Читаем без скачивания Любви навстречу - Мари Клармон

Потягивая вино из запасов виконта, Ивонн сидела в кресле перед столиком, сервированным к чаю, и Мэри решила проскользнуть в дом незаметно, чтобы избежать встречи с ней. Но она тут же поняла, что ей необходимо поговорить со старшей подругой.

Мэри медленно подошла к столику. События этого дня оставили в ее мыслях полнейший беспорядок, и она понятия не имела, как справиться с противоречивыми чувствами, бушевавшими в ее груди.

– Мэри, моя дорогая!.. – Ивонн с некоторым усилием подняла руку и приветственно помахала. От ужасных кровоподтеков на лице у нее остались лишь едва заметные синячки, а от порезов – только крошечные шрамы. Но невидимые глазу повреждения были куда серьезнее – два сломанных ребра. И ей еще предстояло научиться ходить без трости – та стояла рядом, у подлокотника кресла. Держалась же эта женщина с достоинством герцогини.

Потянувшись к корзине, где покоилась во льду бутылка с французским шампанским, Ивонн наполнила пенящимся напитком хрустальный бокал и спросила:

– Не желаешь ли?..

Мэри улыбнулась. Интересно, сколько уже успела выпить Ивонн? Уж в слишком приподнятом настроении она пребывала.

Девушка бросила взгляд под столик, но Ивонн, словно прочитав ее мысли, проговорила:

– Нет-нет, еще слишком рано, чтобы самозабвенно предаваться пороку. – Она протянула подруге бокал с шампанским. – Для тебя, дорогая.

Взяв бокал, Мэри опустилась в кресло подле Ивонн. Им предстояло обсудить все, связанное с негодяем Харгрейвом. Эдвард уже пытался поговорить об этом с Ивонн, но та разразилась рыданиями. И теперь ни Эдвард, ни Пауэрз не осмеливались снова затрагивать эту тему.

– Как здесь хорошо! – воскликнула Ивонн. – Я уже так давно живу в Лондоне, что забыла, как прекрасно на лоне природы.

Для Мэри же жизнь на лоне природы завершилась бесконечными скитаниями по грязным размытым дождями дорогам в поисках крова и, конечно, опиума (прошло уже несколько дней с тех пор, как она сумела преодолеть болезненное влечение к опиуму, но мысли об этой отраве не покидали ее даже в такой прекрасный день).

Ивонн откинулась на спинку кресла и, прикрыв глаза, проговорила:

– Разве сам воздух здесь не чудесен?

Мэри кивнула. Она тоже наслаждалась запахами весенних цветов.

– Да, конечно.

И действительно, в наступающем вечере все было чудесно, и портила его только тревога, неотступно следовавшая за Мэри и никогда ее не покидавшая. Но именно сейчас, в этот момент, у нее было множество причин для радости. Солнце медленно садилось, рисуя тени на синем ковре, лежавшем у столика, а искусно сервированные подносы с клубникой, сандвичи с лососем, а также свежий хлеб, масло и икра обещали несколько чудесных часов на свежем воздухе.

В некотором отдалении, в тени дома, стоял слуга в ливрее, готовый немедленно удовлетворить любой из капризов дам. Да, Пауэрз привык жить на широкую ногу.

– Я провела день с Эдвардом, – нерешительно начала Мэри.

– Я видела вас издали. – Ивонн сделала глоток из своего бокала. – За тобой трудно угнаться.

– Не понимаю…

Ивонн закатила глаза.

– Все ты прекрасно понимаешь, моя дорогая девочка. Поэтому спрошу напрямую: ты готова отдаться герцогу?

Мэри смутил столь откровенный вопрос – она по-прежнему испытывала страх перед мужчинами. Но ведь Эдвард не походил на других мужчин, не так ли? Он о ней заботился и понимал ее. Когда же Мэри вспоминала о его прикосновениях, она не вздрагивала в ужасе. Более того, Эдвард пробудил у нее совершенно новые чувства – любопытство… и желание. А поцелуй на пляже… О, он обещал так много!.. Так что ответ был очевиден. Разумеется, она могла бы отдаться Эдварду. Вернее – хотела! К тому же, Мэри точно знала: Эдвард никогда ее не обидит.

Мысленно улыбнувшись, Мэри ответила:

– Да, готова.

– Я знаю, что тебе нелегко было это сказать, – заметила Ивонн. – Я видела твое смятение. Надеюсь, ты не обиделась на мой вопрос. Но тебе ведь приятно находиться рядом с ним, верно?

Мэри молча кивнула.

– И единственное, что удерживает тебя от этой близости, – это ты сама, – добавила Ивонн.

Мэри по-прежнему молчала. Но Ивонн была права. Она достаточно страдала в прошлом, так что глупо было бы отказывать себе в удовольствии в настоящем. Долгие месяцы страх преследовал ее на каждом шагу, но ведь с Эдвардом ей нечего бояться, не так ли? Да-да, глупо было бы бежать от того, чего они оба так жаждали.

Ивонн улыбнулась.

– Я по твоему лицу вижу, что ты окончательно решилась. Обещаю, ты не разочаруешься.

Мэри улыбнулась. Теперь, когда она, по выражению Ивонн, «окончательно решилась», ей было трудно сидеть на месте. Будь ее воля, – побежала бы к Эдварду. Но она не могла оставить Ивонн. Та все еще была слишком слаба.

Мэри наклонилась и подвинула поднос с клубникой на край стола.

– Вам нужно больше есть. Так мне при каждом удобном случае твердит Эдвард. Нам обеим нужно есть, – добавила Мэри с улыбкой.

Ивонн вздохнула и, оглядев подносы, пробормотала:

– Я и рада была бы чувствовать голод, но ничего не выходит… – В последние дни Ивонн сильно похудела, и черты ее лица болезненно заострились. – Знаешь, – продолжала она дрожащим голосом, – я постоянно думаю о том, что наделала, и от этих мыслей мне становится дурно. Даже поесть не могу.

Мэри накрыла ладонью ее руку.

– Но вы же ни в чем не виноваты…

По щеке Ивонн соскользнула слезинка и упала в бокал.

– О, моя дорогая… Спасибо за твои слова, но на самом деле я совершила ужасный поступок. – Плечи Ивонн содрогнулись от рыданий, и она, высвободив свою руку, прижала ладонь к губам.

Мэри невольно вздохнула. Она не знала, что сказать. Ей были хорошо знакомы душевные муки – в такие минуты весь мир кажется холодным и несправедливым и не хочется, чтобы тебя утешали. Поэтому сейчас она могла лишь молча сочувствовать женщине, сделавшей для нее так много добра.

– Ох, Мэри, я… Я рассказала ему… Сказала, где ты. Я не смогла терпеть боль. Я была уверена, что у меня получится, и после первых ударов поклялась, что буду молчать. Но я… не смогла.

– Ивонн, дорогая, я никогда не смогу забыть ваше лицо в ту ужасную ночь. На вашем месте любая бы заговорила.

Женщина всхлипнула.

– Было так глупо предполагать, что я чем-то отличаюсь от всех остальных…

– Если кто и глуп, то это я, – поспешно возразила Мэри, чувствуя цепкую хватку собственного чувства вины. – Я ведь втянула вас в неприятности. И если кто-то заслуживает порицания, то именно я.

Ивонн замерла, и лицо ее теперь казалось каменной маской.

– Нет, виноват твой отец, – прошептала она. – твой отец и люди, подобные ему.

– Я бы хотела… – Мэри проглотила свои слова вместе с глотком шампанского; она не осмеливалась высказать свои мысли вслух.