Читаем без скачивания Встретимся в Эмпиреях - Игорь Удачин

Глава 5. Право На Безрассудство

Хмурое утро. — «Пистолетный гуру». — Стена. — «Не тот» Абориген. — Цена лекарства. — Обещание. — Лихой план. — Сорвавшиеся с катушек. — Смех в ночи. — Дурное предзнаменование. — Третий.

14 августа

В черных штанах и ботинках, черных жилетках, одетых поверх черных балахонистых рубах с поднятым до ушей воротником, с сигаретами в зубах и облаченными в перчатки руками, глубоко утопленными в карманы — мы ощущали себя настоящими парнями крутого нрава. Молодыми волками, изготовившимися к решающему броску…

Посреди наступающей тихой и свежей августовской ночи мы стояли и поедали глазами неоновую вывеску «Волшебного Икара», словно она являла собой самое завораживающее зрелище, какое нам когда-либо приходилось видеть. Демон достал пистолет, с наигранной небрежностью ударил по магазинной защелке и, подхватив краем левой ладони выскочивший из рукоятки магазин, резким движением вогнал его обратно. Снова убирает пистолет под жилетку. Я зачем-то повторяю эту дурацкую операцию, а вслед за мной повторяет ее Слива. Разумеется, мы все напряжены — оттого ерундим и позируем. Демон выплюнул сигарету, выудил из кармана фруктовый леденец на палочке и погрузил сладость в рот. Затем надел маску — так, что палочка осталась торчать снаружи через заранее проделанное для нее отверстие. Не смейтесь: мы со Сливой снова повторяем все точь-в-точь — включая леденцы. Слива, будто припомнив что-то несусветно важное, суетливо пошарил за пазухой и извлек стеклянную бутылку в форме солдатской фляги, наполненную коньяком. Демон одарил его таким взглядом, точно тот все испортил. Действительно, неудобство с леденцом, торчащим у тебя изо рта через материю маски, невольно развенчивало весь пафос приготовления, но выпить для храбрости отказываться никто не собирался — выудили леденцы, пустили «флягу» по кругу, и второго она уже не сделала. Допив последним по очереди свою порцию, соизмеримую с привычной чашкой утреннего кофе, я, весь скрючившись от крепости напитка, отшвырнул бутылку в сторону. Царящую вокруг сумеречную тишину нарушил показавшийся как-то по-особенному жутковатым звон стекла, ударяющегося об асфальт. Со стороны мусорных баков, выстроившихся в ряд через дорогу, раздался кошачий крик. За ним — сопровождаемый шумом возни, второй. Демон набрал полный рот слюны, вновь оттянул от лица маску и харкнул так обильно, словно его стошнило. Я и это «действо» хотел бездумно повторить, но вяжуще-сухой привкус во рту — будто насосался старых, позеленевших от времени монет — все перечеркнул. Демон вновь поместил леденец в рот. Мы со Сливой сделали то же самое.

— Может, кто передумал? Еще не поздно выйти из игры, — не решаясь сказать эти слова нам в глаза (предусмотрительно отвернувшись), в никуда произносит Демон. Голос его кажется малоузнаваемым и затертым из-за сидящего во рту леденца — все как и «надо».

Мы со Сливой яростно замотали головами: нет!

Теперь Демон может позволить себе встретиться с нами непрячущимся взглядом. Озорным и отчаянно блестящим. Взглядом точно тем же, с каким мы впервые столкнулись памятного 15-го апреля, когда он поведал нам о своей мечте, всех без исключения переполошившей…

«Неужели мы дожили до этого момента?» — кургузо трепыхнулся вопрос-неверие в моем сознании и тут же растворился, иссяк. Не сейчас. Уходить в себя, по пути своих забирающих воспоминаний — только не сейчас!

«Я вдруг подумал, Гоголь: тебе же на войну ну никак нельзя — ты чеку-то в бою выдернешь, а гранату кинуть забудешь…» Стоп! Не надо! Не начинай…

«Ты действительно думаешь, что я не способен на безрассудство?» — «Да, я так думаю…» Остановись!

«А пока я здесь и пока у меня есть время… я хочу успеть понять: кто я в этом мире и на что я в нем способен…» Хватит, Ро… (чуть было не назвал себя настоящим именем, что творится!). Хватит, Гоголь! Пре-кра-ти!

На бровь скатилась холодная бусинка пота и сорвалась вниз…

— Ну что ж. Тогда вперед, парни! Навстречу Неизвестному! — вырвали меня из этого безумия чеканные слова торжественно настроенного Демона. И я снова почти холоден… почти сосредоточен…

Летящим шагом наш безоговорочный лидер двинулся по направлению к «Волшебному Икару». Мы со Сливой переглянулись и мысленно пожелали друг другу удачи. Выставив впереди себя руки, удушающе-мертвой хваткой сжимающие тяжелый девятый калибр — словно то были куцые шпаги, а не боевые пистолеты, — поспешили вслед за Демоном. Полуобернувшись, Демон бросает на нас гневный взгляд.

— Уберите стволы, черт! Сами поймете, когда достать… А вот тогда уж не опоздайте, вояки грешные…

Месяцем ранее. 13 июля

С самого утра погода пасмурная.

Предаваясь сплину, эти утренние часы я коротал лежа на диване — слушал по радио сводки из зоны боевых действий. Вроде бы положение оптимистичное… если не девяносто пять процентов заведомой лжи. Дураку и то понятно.

Ворочаюсь с боку на бок. Елки-палки, даже на занятия идти не надо! Аттестат об окончании училища уже дней пять как валяется на полу под стопкой газет и рекламных проспектов, из тех, которыми не устают забивать почтовый ящик рассыльные. Конечно же! Мне просто необходимо прикупить шкаф-купе и установить пластиковые окна за полтора месяца до призыва… О чем это ты, остряк доморощенный?.. Ах да… Я небрежен, но небрежность моя тошнотно «аккуратная», деланная. Ломаю, зная как починить… теряю, и держу в голове, где искать… Кажется, что живешь сердцем, порывом, а взглянешь на мелочи, из которых сплетается твоя действительность, и содрогнешься ― ты ведь самый что ни на есть пес на цепи!.. Вот какие развеселые мысли неотвязно лезут в голову!

Продолжаться так не может. Глаза ретиво ищут телефон — решаю обзвонить ребят.

Начинаю с Виктории… У ее матери от непогоды разнылись кости, и Виктория останется за ней ухаживать. Приготовить, принести, отнести — и все в таком роде. «Ладно, Вик, счастливо. Завтра созвонимся».

Слива… Сливе нужно заняться покупками для «своих женщин» и уборкой по дому. «Что, обязательно сегодня?.. Ты же вчера бегал по магазинам… Ну, понятно. Бывай. Созвонимся».

Первый раз за все это время заставляет задуматься на свой счет и просто-таки переклинивает краеугольная мысль: «Мы же не одни в этом мире. У нас есть близкие люди. Мы что-то для них значим, и они в чем-то от нас зависят». Отец, кстати, просил меня сегодня сходить заплатить за электричество…

Разве имеем мы право…

«Прочь, прочь, прочь! — пытаюсь оградить свой разум от этих нелицеприятных, съедающих заживо размышлений. — Осень на носу! И все, что мы для них значим, в чем зависим от них, а они от нас… все оборвется в одночасье». Суровая, зато правда. Вот так!

За окном темнеет будто ночью и раздаются раскаты грома. В стекло мелко и нервозно забарабанил дождь.

Я вспоминаю кота, который жил у нас во времена моего детства. Сейчас бы он стрелой залетел на диван. Дрожа всем телом и порыкивая как щенок, ткнулся бы своей пушистой мордочкой, просочившись снизу под рукой, в успокоительно пахнущую «хозяином» подмышку. Ох и боялся же грозы маленький мошенник! Воспоминание вызывает во мне умиление — но с грустинкой.

Кота (его звали Орбиром — составное имя из цветов разных глаз: один оранжевый, другой бирюзовый) загрызла соседская собака. И я, ребенок, все это видел. Подбежала, схватила, словно игрушечного подкинула в воздух над головой… клац! — бедняга так и обмяк в ее громадных сомкнувшихся челюстях. Ревел, помню, от души. Орбир остался первым и последним существом, за которое я позволил себе быть в ответе. Соседей, хозяев пса, несколько лет спустя в собственной квартире посреди ночи арестовали «мундиры». Причину ареста я запамятовал, а соседей с тех пор больше не видел. Собака же осталась мыкать свою собачью долю на улице, а вскоре ее убили взрослые ребята с соседнего двора. Такая вот цепочка человеческих и звериных несчастий получилась, подумать только. Если продолжить ее дальше, то двое из тех мальчуганов, что забавы ради расправились с псом, погибли — долетали слухи — на войне. Про третьего ничего не знаю. А четвертый (сын главного архитектора нашего города, которого по сути мы должны благодарить за «недостройки») — теперь «мундир», и бед никаких, сдается мне, не ведает.

Небо на две половинки, напустив по стыку трещин, разрезает молния. Не больше чем на секунду зажигается день, а затем все меркнет, и дождь стучит в стекло уже настырнее.

Остался Демон. Набираю номер его телефона.

— Алло.

— Привет, Демон.

— Здорово, дружище! — горланит в трубку.

По разухабистому тону понимаю, что он выпивши. А ведь нет еще и полудня…

— Чем занимаешься, если не секрет?

— Накинь что-нибудь от дождя и выруливай на улицу! — вместо ответа на мой вопрос прытко «отдает распоряжение» Демон.