Читаем без скачивания Страсть к размножению - Константин Уваров

Через

динамика

трясущуюся

мембранку -

Почему на площади

Пятого года

Неожиданно выросли

исполинские поганки?

Радио молчит -

миру быть,

Собирает к ругани

мат весь.

Хочешь написать -

выруби.

Хочешь вырубить -

сделай надпись.

С. Есенину

Белой, белой проседью

Церкви мне звонят.

Стала вечной осенью

Милая моя -

Солнышко сморкается

В утренней заре,

За окном качаются

Связки фонарей,

А в окне засалены

Мутные глаза.

Ветер белокаменный

Окна облизал,

И сметает в сторону

Звонкие шаги,

А под ними вороны

На плечах могил.

Значит, было поровну

Неудач и сил,

И насилу голову

На село носил.

Токари-механики,

Что ж вам хорошо?..

Снова кто-то пьяненький

Под окном прошел,

Черный ветер в комнату

Руки протянул,

Чтоб погладить спелую,

Как горячий хлеб,

Колыбельно-белую

Голову в петле.

Р. Тягунову

Будь счастлив, что живешь внутри,

Пиши оттудова наружу,

Чтобы пытались обнаружить,

Что ты живешь отнюдь не хуже,

И счастлив, что живешь внутри.

Будь счастлив, что живешь снаружи -

Смотри оттудова вовнутрь,

И смейся, отражаясь в лужах,

Но отражаясь, не забудь,

С какой ты именно наружи.

Будь счастлив, что вообще живешь,

Что до сих пор не посадили,

Что помнишь несколько фамилий

Людей, которым ты не врешь.

Будь счастлив. И живешь, живешь...

Ф.Г. Лорке

Пусть будет проклят этот путь

И пересохшая судьба,

Но землю поднесли к губам

И звезды начали тонуть,

И верный пес, без шапки пес,

Бежал столбы и провода -

Из лужи вытекла вода,

Осталась горстка мокрых звезд.

И осень, и чего-то ждут,

Прижавшись щеками к теням,

Деревья падают плашмя.

Картины жгут и листья жгут.

В. Высоцкому

(в раннем периоде его творчества)

В чемпионате по спортивному ползанью

Я победил США:

Я проползу немного, кол забью,

И дальше поползу не спеша.

Я вижу речку впереди,

А в дно забиты колья,

И говорят - здесь полз один

Из высшего сословья.

Ползу налево -

Ходит кот,

Направо - он обратно,

И банки лижет из-под шпрот -

Понятно - неприятно.

Я думал, это шутит он,

А он серьезно лижет,

Златая цепь на дубе том,

А дуб стоит себе колом,

Одно, что кол пониже.

И я пополз к себе назад,

И сзади был и рай, и ад,

И схема мирозданья,

И книжка - "Где закопан клад"

Последнего изданья.

А. Власову

1.

Было все нормально,

Не было воды.

Изо рта печально

Пузырился дым

Погулял и будет,

Кольца по рукам -

Побежали люди

По своим стопам

С потолка до пола -

Надписи углем,

Да следы наколок

Ночи напролет,

Да кололи мимо,

Да Любаша спит -

Волочатся дымом

Пристальные дни.

Где глаза пустые

Женщин и стихов,

Кто их ложкой выел,

Конный и лихой?..

Снова ветер чешет

На балконе лед -

То вернется леший,

То опять уйдет,

То взметнется флагом

Из руки строка!..

Скомкает бумагу

Со строкой рука.

Как рванулся к снегу -

Так в дверях ослеп.

Побежал по снегу,

Замерзает, след...

2.

Но примчат его черные кони,

И цыган до угла довезет,

Мы пойдем покурить на балконе,

И тяжелый балкон упадет.

Д. Хармсу.

1.

Ходили по дому

Арнольдик и Петя

С кухаркиным ломом

И тетиной плетью.

Руками за лацкан

Был взят дядя Вася,

И прадед с кулацким

Обрезом не спасся.

- Не бойсь - дело в шляпе,-

Простукал ногами

Задержанный папа

Задержанной маме.

Арнольдик оскал

Применял и сирену,

А Петя искал

И прощупывал стены.

Открыли комоду

Его подбородки -

Нашли бутерброды,

Лимоны и водку;

Хранимые с лета

На будущий праздник

Четыре конфеты

В пластмассовой вазе,

И пир закатили

Без слез, и без фальши

Улов поделили

И двинули дальше.

Ходили по дому

Арнольдик и Петя,

И били знакомых

Веселые дети.

2.

Дети опускались вниз

С ломиком железным.

Быстро дети добрались

До глубин подъезда.

Петя просто так упал,

А Арнольд отважно.

В нашем доме есть подвал -

Это знает каждый.

Так и бились - кто как мог -

Час, по крайней мере -

Вот уж позвенел звонок

По железной двери.

И. Бродскому

Сейчас ли, потом ли - вечно

Слова подставляют плечи:

Крой грудью, если крыть есть что,

И матом, если крыть - нечем.

Когда впиваются в лужи

Острые звездные клещи,

Слова выползают наружу

Из черных провалов и трещин.

Они появляются сзади,

Они выползают из ручек,

Они лежат на бумаге -

Их можно сгрести в кучу,

Считать, что стал их выше,

И даже назваться словом -

Если оно не из бывших,

Если оно не готово.

Слова не имеют родин,

Жилья и любимых женщин,

И только бессмысленно ходят,

И то - все меньше и меньше.

Слова остаются дома -

В домиках с маленькой крышей,

Когда умирает слово,

Его фамилию пишут.

Слова пишут руками -

Нервными пальцами ночью,

Слова вырубают на камне,

Слова оборвет троеточье.

И. Анненскому.

Когда пустели, будто зал,

Картины в рамах, и оттенок,

Как зыбкий голос, исчезал,

Раздваиваясь в черных стенах,

Свеча ослепла умирать,

Свисая с потолочных досок,

Лучиками света, будто носом,

Радиально тыкаясь во мрак.

Пламя прижималось к доскам пола

Ослабевшим выцветшим концом,

Лучик с хирургическим лицом

Ставил в стены тонкие уколы.

С пола поднимал свои бока

Вязкий и качающийся ритм,

А свеча свисала с потолка

Красным закопченным сталактитом.

Колдовали, каркали в пыли,

И на стол кидали звоны денег...

До сих пор развернутые тени

Отрывают руки от белил.

Похотливо каменные плиты

Жмутся друг на друга в уголке,

А свеча висит на потолке

Одиноко скомканная в слиток.

А свеча свисает надо льдом,

Омрачая треснувшие стены,

И опять унылые сирены

Освещают длинный коридор.

И теперь Джузеппе с Айболитом

Вспоминают с рюмкою в руке,

Что свеча висит на потолке

Красным закопченным сталактитом.

Н. Заболоцкому.

Сиденья дрожали припадками стука

И зал бесновался, как злой пионер.

Басист извлекал из-за пазухи звуки,

И, будто лимонки, швырял их в партер.

И, звуки, осев друг на друга телами,

Вылазили в двери, как черная нить,

А клавиши белыми злыми зубами

Звенели о пальцы, стремясь укусить.

Меняла наклоны под светом ударов

Лохматая тень на далекой стене.

Над сценой рывками летала гитара,

Таская солиста, прилипшего к ней.

И тут же раздувшийся зад саксофона

Попукивал в маленький нос микрофона.

Из тюбика флейты вылазили пастой

И шлепались ноты гармоний губастых...

И воздух был порван, измят и размазан,

И воздух лежал на плечах, как матрас.

Механический рот модулировал фразы

И облизывал взгляды накрашенных глаз.

Всё кончилось светом - шумяще и резко,

Вокруг наступил вечереющий день,

Нас вынесло в двери на лезвии всплеска,

Нас вынесло в двери и бросило в тень.

Со скрипом крутилась земля под ногами,

Росли обороты погнутой оси,

Мы шли и курили густыми глотками,

И ветер сметал по асфальту такси.

А. Пушкину.

Над мухоморьем дым зеленый,

Там пузырится пенопласт,

И кот, больной и обреченный,

Лежит, одев противогаз.

Лежит - опущен, обессилен,

Поник кудрявой головой,

И смысл по улицам извилин

Бежит, как курсор под строкой.

Бежит вперед - и все понятно,

Бежит обратно - ничего,

И лес, туманный и невнятный,

Шуршит с ошибкой речевой.

Всё отшумит, и словом "лебедь"

Поименует птицу бог;

Останутся вверху на небе

Следы протекторов и ног.

Все будет снова, снова, снова,

И будет снова в первый раз,

И кот, который был лишь словом,

Расправит под собой матрас...

...Пусть время оставляет бреши

В лесу картонном и пустом,

И сформулированный леший

Опять окажется кустом,

Но пусть гуляет пьяный ветер,

И дышут волнами поля,

Где кот в люминесцентном свете

Беззвучно пел вокруг меня,

Беззвучно мертвом Цареграде,

Одетом в пенную волну,

И травы, что шептались сзади,