Читаем без скачивания «Я убит подо Ржевом». Трагедия Мончаловского «котла» - Светлана Герасимова

Наступление 30-й армии для выхода на соединение с армией Швецова успеха не имеет. Несколько дней армия не продвинулась ни на один шаг, понеся значительные потери.

Наступление на этом направлении, видимо, успеха иметь не будет, так как противник за полмесяца успел подтянуть достаточно средств и сил, чтобы не пустить армию Лелюшенко на юг. Необходимо для прорыва избрать новый район и, скрытно перегруппировав силы 30-й армии в новый район, нанести внезапный удар.

Наиболее подходящим районом для быстрого и внезапного прорыва является район Фролове [так в публикации, на карте – Фролово. – С.Г.], где [как] показал опыт боев 178 сд, противник слаб.

Предлагаю: не прекращая активных действий по прорыву обороны противника на прежнем участке 30-й армии и прочно укрепившись в ночь на 18.2.42, скрытно перегруппировать главные силы 30-й армии в район Фролове, откуда 19.2 перейти в стремительное наступление.

Обращаю Ваше особое внимание на то, чтобы противник не заметил маневра. Для обмана противника разработать и дать всем частям особые указания.

Жуков, Соколовский 17.2.42 3.45.»

Намеченная перегруппировка диктовалась не только стремлением пробиться к окруженным, но, вероятно, в первую очередь необходимостью выполнения директивы Ставки ВГК от 16 февраля 1942 г. об уничтожении ржевско-вяземско-юхновской группировки противника. Отметим, что в следующих директивах от 17 и 18 февраля главнокомандующего Западным направлением, где войскам Западного и Калининского фронтов ставились задачи по выполнению директивы Ставки ВГК, 29-я армия не упоминается, вероятно, как уже недееспособное объединение.

Исходя из поставленной задачи, командующий войсками Калининского фронта 18 февраля приказал командарму 30: «В связи с отсутствием успеха на направлении главного удара армии Клепенино, Ножкино, Кокошкино… приказываю: 1. Перегруппировать главные силы армии на правый фланг в район Мясцово, Муравьево, Свеклино, Кольцово…

2. С утра 20.2 нанести главный удар в направлении Чертолино…

3. Основной задачей армии ставлю – не допустить движения противника на запад и обхода правого крыла Масленникова, соединение с частями Масленникова и совместными усилиями ликвидировать Ржевско-Сычевскую группировку противника…

4. Перегруппировку произвести исключительно ночью, скрытно от противника…

5. Произвести дезориентирующие мероприятия…»

После этого приказа исчезла последняя надежда силами 30-й армии с севера пробить коридор к окруженным частям 29-й армии, и вероятно, поэтому командующий фронтом подтвердил необходимость отхода окруженных в сторону 39-й армии генерала Масленникова.

Итак, днем 18 февраля о положении частей 29-й армии, прорывающихся на юг, ничего не было известно. В донесении фронта Верховному главнокомандующему и главкому Западного направления 18 февраля говорится: «В 11.45–12.00 18.2 наш летчик наблюдал движение двух колонн: первая – в движении из Окороково на Ступино головой 3 км южнее Окороково, вторая по дороге из Филимоново на Корытово головой у развилки дорог 2 км восточнее Рубежное. На лесной поляне 3,5 км восточнее Корытово был выложен наш опознавательный сигнал «прямой угол… [написано неразборчиво. – С.Г.] цвета углом на юго-запад. С 2.00 18.2 связи с группой Швецова нет». В оперативной сводке штарма 29 к 3.00 19 февраля повторена информация, полученная от авиаразведки, а также записано: «Командарм 39 с целью облегчения выхода из окружения частей 29-й армии в ночь на 19.2 организует наступление на Дворково, Сортино, Ступино, Светителево; для связи выслан партизанский отряд и на участке Мироново, Горенка «организована силовая разведка… Связь с правофланговой группировкой войск армии отсутствует». Температура воздуха в этот день была минус 13о.

Вероятно, штаб фронта высказывал недовольство отсутствием связи с выходящей из окружения частью армии, сведений о ней, возможно, обвинял командиров армии, находившихся на стороне основного фронта, в недостаточной организации помощи. В записи переговоров зафиксирована своеобразная попытка оправдаться военного комиссара штаба 29-й армии Чепурных: «Мы с т. Шараповым этим и живем. И сами всеми мерами добиваемся и содействуем, чем можем, скорейшему проведению мероприятия…»

В оперативной сводке армии, составленной к 15 часам 19 февраля, записано: «Опергруппа к утру 19.2.42 в полном составе прибыла на КП 252 сд». Это означало, что оперативная группа штаба 29-й армии, которая осуществляла командование окруженными войсками, практически за сутки вышла из вражеского кольца.

Действительно, выход первого эшелона окруженных частей был осуществлен достаточно успешно. Позднее, в «Докладе о боевой деятельности Южной группы 29-й армии» это объяснялось тем, что «противник считал, что мы пойдем на север, где действуют наши 10 танков». Соединения и части первого эшелона выходили в сторону деревень Ступино, Горенка, Прасеки, обходя их с юга, шли две ночи, день 18 февраля «сидели в лесу» между деревнями Ступино и Горенка, к 6 часам утра вышли на участке 252-й стрелковой дивизии 39-й армии.

Достаточно быстрый и успешный выход из окружения дивизий и частей первого эшелона можно объяснить еще одним обстоятельством: судя по положению войск на 17 февраля, 381-я, 185-я стрелковые дивизии, 510-й гаубичный артиллерийский полк, 24-й отдельный гвардейский минометный дивизион были ближе других дивизий и частей к месту прорыва.

Командир 185-й стрелковой дивизии генерал Поплавский в своих воспоминаниях писал: «Генерал Швецов возложил на нашу дивизию задачу обеспечить отход штаба армии. Разведке удалось установить, что направление на Ступино, Прасеки прикрыто гитлеровцами менее прочно. Здесь и решено было прорываться в два перехода: в первую ночь достигнуть леса северо-западнее Ступино, а в следующую – соединиться с войсками фронта. Все обошлось как нельзя лучше. Помогла небольшая военная хитрость. Когда командир 653-го полка подполковник Лебедев доложил, что с участка обороны его полка гитлеровцы отвели свои войска, оставили лишь дозоры, мне пришла в голову мысль бросить на этот участок отряд лыжников, чтобы имитировать прорыв. Гитлеровцы, рассуждал я, наверняка закроют брешь войсками, сняв их с соседних участков, в том числе и с направления Ступино, Прасеки. В последующем именно так все и произошло. Почти не вступая в соприкосновение с противником, соединения и штаб 29-й армии вышли из окружения и вновь заняли оборонительные рубежи».

В оперативной сводке армии 20 февраля к 3.00 записано: «Правофланговая группировка войск армии – к 6.00 19.2 из района ст. Мончалово, Ерзово, Филимоново в район, занимаемый 252 сд, вышли: опергруппа штарма, армейские спецчасти, 185 и 381 сд, всего вышло до 3500 чел.; тыловые учреждения дивизий выведены в этот же район до выхода боевого состава.

Выход 369, 183, 246 и 365 сд ожидается к утру 20.2. Вышедшие части приводятся в порядок». Радиосвязь с опергруппой снова была восстановлена, также к ней был направлен самолет связи.

Схема 18. Фрагмент карты 29-й армии: положение южной группы войск 17–19 февраля 1942 г. Выявлена и зарисована Н. А. Якиманским.

Не у всех частей первого эшелона выход из окружения был удачным. П. Коваленко, ветеран 510-го гаубичного артиллерийского полка, вспоминал: «Вечером 17 февраля 1942 г. ком. полка капитан К. А. Ушацкий отдал приказ о выступлении. Большинство воинов шло без лыж. Утопая в снегу, пробирались к линии обороны врага. К счастью, была морозная ночь, и он отсиживался в избах деревень. Шедшие впереди разведчики резали телефонные провода. Зардел рассвет. В обороне немцев всполошились, да поздно. Они открыли огонь, били из пулеметов наугад. В хвосте колонны появились раненые. Убит наводчик ефрейтор Куренной. Колонна растянулась. Люди выбивались из сил… На рассвете 18 февраля 1942 года полк вышел из окружения. Осталось нас тогда не больше двухсот человек». Позднее стало известно, что на рубеже Корытово – Ступино был отрезан пулеметным огнем 2-й дивизион. Дивизион «быстро развернулся и двинулся обратно в свои рощи, затем стал пробиваться из кольца окружения на север. Этот отряд с обозом, где находилось 106 раненых, несколько ночей двигался по рощам. Громил немецкие обозы, захватывал продовольствие, обеспечивая раненых. «Нащупывал» слабые места в обороне врага. Капитан Петренко, находясь в разведке, был окружен гитлеровцами. Чтобы не даться живым врагу, Петренко подорвал себя гранатой. Командование отрядом принял комсомолец младший лейтенант Даниил Третьяк». По словам П. Коваленко, эта группа вышла к своим на север, в направлении Бахмутово. Все 106 раненых на санных упряжках были вывезены к своим.

Выход второго эшелона был менее удачен, и это объяснимо. Поскольку дивизии второго эшелона находились от места прорыва дальше, а их выход осуществлялся в том же направлении, что и первого, то идти к месту прорыва им пришлось дольше. Немцы уже сориентировались, подтянули к месту прорыва дополнительные части. В «Докладе о боевой деятельности Южной группы 29-й армии» записано, что части второго эшелона были замечены авиацией противника, подверглись бомбежке. Вместо «движения вне дорог и населенных пунктов начали захватывать деревни». В итоге бойцы из этого эшелона начали выходить мелкими группами, от огня противника несли большие потери.