Читаем без скачивания Душа невесты - Элизабет Ленхард

– Похоже на то, – откликнулась Пайпер. Но от птиц у нее становилось тревожно на душе. Она прижала ладонь ко лбу. "Думай, – приказывала она себе. Голова женщины, тело птицы…"

Предводительница открыла рот, словно желая что-то сказать. И тут Пайпер осенило. Она схватила руку Прю.

– Я знаю, кто они такие! – ахнула она. – Сирены. Не слушай их пе…

Но прежде чем она успела договорить, яркая чистая мелодия поплыла из уст одного из созданий. Мелодия вызвала у Пайпер прилив удовольствия. Самая чудесная музыка, какую она когда-либо слышала, потрясла ее, хотя в музыке не было ни чувств, ни мелодии. Музыка окутывала, словно жаркое объятие, нежное прикосновение, какое никогда никто как будто не испытывал. Ее попытка предостеречь Прю, все опасения, опасное положение, в какое попала Фиби, все куда-то исчезло.

Словно в тумане Пайпер обернулась и посмотрела на Прю. Ее лицо выражало восторг, и Пайпер поняла, что музыка действует на нее точно так же.

К первой присоединились две другие сирены. Одна вытащила золотую лиру – очень похожую на арфу, которую Прю использовала во время фотосъемки, – из-под одного крыла и начала бренчать по ней перьями. Другая достала флейту. Держа ее около губ кончиками крыльев, она играла мелодию, красота которой казалась Пайпер почти невыносимой. Однако ей пришлось услышать еще больше.

Пайпер и Прю вместе гребли к берегу и вытащили лодку на пляж. Они вышли из нее и медленно приближались к сиренам. Пение становилось громче и, если можно так сказать, еще красивее.

Сестры забрались на валуны и сели, восторженно глядя на необыкновенные создания, "Надеюсь, пение никогда не закончится, – смутно думала Пайпер. – Я хочу, чтобы оно продолжалось вечно".

Красота его была столь велика, что Пайпер пришлось закрыть глаза и лечь, чтобы лучше сосредоточиться на изумительной музыке. Затуманенным взором она заметила, что Прю делает то же. Пайпер чувствовала себя вялой, словно превратилась в тряпочную куклу. Всякое напряжение покидало ее тело. Она чувствовала лишь чистое удовольствие.

Фиби на цыпочках преодолела ряд коридоров. Она заблудилась почти в тот же момент, как вышла из своей комнаты, и была очень рада. Никогда не видеть бы душную клетку, в которой она так долго сидела. Ей хотелось лишь найти моделей и через ближайший выход покинуть ужасный дворец Никоса.

Крадучись вдоль сырых, холодных, голых стен, она свернула за один угол, затем за другой. Через некоторое время пол начал клониться вниз и стал извиваться то в одну сторону, то в другую через каждый шаг.

Время от времени на пути Фиби попадались открытые двери. Она украдкой заглядывала то в одну, то в другую комнату, видя пустые спальни, банкетные залы и гостиные. "Куда подевались обитатели огромного дворца? – недоумевала Фиби. – И как же я найду выход отсюда?"

Она отмахнулась от ужасающей мысли, лезшей в голову, и пыталась сосредоточиться на моделях. "Если Никосу хотелось бы спрятать несчастных, куда бы он их поместил? Гммм".

Вдруг Фиби ахнула и взглянула на наклонный пол под своими ногами. Конечно же – подземная темница.

– И то, что здесь не все похоже на подземную темницу, еще ничего не значит, – сухо пробормотала Фиби.

Она осмотрелась, проверяя, нет ли поблизости противных слуг или членов семьи царя тьмы. Приподняв тяжелые полы своего бархатного платья, она бросилась бежать.

Она летела вниз по коридору, огибая углы и скользя по гладкому каменному полу, не в силах подавить поднимавшийся в ней страх и чувство, что надо что-то немедленно предпринимать. Она бежала до тех пор, пока, наконец, идущий вниз пол не выровнялся и коридор стал гораздо уже. Он освещался мерцающими факелами, установленными в верхней части стен. А между факелами Фиби увидела валуны, которые преграждали дверь за дверью: за ними – тюремные клетки, очень похожие на ту, которую она покинула,

"Похоже, те, кто не являются царскими невестами, не удостаиваются такого жилья, как у меня", – шептала Фиби. Она почувствовала новое угрызение совести, думая, что модели могут находиться в одной из таких клеток.

– Хлоэ? – тихо позвала она и боязливо оглянулась. Затем выпрямила плечи. Она могла быть на глубине многих миль от покоев царствующей семьи. Никто не услышит ее здесь внизу

– Хлоэ! – крикнула она. – Мадлен? Курт? Вы здесь?

Она умолкла и затаила дыхание. Раздался какой-то звук? Он шел издалека, словно слабым, тонким голоском плакал ребенок.

– Хлоэ! – закричала она что было сил. – Мадлен!

Она прижалась ухом к одному из валунов и отчетливо расслышала приглушенный крик.

– Помоги-и-и-те нам!

– О, боже мой, – закричала Фиби. – Это я, Фиби. Я здесь! Я вызволю вас отсюда, обещаю!

Затем она тяжело присела у холодной стены и прошептала:

– Но как?

– Хороший вопрос, Фиби.

Фиби чуть не задохнулась и, пронзительно закричав, обернулась. Перед ней в мерцающем свете возник Никос. Он злобно уставился на нее. Его глаза сверкали в приступе ярости.

– Я сам отправился за тобой, – выпалил Никос. – Мой отец устраивает банкет в твою честь, небольшое празднество накануне бракосочетания. Вся моя семья там, а также придворные и девушки.

"А, – подумала Фиби, – значит, вот куда все подевались".

– Представь, в каком затруднительном положении я оказался, – бушевал Никос.

– Представь страдания людей, которых ты сюда заточил! – выпалила Фиби, указывая на клетку, где, она была уверена, томятся модели. – Ты заманил меня сюда. Они тебе больше не нужны. Пожалуйста, пожалуйста, неужели ты не можешь отправить их назад на землю?

– Не будь наивной, Фиби, – произнес Никос. – И больше не говори мне ни слова. Я одел тебя в красивые платья, распорядился, чтобы тебе готовили еду, сделал тебе фантастическую прическу, а как ты отплатила мне? Шныряя повсюду? А? Ты собиралась убежать?

Фиби нахмурилась. Откинув голову, Никос захихикал.

– Твой побег случится не раньше, чем ты снимешь мое кольцо с пальца, прорычал он. – Я бросил бы тебя в одну из клеток прямо сейчас, если бы моя семья не ждала твоего появления на празднестве. Мы немедленно отправляемся туда. А завтра утром мы поженимся.

– Завтра! – закричала Фиби. – Но твой день рождения ведь…

– Через три дня, – договорил Никос. – Но твое упрямство требует от меня прибегнуть к исключительным мерам. Когда мы поженимся, ты будешь моей. Побег исключен. Если только не вмешается всемогущий Зевс, а подобный подвиг в равной мере невозможен.

Никос снова захихикал и схватил Фиби за руку, больно впиваясь ногтями в ее ладонь. Она закричала, почувствовав, что теряет свою телесную оболочку и становится мерцающим лучом.

Когда она вернулась в прежнее телесное состояние, Никос все еще сжимал ее руку. Они стояли в просторном вестибюле рядом с огромной столовой, которую она видела, когда впервые оказалась здесь. Оттуда доносились веселые голоса, стук столового серебра о фарфоровую посуду и смех.