Читаем без скачивания Женщина, которая легла в кровать на год - Сью Таунсенд

Рождественским утром Ева проснулась и выглянула в окно, чтобы полюбоваться на падающий с темно-синего неба снег. В доме царила тишина. Но, прислушавшись, Ева различила, как по трубам и батареям струится горячая вода, а доски паркета поскрипывают и потрескивают. С крыши доносился птичий щебет. Птица без остановки трещала: чирик-чик-чик! Чирик-чик-чик!

Ева открыла подъемное окно, высунула голову наружу и попыталась высмотреть нарушителя тишины. Снег падал на лицо и сразу же таял. Ева увидела черного, с желтым клювом, дрозда с глазом-бусинкой. Другого глаза не было, лишь окровавленная глазница.

Птица расправила крылья и попыталась взлететь, не переставая трещать. Одно крыло было перебито и не расправлялось до конца.

— Что с тобой случилось? — спросила Ева.

В комнату вошел Брайан-младший, на ходу приглаживая волосы пятерней.

— Этот дрозд чертовски противно тарахтит.

— Он лишился глаза и повредил крыло, — сообщила Ева. — Что нам делать?

— Тебе и мне не нужно ничего делать, — наставительно сказал сын. — Если дрозд серьезно ранен, он умрет.

— Но как-нибудь можно… — попыталась возразить Ева.

— Закрой окно, у тебя всю кровать снегом занесло.

Ева опустила фрамугу и пробормотала:

— Наверное, стоит взять птицу в дом?..

— Нет! — закричал Брайан-младший. — Жизнь несправедлива! Природа безжалостна! Сильные побеждают слабых! Все умирают! Все! Даже ты, мама, с твоим неимоверным эго, даже ты не сможешь избежать смерти!

От шока Ева не могла вымолвить ни слова.

— Счастливого Рождества! — сказал ей Брайан-младший.

— Счастливого Рождества, — отозвалась она.

Когда сын ушел, Ева с головой укрылась одеялом, слушая жалобную трескотню дрозда.

К своей первой рождественской стряпне Брайан готовился тщательно, изучал рецепты и советы в кулинарных книгах, которые все эти годы дарил Еве. Жена каждому тому давала имя: «Делия», «Джейми», «Рик», «Найджел», «Кит», «Найджелла» и «Маргарита».

Проштудировав все книги, Брайан написал компьютерную программу — экспертную систему, которой намеревался руководствоваться с секундомером в одной руке и кухонными причиндалами в другой (для отбивки, поливки, очистки, нарезки, процеживания, разделки, перемешивания, разминки, открывания, наливания и измельчения). Он пригласил гостей к двенадцати сорока пяти для коктейля и обмена любезностями. И планировал усадить визитеров за стол не позднее часа десяти и подать им необременительную закуску — суфле из авокадо и лаванды.

Брайан жалел, что Поппи уехала в Данди к умирающим родителям. Он надеялся окончательно сразить ее своими кулинарными изысками. Поппи отбыла накануне вечером в куртке Брайана из пятидесятипроцентного кашемира, взяв с собой лишь небольшую сумку и оставив все прочее барахло валяться в гостиной. Брайан потратил час с лишним, распихивая вещи Поппи по углам, чтобы привести комнату в презентабельный вид для грядущего празднования.

Поздним утром в комнату Евы впорхнула Брианна в шелковой пижаме с узором из чайных роз, оплаченной Евой и заказанной Александром в интернет-магазине. Весь процесс не занял и пяти минут.

Брианна привела волосы в порядок, а ее лицо выглядело даже не слишком суровым.

— Какая милая пижама! — воскликнула она. — Даже не хочется ее снимать!

— Выбор Александра, — сообщила Ева.

— Знаю. Разве он не прекраснейший из мужчин?

— Поблагодари его при встрече.

— О, я уже. Он на улице с детьми. Я пригласила их на обед. Разве они не самые очаровательные дети, мама?

Ева приятно удивилась, что Александр решился прийти.

— Очаровательные? Непривычно слышать от тебя это слово.

— Но они и вправду очаровательные, ма. И такие умненькие! Знают кучу стихотворений и названия всех столиц в мире. Алекс так ими гордится. И мне нравится его имя — Александр. Он поистине Александр Великий, да, мама?

— Да, но Александру сорок девять лет, Брианна.

— Сорок девять? В наше время это лишь начало зрелости!

— Когда-то ты ворчала, что людям старше двадцати пяти надо запретить носить джинсы и танцевать на людях.

— Но Алекс так здорово смотрится в джинсах, и у него высшие оценки по математике, мам! Он разбирается в неоднородных уравнениях!

— Похоже, он тебе нравится, — констатировала Ева.

— Нравится? — переспросила Брианна. — Мне нравятся бабушка Руби, усики у котят и яркие медные чайники, но я, черт возьми, страстно влюблена в Алекса Тейта!

— Прошу, не выражайся, — одернула дочь Ева.

— Ты такая гребаная лицемерка! — завопила Брианна. — Ты же сама без конца ругаешься! И пытаешься испортить мои отношения с Алексом!

— Там нечего портить. Ты не Джульетта. Мы не Монтекки и Капулетти. Алекс вообще знает о твоих чувствах?

— Да, знает, — вызывающе раздула ноздри Брианна.

— И?

Брианна опустила глаза:

— Конечно, он меня пока не любит. У него просто не было времени познакомиться со мной поближе. Но, увидев, как он тащит книжный шкаф в Лидсе, я сразу же поняла, что вот он — человек, которого я ждала с детства. Я долго гадала, каким же он окажется. А потом он постучал в мою дверь.

Ева попыталась взять дочь за руку, но Брианна спрятала руку за спину.

— И он был к тебе добр? — спросила Ева.

— Я три раза звонила ему на мобильный, пока он ехал по шоссе. Он посоветовал мне чаще выходить из дома и встречаться со сверстниками.

— Он прав, Брианна, — осторожно сказала Ева. — А ты заметила, что Александр уже седой? У него больше общего со мной, чем с тобой. У нас обоих есть второй сольник Моррисси.

— Знаю, — кивнула Брианна. — Я знаю о нем все. Знаю, что его жена погибла в автокатастрофе, когда он вел машину. Знаю, что Тейт — это фамилия хозяев-рабовладельцев, которым принадлежали его предки. Знаю, сколько он зарабатывал в нулевые и сколько налогов платил. Знаю, в какую школу ходят его дети и какая у них успеваемость. Я в курсе его личной жизни и знаю, что он превысил кредитный лимит на семьдесят семь фунтов пятнадцать пенсов, а по договору нештрафуемого размера превышения лимита у него нет.

— И он сам тебе это все рассказал?

— Нет, я же с ним почти не общалась. Я его погуглила.

— Что значит «погуглила»?

— Ты будто из каменного века, ма! Я собрала всевозможные сведения об Алексе в интернете, где можно найти абсолютно все. Я детально изучила историю его жизни и однажды стану ее частью.

— Но, Брианна, не забывай о его детях. Ты же не любишь детей, помнишь?

— Его дети мне нравятся! — вскричала Брианна.

Ева никогда прежде не видела дочь такой возбужденной. Тут скрипнула дверь спальни Брайана-младшего, а секунду спустя сын ворвался в комнату Евы:

— Я слышал, как ты словесно линчуешь мою сестру, мама. Почему бы тебе не заткнуться и не оставить нас в покое?

Двойняшки придвинулись вплотную друг к другу, совсем как тогда, когда лежали в матке Евы, и вместе удалились.

Ева была рада их уходу, но никогда прежде не чувствовала себя такой одинокой. Близнецы переговаривались в спальне Брайана-младшего тихими убежденными голосами, словно заговорщики, планирующие антиправительственный бунт.

Смартфон, по которому Брайан изучал рецепт, упал в лужицу из индюшачьего сока. Брайан попытался вытащить гаджет щипцами, но снова выронил — теперь в утятницу, брызнув кипящим жиром себе в лицо. Горе-повар вскрикнул и сполоснул лицо холодной водой. Снова попытался достать смартфон щипцами, на этот раз умудрился вынуть его и кинуть в уже переполненную раковину. Как он и ожидал, экран не светился.

Брайан запаниковал.

Что делать дальше?

Сколько еще готовить индейку?

Когда добавлять брюссельскую капусту?

Пора ли вынимать из пароварки рождественский пудинг?

Достаточно ли густ соус с хлебными крошками?

Где толкушка для пюре?

Не обращая внимания на доносящийся из кухни шум — грохот, вскрики и проклятия, — Руби и Ивонн, сидя в уютных креслах перед камином, вспоминали, сколько рождественских ужинов приготовили за свою жизнь.

— Без подсказок компьютера, — сказала Руби.

— И без мужа-кулинара, — добавила Ивонн.

Александр с детьми шли посередине Боулинг-Грин-роуд, увертываясь от машин. Передвигаться по обледенелому тротуару было невозможно.

Александр придерживал Венеру, сидевшую на новом велосипеде со скоростями. Томас отрешенно толкал кукольную коляску с плюшевым жирафом, восседавшим на розовой подушке. Александр задумался, не перегибает ли он палку с гендерным воспитанием, формирующим представление о женском и мужском.

Стэнли Кроссли закрывал дверь, когда они поравнялись с его домом. Поздравив детей с Рождеством, ветеран сказал:

— Надеюсь, я не слишком рано.