Читаем без скачивания Para bellum - Михаил Алексеевич Ланцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
[3] Самое высокое КПД у воздушного винта с одной лопастью, увеличение кол-ва лопастей снижает КПД.
[4] Обычный пропеллер создает тангенциальный или вращательный воздушный поток, энергия которого расходуется впустую. При использовании парных пропеллеров с противовращением эту проблему можно компенсировать, что делает такие пропеллеры на 6-16 % эффективнее обычных при прочих равных. Расплатой становится некоторое увеличение массы движетеля (из-за чего на маломощных двигателях это лишено смысла — прирост в процентах получается слишком маленьким в абсолютных показателях) и повышение шумности (осевой — до 30дБ, тангенциальной — до 10дБ), затрудняя применение таких винтов в гражданской авиации.
[5] Первое в истории катапультируемое кресло было как раз поставлено на SAAB 21 в начале 1940-х. Шведы очень ценили своих немногочисленных пилотов, не считая их настоящими коммунистами, нацистами, либералами и не ища иных оправданий и «отмазок» дабы сэкономить на своих людях. Они себе это позволить не могли. И они его сделали бы раньше, если бы в том имелась нужда.
[6] Легитимность — это признание народом, в отличие от легальности, то есть, законности.
Глава 10
1929, июнь, 1. Москва
Михаил Васильевич наблюдал за тем, как Молотов выступал с трибуны, озвучивая свою предвыборную программу. Уже девятый кандидат. Он вещал правильные в общем-то вещи, но настолько оторванные от земли, что аж зубы сводило.
И придраться-то к нему не к чему.
Как по писанному шпарил.
Хотя почему как? Вон — и бумажки перекладывал. Читал. Но это ничего. Большие речи нужно читать, чтобы ничего не забыть и не запутаться…
Союзу требовался формальный лидер, который бы стал лицом страны. С которым бы велись переговоры и подписывались документы. Да и общая координация улучшалась.
Главной сложностью в этом деле было то, что СССР являлся советским государством, то есть, парламентским. Причем в радикальной форме, потому что советы в отличие от обычного, традиционного парламента не признавали разделения ветвей власти.
Например, президент или как-то еще называющийся лидер, при такой системе становился «свадебным генералом», на которого возлагались, по сути, только представительские функции. А Фрунзе не имел ни малейшего желания терять должность наркома Обороны с реальной властью для занятия фиктивной, но почетной позиции.
Чтобы это неприятное ограничение обойти создали должность генерального секретаря Верховного совета, который считался главой парламента, выбираемого им же на шесть лет. И уже в этой должности он становился верховным главнокомандующим и главой правительства.
Само собой — многоруким Шивой генеральный секретарь не был и быть не мог. Поэтому имел трех заместителей. Первый руководил Верховным советом, второй — комиссией обороны, третий — правительством. Сам же генеральный секретарь получал возможность определенного маневра для того, чтобы помимо представительских функций выступать не только неким арбитром, но и адресно вмешиваться в работу любых ведомств. Через что реализовывалось так называемое «объединение магистратур», как в принципате.
Оставался вопрос разделения ветвей власти. Но он попросту игнорировался, так как в Союзе это разделение изначально не вводилось, считаясь порочным. Так что все новые элиты плевать на него хотели. А старые, возвращавшиеся из-за рубежа, так и вообще жили при абсолютной монархии. Да, после 1907 года монарх в России номинально был ограничен манифестом «Об усовершенствовании государственного порядка», но чисто номинально.
Особняком стояли иностранцы, переселяющиеся в Союз в рамках программы привлечения квалифицированных специалистов. Но большинство из них вообще мало на такие вещи обращали внимание, ибо ехали за лучшей жизнью. К тому же, принцип парламентской республики в целом соблюдался, при котором парламент обладал всей полнотой власти и мог ее делегировать по своему усмотрению. Что так же, по сути, не давало разветвления ветвей власти. Делая полностью подчиненным парламенту и суды, и правительства, и вооруженные силы.
Перед выборами генерального секретаря Верховный совет СССР произвел ту самую трансформацию Совнаркома, который от него требовал Фрунзе. Отказываясь в противном случае выставлять свою кандидатуру на выборы генерального секретаря.
Низкий уровень компетенции топ-менеджеров Союза создавали очень большие проблемы. Что позволило Фрунзе убедить Верховный совет в необходимости увеличения их количества и, как следствие, изменении природы на более узко специализированные. Так что получилось на выходе что-то в духе реформ 1939–1940 годов, только шире, ибо наркоматов теперь было около восьми десятков. А, в дополнение к ним еще дюжина агентств. И это — не предел. Тот же наркомат Обороны для повышения качества управления можно было разделить минимум на три наркомата[1]. Минимум. И, судя по всему, это было не избежать… особенно если Михаилу Васильевичу Фрунзе пришлось бы покинуть этот пост.
Как несложно догадаться это количество ведомств являлось запредельным для прямого подчинения председателю Совнаркома. Поэтому эти все наркоматы и агентства собрали в тематические «кучки» — министерства, а также постоянно действующие межведомственные комиссии. Из-за чего, кстати, Совнарком пришлось переименовать в просто Правительство…
Реформа прошла.
И теперь настал следующий этап трансформации — избрание генерального секретаря. И получалось, что волей-неволей Фрунзе пришел к тому, от чего хотел избавиться. Ведь в 1930-е годы Иосиф Сталин сумел фактически утвердить в Союзе выборную абсолютную монархию, при которой генеральный секретарь партии обладал, по сути, неограниченной властью. Что и сохранялось до последнего вздоха СССР. Теперь же, в ходе реформ, укрепляющих государство, Фрунзе умудрился сделать тоже самое. Да, удалось избавиться от теократической природы этой фактической монархии. Но не от нее самой[2]. Из-за чего Михаил Васильевич невольно и не раз вспоминал шутку Черномырдина о том, что какую бы партию мы не строили — всегда получали вариант КПСС…
Фрунзе нервно хмыкнул.
Никогда бы там, в прошлой жизни, он не подумал о том, куда заведет его судьба…
Наконец Молотов закончился.
Выслушал аплодисменты. И вернулся на свое место.
Настал через Михаилу Васильевичу идти к трибуне. Последним. Очень не хотелось, потому как его текущее положение вполне устраивало. Неформальный лидер, держащий основной массив власти в духе этакого сёгуна. Но чем он в этом плане лучше Сталина, придумавшего для себя модель, при которой фактически руководил он, а отвечали его решения другие?..
Вышел.
Немного помолчал, наблюдая за залом.
Три сотни депутатов и еще столько же иных —
