Читаем без скачивания Охота за слоновой костью. Когда пируют львы. Голубой горизонт. Стервятники - Уилбур Смит

«Я позвоню в Мана-Пулз из полицейского участка в Чирунду», — решил он и завел «лендкрузер», затем развернул машину и поехал вниз по откосу. До полицейского участка у моста Чирунду гораздо ближе, чем до Карон. Надо дать показания и добиться, чтобы полиция как можно скорее начала расследование. Необходимо предупредить власти о записке Джонни и кровавых следах.

Голова у Дэниела все еще раскалывалась. Он на несколько минут остановил машину, отыскал в аптечке пузырек с панадолом и проглотил пару таблеток, запив их кофе из термоса, после чего отправился дальше. Боль постепенно прошла, и он принялся приводить мысли в порядок.

Было уже около четырех утра, когда он подъехал к мосту Чирунду. В дежурном отделении полицейского участка он увидел одинокого капрала. Сидя за столом, тот крепко спал, подложив под голову вместо подушки собственные руки. Дэниелу пришлось хорошенько его потрясти, прежде чем тот проснулся и, моргая опухшими и налитыми кровью глазами, непонимающе уставился на Дэниела.

— Я хочу сообщить об убийстве, о групповом убийстве, — заявил Дэниел, начав тем самым долгий и трудный процесс запуска чиновничьей машины в движение.

Капрал, судя по всему, никак не мог решить, как ему правильно поступить, и Дэниел посоветовал ему сходить за начальником участка, чья хижина располагалась за зданием полиции. Когда сержант наконец появился, он был одет полностью по форме, включая фуражку и портупею, но еще толком не проснулся.

— Позвоните в отдел уголовного розыска в Хараре, — стал уговаривать его Дэниел. — Нужно, чтобы оттуда прислали следственную группу в Чивеве.

— Сперва вы должны дать показания, — возразил сержант.

У дежурного не оказалось машинки: участок находился в сельской глуши. Сержант начал записывать показания Дэниела от руки неровным детским почерком. Он беззвучно шевелил губами, старательно выписывая каждую букву. Дэниелу хотелось отобрать у него ручку и написать все самому.

— Черт подери, сержант, там ведь лежат убитые, а убийцы вовсю удирают, пока мы тут с вами рассиживаемся.

Сержант между тем безмятежно продолжал трудиться над составлением бумаги, а Дэниел, кипя от злости, исправлял его орфографические ошибки.

Неторопливый темп диктовки, однако, позволил ему тщательно сформулировать свои показания. Он восстановил ход событий предыдущего дня: час, когда он попрощался с Джонни Нзоу и уехал из Чивеве; тот момент, когда он обнаружил следы налетчиков и решил вернуться в лагерь, чтобы предупредить Джонни; и, наконец, время, когда он встретил на дороге рефрижераторы и вместе с ними «мерседес» посла.

Он описал свой разговор с послом Нингом и заколебался, а упоминать ли ему о кровавом пятне на брюках посла. Это ведь прозвучало бы как обвинение.

«К черту всякую дипломатию, — решил он и подробно описал синие брюки и спортивные туфли с рисунком в виде рыбьей чешуи на подошвах. — Теперь-то им наверняка придется проверить Нинга».

Он почувствовал мрачное удовлетворение, когда перешел к описанию своего возвращения в Чивеве и выявленных последствий резни. Не забыл упомянуть и о записке, найденной в сжатой в кулак руке Джонни, и о кровавом отпечатке подошвы с рисунком в виде рыбьей чешуи на полу офиса, не связывая конкретно ни то, ни другое с тайваньским послом. Пусть полиция сделает собственныe выводы на этот счет.

Ему пришлось очень тяжело, когда дело дошло до описания его погони за «Мерседесом» и рефрижераторами.

Следовало ведь изложить свои мотивы, обойдя все, что свидетельствовало бы о его собственном пренебрежении законом, и не высказав напрямик свои подозрения насчет Нинг Чжэн Гона.

— Я последовал за автоколонной, чтобы выяснить, известно ли что-нибудь водителям о пропавших бивнях, — продиктовал он. — Хотя мне не удалось догнать посла Нинга и головной грузовик, я поговорил с объездчиком Гомо, которого встретил на дороге в Карой и который вел второй рефрижератор. Он сообщил, что ему ничего не известно о вышеописанных событиях, и позволил мне осмотреть содержимое грузовика. Бивней я там не обнаружил.

Его злила необходимость сделать такое признание, однако нужно же было подстраховаться на тот случай, если Гомо выдвинет против него какие-нибудь обвинения.

— Затем я решил, что обязан обратиться в ближайший полицейский участок и сообщить о гибели смотрителя парка Чивеве, членов его семьи и сотрудников, о поджоге и разрушении зданий и прочего имущества.

Уже давно рассвело и вовсю разгорался день, когда Дэниел наконец подписал свои показания, и лишь теперь сержант откликнулся на его уговоры позвонить в отдел уголовного розыска в Хараре. В результате последовали долгие телефонные переговоры между сержантом и детективами из Хараре, которые постепенно передавали его от одного к другому все выше и выше по должностной лестнице. Таков был темп жизни в Африке, и Дэниел лишь скрежетал зубами. «ОПА, — сказал он сам себе. — Очередная Победа Африки».

Наконец сержант получил приказание выехать в лагерь в Чивеве на полицейском «лендровере», а из Хараре на самолете вылетела следственная группа, которая должна была приземлиться на взлетно-посадочной полосе парка.

— Вы хотите, чтобы я поехал с вами в Чивеве? — спросил Дэниел, когда сержант наконец оторвался от телефона и стал готовиться к поездке в лагерь.

Этот вопрос явно поставил сержанта в тупик. Он ведь не получил никаких указаний из отдела уголовного розыска относительно свидетеля.

— Оставьте адрес и номер телефона, по которым можно будет связаться с вами в случае необходимости, — решил он после долгих и мучительных раздумий.

Дэниел облегченно вздохнул, услышав, что его отпускают. С тех пор как он приехал в полицейский участок у моста Чирунду, в его распоряжении было более чем достаточно времени для того, чтобы хорошенько обдумать создавшееся положение и выработать план действий в расчете на любые неожиданности.

Если Айзеку Мтветве удалось задержать кого-нибудь из браконьеров, это позволило бы очень быстро добраться до Нинг Чжэн Гона, однако необходимо было поговорить с Айзеком, прежде чем тот передаст задержанных полиции.

— Мне нужно поговорить по вашему телефону, — сказал он полицейскому капралу, как только начальник участка в сопровождении группы вооруженных констеблей уехал на зеленом «лендровере» в сторону Чивеве.

— Это — служебный телефон, — отрицательно покачал головой капрал. — Не для посторонних.

Дэниел достал синюю банкноту достоинством в десять зимбабвийских долларов и положил ее капралу на стол.