Антонио рвался в бой, жаждал отомстить за погибших родных. Когда я тихим голосом попыталась ему сказать, что он не тем собрался мстить, он впервые в жизни наорал на меня и назвал предательницей.

Потом, правда, пожалел о своих словах и долго извинялся, даже сережки новые мне купил, но мнение свое не переменил.

Война между тем шла с переменным успехом. Поначалу Ремола смогла отбросить со своей территории кортальские войска, но потом наш король взял реванш и части кортальской армии заняли довольно приличную территорию. Дошли практически до гор. Если бы им удалось перекрыть перевалы и горные долины, то участь этой части Ремолы была бы решена.

Тогда‑то студенты старшего курса Магической Академии были поголовно мобилизованы. Их отправили на фронт. Студентки остались ждать своих героев.

Я мучилась нехорошими предчувствиями, ни о чем не могла думать, с часу на час ожидая дурных новостей, но того, что случилось на самом деле, не могла себе вообразить и в страшном сне.

Пятьдесят восемь молодых магов, цвет нашего студенчества, были уничтожены в одночасье. Им велели занять узкую горную долину под названием Цветочная из‑за дивно цветущего разнотравья, и держать там оборону. В помощь им дали шестьдесят простых солдат. Бессмысленный приказ. Идиотский. Магов не используют в массе. Их по одному придают отрядам обычных военных, чтобы уменьшить потери и увеличить эффективность. Нам это на лекциях читали.

Но наших парней поставили скопом на маленьком, зажатом между скал пятачке земли. Кто отдал такой приказ, я так и не узнала.

Ремольцы пустили на них драконов и в течение нескольких минут все, кто там был, погибли в драконьем пламени. Теперь это место называют Долиной Мертвых Магов. Говорят, из цветов там остались только маки.

После смерти всех моих родных в Вилоне я выла белугой. После гибели Антонио перестала плакать, как отрезало. Слезы высохли, горе переплавилось в ненависть. Оказалось, мне с ней жить легче.

Все вокруг мне сочувствовали, старались помочь, поддержать. Я принимала их помощь и поддержку, но чувствовала, что отрезана от всех стеной. Утешители были уверены, что я проклинаю Ремолу, виня ее в своих несчастьях. Но я‑то знала, кто виноват в гибели моего Антонио: тот, кто развязал войну.

Через полгода после этого бы подписан мирный договор. Все армии отошли на исходные позиции, земли остались там, где они были изначально. У нас это почему‑то подавалось как победа, но на самом деле это был явное поражение. Кортал должен был выплатить Ремоле немалые репарации. Так постановил Суд Королевств. Средства на эти выплаты король вытряхивал в виде налогов из тех самых северных, наиболее пострадавших провинций.

Мне же, как вдове погибшего героя, было положено возмещение за его бесценную для меня жизнь. Сорок золотых. Еще столько же мне выплатили за мой родной дом и всех погибших в нем родственников. Ах, вру. За них мне и гроша не дали. Ценность, как оказалось, имело только здание. За дом родителей Антонио денег не получил никто: меня не сочли законной наследницей так как мой убитый муж не успел вступить в права собственности, а больше родных не осталось.

Эти проклятые деньги я берегла, как зеницу ока. Раз уж это все, что мне осталось от тех, кого я любила, оно не должно пропасть даром. Поэтому я не потратила ни одной монетки. Верила: настанет день, я закончу Академию, получу диплом, и только меня здесь и видели. С восемьюдесятью золотыми я смогу начать новую жизнь подальше от Кортала и забыть, забыть, забыть.

И все мои планы сломало это проклятущее распределение.

Существует традиция: студенты — мужчины получают диплом и распределение от государства, студентки — только диплом. Считается, что их назначение семья, а не служба. На каждом курсе девушек едва ли десять процентов, так что особых убытков государство от этого не несет, зато, как показал опыт, в присутствии женского пола парни больше стараются и лучше себя ведут. Мотивация и сдерживание, вот наша роль.

Я так и рассчитывала: получу диплом и уеду из Кортала куда подальше. Не в Ремолу, естественно, но есть и другие страны. Мангра или Элидиана. Там маг с дополнительным даром ведьмы может отлично устроиться. Главное, чтобы об этой второй части моих способностей никто не узнал.

О том, что мне могут дать назначение, да еще и армию, я и помыслить не могла. Теперь только пойти и повеситься.

И вот стою я во дворе родной Академии с дипломом и назначением, и не знаю, что делать.

Ко мне подбежали ребята из нашей группы, которые тоже уже получили диплом, закружили, стали звать в кабак отметить окончание учебы. Я отказалась, уговаривать не стали. Все знали: после гибели Антонио я не принимаю участия в увеселениях.

Честно? Если бы не распределение, я бы пошла. Моего любимого больше нет и не будет, но жизнь продолжается. И я уже готова была очнуться от своего горя, начать с нуля, но судьба снова подставила мне ножку. Ни малейшего настроения куда‑то идти и с кем‑то разговаривать.