Читаем без скачивания Половинный код. Тот, кто умрет - Салли Грин

– Значит… мне надо отрезать себе палец?

– Не вижу, как еще он попадет в бутылку.

– А вдруг не сработает?

– Ничего, получишь оригинальное украшение для каминной полки.

– А какое-нибудь заклинание или что-то в этом роде понадобится?

– Зачем? У нас есть амулет, есть кровь Белых и Черных Ведьм, смешанная в тебе одном, твой татуированный палец и твоя история. По-моему, этого уже достаточно.

– Ладно. Значит, стоит их положить туда вместе, и я буду защищен, где бы я ни был?

– Да. Пока бутылка не разобьется.

– Значит, бутылку можно уничтожить?

– Конечно. Это же просто бутылка. Если ее разбить, а амулет вытащить, ты снова будешь уязвим. Но пока бутылка цела и амулет в ней, ты под надежной защитой. Бутылку можно использовать и против тебя. Если ее нагреть, ты сгоришь, если заморозить – замерзнешь. Но у меня она будет в сохранности. Придется тебе довериться мне, Натан. Такова цена за мою помощь. Я буду хранить эту бутылку до тех пор, пока в ней не отпадет надобность. Когда ты убьешь Сола, я разобью ее, и ты снова будешь уязвим. Амулет останется у меня, а свой палец ты сможешь получить обратно в любое время. – Помолчав, он спрашивает: – Договорились?

Мне нужен амулет, но мысль о колдовской бутылке меня отталкивает. Особенно меня беспокоит то, что я должен добровольно согласиться на план Уолленда и отдать часть самого себя. Но, судя по всему, выбора у меня нет. Я киваю.

– Хорошо, – говорит Леджер и переводит взгляд с меня на Габриэля. – Итак, у кого есть нож?

Я не хочу использовать Фэйрборн – мне почему-то кажется, что его магия будет тут помехой или вообще все испортит, – и я вытаскиваю нож, который подарил мне Габриэль. Я всегда ношу его с собой на поясе, хотя редко им пользуюсь.

Кладу правую ладонь на стол, раздвигаю пальцы. Мизинец надо отсечь по самый корешок, и я приставляю нож к центру сустава, но резать самому неудобно, а я хочу, чтобы все было сделано чисто и быстро.

– Может, предоставишь эту честь мне? – говорит Леджер и тянется к ножу.

Но Габриэль говорит:

– Нет. – И кладет свою руку на мою так, что наши пальцы сплетаются поверх рукоятки. Спрашивает меня: – Уверен?

Я киваю, и он толкает нож вниз.

Кровь заливает стол, отрезанный палец кажется до смешного маленьким. Я жду, когда нахлынет боль. И она приливает. Я заживляю руку, кровь останавливается, рана покрывается корочкой, которая сразу отваливается, оставляя маленький, едва различимый белый шрам, а на моей руке нет даже крошечного обрубка, так близко к ладони срезан палец.

Леджер берет мой мизинец, аккуратно кладет его поверх одной половинки амулета, заворачивает, потом оборачивает сверху второй половинкой. Кровь пропитывает бумагу, но Леджер нисколько не беспокоится, и я думаю, что так, наверное, и нужно.

– А теперь завязывай. – Он держит, а я беру бечевку и аккуратно обматываю ею палец все кругом и кругом, потом затягиваю как можно туже и закрепляю узлом. Проделываю то же самое второй раз, только в другом направлении, чтобы палец не выскользнул. Леджер опускает сверток в бутылку и закрывает ее пробкой. Потом зажигает свечу. Берет кусочек воска и держит его над пламенем до тех пор, пока тот не начинает течь, а тогда подносит его к бутылке и заливает пробку.

Леджер смотрит на меня, потом снова на бутылку, словно восхищаясь нами.

– И это все? – спрашиваю я.

– Ну, теперь имеет смысл проверить. – И он поворачивается к Габриэлю со словами: – Не хочешь начать?

Габриэль с ухмылкой тянется за ножом.

– Эй вы, тише! Это вам не игрушки, – говорю я им. – Мне не улыбается за пару секунд до смерти обнаружить, что амулет не сработал.

– Я не собираюсь бить тебя прямо в сердце, так, кожу попробую надрезать, и только, – отвечает Габриэль. У Леджер он спрашивает: – Амулет ведь защищает от любых повреждений, верно?

– В этом его суть.

И, не успеваю я охнуть, как Габриэль уже вытягивает меня ножом по руке. Раньше у меня остался бы глубокий порез, но сейчас никакой раны нет, а ножа я просто не почувствовал, как будто он меня и не коснулся.

– Попробуй воткнуть его мне в ладонь. Только понежнее.

– Воткнуть понежнее? Попытаюсь.

И Габриэль колет лезвием мою правую ладонь. Лезвие скользит по ней, и снова я ничего не чувствую, а на коже не остается никаких отметин.

– Попробуй еще, сильнее, – говорю я. – Вот этим. – И подаю ему Фэйрборн.

Габриэль встает со стула и резко опускает Фэйрборн прямо на мою ладонь, но снова не попадает. Фэйрборн проскальзывает мимо и втыкается в доски стола.

– О’кей. Значит, ножи для тебя, похоже, больше не проблема, даже Фэйрборн. Но Охотники обычно пользуются огнестрельным оружием. – И Габриэль вытягивает из-за пояса пистолет и с наслаждением крутит его на одном пальце, улыбаясь.

– Не понимаю, что тут такого веселого.

Габриэль отвечает:

– Ну, если хочешь, могу попробовать тебя задушить. Мне не раз хотелось это сделать.

– Очень смешно. Давай, стреляй уже.

Он прицеливается сначала мне в плечо, потом в живот и наконец в ногу.

– Начну, пожалуй, с ноги. С какой, с правой или левой?

– Да какая разница, скорее только давай, – я правда нервничаю, мне не терпится, чтобы все кончилось скорее.

Он стреляет. От грохота мне едва не закладывает уши.

Я смотрю вниз.

– Ты хорошо прицелился? – спрашиваю я. Я не ранен и совсем ничего не почувствовал.

Габриэль отвечает раздраженно:

– Я никогда не промахиваюсь.

– Где же пуля?

Несколько минут мы ищем ее и наконец находим: пуля застряла в двери.

Леджер говорит:

– Наверное, отскочила от тебя рикошетом. Эксперимент становится опасным. Пойду-ка я от вас. Габриэль, на стене ружье, в ящике патроны, но будь осторожен и вставай от него подальше.

Габриэль протягивает руку и снимает со стены древнее ружье. Заряжает его и снова улыбается мне.

– Из обоих стволов? – спрашивает он.

– Давай лучше выйдем на улицу.

Снаружи Габриэль отходит от меня на приличное расстояние и целится мне в пояс. Стреляет. Больнее всего ушам – от грохота. Ружейная дробь фонтаном разлетается вокруг меня, так что я даже приседаю и зажмуриваюсь. Когда я снова открываю глаза, то вижу, что Габриэль лежит на спине и хохочет.

– Зверь, а не ружье. Отдача такая, я думал, плечо мне вывихнет. В тебя не попало?

– Нет. Я кое-что почувствовал, но, по-моему, это было просто движение воздуха. Хочешь мне врезать? – предлагаю я. – Кулаком?

Габриэль садится.

– Нет. Я заранее знаю, кому из нас будет больно. – Но он все же встает, берет ружье за ствол и размахивается прикладом, как дубинкой. – А хочешь, я тебя вот этим огрею? – ухмыляется он.

– Да уж постарайся.

Он набрасывается на меня и, замахнувшись как следует, обрушивает ружье мне на плечо, но оно проскальзывает мимо, а Габриэля по инерции заносит в сторону, я изо всех сил сдерживаю смех, он злится, кидается ко мне и наносит мне два быстрых удара в лицо и в живот – раз-два. И, к моему удивлению, не промахивается – я чувствую прикосновение его кулака к моей челюсти и к животу, но оно нежное, как ласка. Зато он трет свою руку так, точно отбил ее не на шутку.

– Думаю, что попытка меня придушить тоже может оказаться не лишенной интереса, – говорю я.

– С удовольствием, – отвечает он и стискивает мне горло обеими руками.

Я чувствую его ладони, они теплые и нежные, но через секунду я уже вижу, что он давит изо всех сил, а прикосновение ничуть не меняется.

Я говорю ему:

– Немного щекотно.

Габриэль со смехом опускает руки.

– Хм-м-м, а как насчет… О, знаю, пошли в дом. – Там он подходит к раковине, затыкает ее пробкой и открывает кран.

– Решил меня утопить? – спрашиваю я.

– Суй голову под воду, а я буду тебя держать, – говорит он.

– А что, если я не смогу дышать?

– Значит, мы узнаем слабое место амулета.

Я подхожу к раковине, нагибаюсь и опускаю голову в воду. Габриэль кладет обе руки мне на шею и не дает подняться. Я делаю выдох, постепенно выпуская из легких воздух. Но вдыхать снова мне что-то не хочется. Ощущение странное, голова немного кружится, но я все не дышу. Жду. Не может же так продолжаться вечно? Я жду и жду. Знаю, что под водой я уже давно, много минут.

И тут мне наконец хочется вдохнуть, желание делается все нестерпимее. Я дергаюсь, извиваюсь, но Габриэль продолжает держать меня головой вниз. У меня кончается кислород. Голова кружится, в глазах темнеет. Я пинаю Габриэля, и он дает мне поднять голову.

– Ты в порядке? – спрашивает он. Но тут же начинает хохотать, глядя, как я кашляю и фыркаю.

– Под конец у меня кончился воздух, – говорю я. – Значит, я могу утонуть.

– Но не сразу. Ты продержался под водой целых десять минут.

– Есть еще идеи? – спрашиваю я.

– Жалко, тут нет Меркури, она бы тебя заморозила.

– Мне почему-то кажется, что я бы и это пережил.

Габриэль подходит к моему рюкзаку, открывает его, но тут же останавливается и говорит: