Читаем без скачивания Отравленная кровь - Лариса Павловна Соболева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это она, конечно, понимает, не совсем же дура, поэтому многозначительно кивнула, перестала смотреть в циферки, уставившись на деда, который вещал не совсем приятные факты:
— Значит, нужно запустить в производство и станки, все это учитывалось при покупке заводика, мы собираемся… э… собирались все выпускать сами.
— А не слишком ли много возни ради какой-то упаковки?
— Что вы! (А ужаса на рожице — не передать.) Упаковка востребована на рынке. А ваш муж и его команда разработали новые виды упаковки, хотя материалы те же — пластик, пластмасса, бумага, алюминий… Тетрапаки нового поколения, бумажная тара сверхпрочная…
И сник, увидев незаинтересованность хозяйки, но через короткую паузу сделал еще попытку убедить ее в необходимости проекта:
— Нет, не только на упаковку делалась ставка! Видите ли, оборудование уникальное, оно легкое и многофункциональное, несомненно, такое оборудование будет иметь спрос. Ну и немаловажно набрать штат высококвалифицированных специалистов, операторов, рабочих, им придется платить зарплату до выпуска, а потом и сбыта продукции. В совокупности сумма для запуска получается очень и очень… Поверьте, это перспективное направление и колоссальная работа, жаль, что мы потеряли инвесторов, потеряли огромную прибыль в скором будущем.
— Ничего страшного, — беспечно улыбнулась Моника, — раз светит офигенная перспектива, других найдем.
— Понимаете, фирм с безупречной репутацией не так уж много. А сотрудничество с серьезной фирмой, которая наработала себе имя в течение многих лет, резко поднимает престиж скромной компании вроде нашей. К тому же это защита и от промышленного шпионажа, некоторые фирмы не гнушаются воровать идеи, понимаете?
Ни черта она не понимала, кроме того, что, кажется, загубила выгодное дело. Только сейчас дошло: посмотрели на нее три мужика, послушали и решили, что девчонке доверять свои деньги не стоит. Ко всем прочим открытиям вспомнила, что лопотала она чепуху, но так хотелось им понравиться, выглядеть умной, результат — партнеры сбежали. Ой как стыдно! Кто же поможет ей?
После недельных мучений в качестве главы компании Мона решилась позвонить мужу, он за прошедшие дни ни звука не проронил. А самое удручающее — машину на парковке Ярослав попросту оставил, пешком ушел (или на такси уехал), тем самым дал понять, что бросил все, даже одежду не взял. Набравшись храбрости, она позвонила ему вечером, Ярослав ответил:
— Слушаю, Моника.
Тон холодный, будто она ему посторонняя, малознакомая девица, тон задел, и вместо извинений Моника начала с чуточку надменной ноты:
— Ну и сколько будешь дуться? Не надоело?
— Это все, что ты хочешь мне сказать?
— А что ты себе вообразил? Я буду рыдать и биться головой о стенку? В конце концов, ты работаешь в моей компании, почему не ходишь на работу?
— Я написал заявление об уходе, когда узнал, что ты завалила новое направление, над которым трудилась куча народу. Одна глупая баба за час угробила дело, над которым мы пахали три года, три! Еще при жизни твоего отца.
— Ой, не надо делать проблему на пустом месте, выйдешь на работу и вернешь своих инвесторов.
— Мона, есть предел безобразию. После получения наследства ты с тормозов слетела, перестала собой управлять, не отдаешь отчета своим словам и действиям. Почему решила, что тебе все можно? Хамить, оскорблять, унижать тех, кто якобы ниже тебя?
— Хватит меня учить, — рассмеялась она, тем самым переводя его жесткие слова в несерьезность. Ярослав необходим ей сейчас, тут уж не до гордости, счет предъявит потом. — Приезжай домой, нюансы обсудим за ужином, потом в спальне.
Вполне приемлемый ультиматум, удобный для обоих, можно сказать, компромиссный! Но Ярослав не оценил ее первого шага, ведь раньше именно он шел на примирение:
— Я тебе не мальчик по вызову, — грубо осадил ее муж. — Привыкай обходиться без меня в спальне и в компании.
— Ты вообще слышишь себя? Между прочим, тебя папа оставил управлять моей компанией…
— Мона! — перебил Ярослав. — Услышь себя! Я не собственность твоего отца, он не мог распоряжаться мной и оставить меня в наследство тебе, а всего лишь высказал пожелание. Но теперь я не желаю. Управлять придется тебе самой, потому что я не вернусь ни в компанию, ни к тебе. Учись, книжки читай, а не по клубам бегай, советуйся с умными людьми и думай, прежде чем говорить.
— Ты понимаешь, что говоришь?..
— Если не справишься, если понадобится помощь, обращайся к другу твоего отца Эльдару Ильичу, твой отец с ним советовался, живет он в Питере. Номер телефона я оставил в спальне вчера, когда приходил забрать одежду, на которую все же заработал, управляя твоей компанией. Ключи от квартиры там же, машину дарю, хотя и на нее заработал, но пусть у тебя будет две. Ничего с тобой делить не собираюсь, оставляю из принципа. Прощай, Мона.
Гудки! Он даже не захотел выслушать ее! Моника побежала в спальню… да, только сейчас заметила на комоде лист бумаги, сложенный вчетверо, на котором лежали ключи от квартиры и машины. Ей реально поплохело, с листом и координатами какого-то Эльдара Ильича она опустилась на край кровати.
— Ты еще пожалеешь, — уговаривала Моника… себя.
Да, да, успокаивала она себя, ибо в глубине души, на самом дне, подавал сигнал притаившийся там страх. Будто кто-то нашептывал: мол, самонадеянная глупышка, ты теряешь мужа, сама не справишься с наследием отца, беги, пока не поздно, к Ярику, пади на колени, рыдай, умоляй вернуться. Но избалованная, привыкшая к потаканиям отца и мужа Мона не могла уступить, она давила ехидные подсказки и в воображении рисовала картины торжества над Ярославом, возомнившим себя незаменимым и единственным.
Постучавшись и не получив ответа,
Зоя Артемовна приоткрыла дверь и заглянула в комнату сына, он лежал на кровати, держа в руках листы, увлеченно читал, потому не услышал, как щелкнула дверная ручка.
— Павлик, извини, но ты не отвечал на стук. Ужинать будешь?
— Конечно! — подскочил сын, сладко потянулся и улыбнулся маме. — Я голоден, как стадо слонов.
— Обычно волка упоминают, а ты слонов… Ладно, идем?
На кухне был накрыт стол, мать и сын сели напротив друг друга, Зоя Артемовна подняла крышку керамической кастрюли, и знакомый запах распространился в воздухе. Павел потянул носом, застонал от предвкушения:
— Как я люблю твой плов, мамуля… Мне горку.
— Знаю. Держи свою горку.
Получив тарелку с горой, он принялся уплетать торопливо, будто не ел дня три, а она, не торопясь и поглядывая на сына, выкладывала ложкой плов на свою тарелку, только есть не стала. Зоя Артемовна переплела пальцы рук, подперла ими подбородок и любовалась единственным сыном с грустью в
