Читаем без скачивания Ферн - Ли Гринвуд

Ферн было любопытно, как это мужчинам удается быть такими скрытными. Как же с ними общаться, если ты не знаешь, что у них на уме? Даже коровы так не поступают. Если у коровы плохое настроение, она перестает давать молоко. Почему бы и людям не быть такими же открытыми, как животные.

– Я это поняла, как только вошла в тюрьму.

Мэдисон выглядел так, как будто он проклинает себя. Она бы даже сказала, что он раскаивается, но такого просто быть не могло.

– Из-за этого, в основном, я и пришел сюда, – сказал он, – я хочу извиниться. Я не должен был говорить тебе то, что сказал. Я не хотел.

Ферн была удивлена. Она видела, с каким трудом он заставляет себя приносить эти извинения. Но еще больше ее поразил эффект, который его слова произвели на нее. Не только исчез весь ее гнев, она вся растаяла, ей захотелось плакать. Какой позор – стоило только человеку сказать ей пару добрых слов и проявить лишь минимум порядочности, как она уже готова была разрыдаться.

Она хотела быть с ним в одной комнате и не ссориться. Но ей не хотелось вот так стоять и смотреть на него, размышляя о том, как это он может дышать в таком тугом воротничке, и почему человек, которому безразлично мнение окружающих, так заботится о своем внешнем виде. В городе, где нормой были растрепанные бороды, неопрятная одежда и запах пота вперемежку с навозом, Мэдисон восхищал ее. Она никак не могла привыкнуть к тому, что от мужчины может так приятно пахнуть, но не находила притягательным тот аромат, что источал Мэдисон.

С трудом выходя из состояния задумчивости, Ферн сказала:

– Мне надо возвращаться домой. Там полно работы.

– Если ты сейчас же по прибытии домой хочешь схватить нож и отправиться к этим несчастным бычкам…

Робкая улыбка появилась на губах Ферн.

– Хотела бы я, чтобы разъяренные Пайк и Рид занялись лучше моими бычками, чем тобой, – сказала Ферн.

– Может быть, твой отец позаботился о быках сам, – предположила Роза.

– От него дождешься! Если кто и помогал мне в этом деле, то это был Трои. Пока папа не выгнал его. И не надо смотреть так, как будто ты кот, перед которым поставили миску сметаны, – обратилась она к Мэдисону. – Папа не убивал Троя. Они просто не ладили. Все об этом знают.

– Тогда к лучшему, что Троя больше нет, – сказал Мэдисон. – Но, что касается твоего возвращения домой…

– Я должна быть дома, – сказала Ферн. – Я слишком долго злоупотребляла добротой Розы.

– Пустяки, – заметила Роза. – Мы снимаем этот дом.

Но Ферн знала, что Роза платит миссис Эббот за пребывание Ферн. Она также знала, что миссис Эббот заставила бы Розу платить, если бы даже та и не предложила ей деньги.

Ферн нагнулась, чтобы взять свое седло. Лишь героическим усилием воли ей удалось скрыть на лице выражение страдания, которое она испытывала, разгибая спину. Инстинктивно она перехватила взгляд Мэдисона и поняла, что он обо всем догадался.

– Ты не поедешь, – заявил Мэдисон.

Он даже не спрашивал ее. Он просто приказал ей, а приказы всегда бесили ее.

– И как ты хочешь остановить меня?

– Я тебя из седла выну, если будет нужно. Ферн не понимала, почему она так злится. Может, это из-за тона его голоса: он обращается с ней, как с обыкновенной женщиной, которая должна его слушаться только потому, что он мужчина.

– Никому еще не удавалось такое.

– Наверное, не так уж много по-настоящему смелых мужчин, – сказал Мэдисон, глядя на нее с такой же решимостью добиться своего, с какой и она смотрела на него. – Временами ты можешь превращаться в разъяренную львицу.

– Так почему же ты не боишься меня?

– Потому, что я сам могу быть разъяренным львом. – Чудо. Он улыбнулся ей. – Но если ты так уж настаиваешь, я отвезу тебя в коляске.

– У тебя нет коляски.

– Я найму ее.

– Я не хочу, чтобы ты тратил на меня деньги.

– Я заплачу за коляску, – сказала Роза, прерывая их разговор, – но пусть Мэдисон отвезет тебя.

– Я бы не хотела, чтобы он отвозил меня.

Выражение лица Мэдисона не изменилось, но изменилось кое-что в их отношениях. Изменение это было так ощутимо, что его можно было слышать. Оно было как стук закрываемой двери.

– Если тебе так тягостно мое присутствие, я попрошу Тома Эверетта отвести тебя.

– Дело не в этом, – протестовала Ферн, расстроенная тем, что он подумал, будто ей невыносимо его присутствие. Никогда раньше она не могла ранить людей словами так сильно. Она не понимала, почему это происходит теперь.

– Тогда в чем дело?

– Я не хочу, чтобы из-за меня поднимали такой шум.

– Перестань спорить, и никто не будет шуметь.

Ферн понимала, что Роза на стороне Мэдисона. Они не позволят ей ехать домой одной.

– Хорошо, нанимай коляску, но если тебя не будет здесь через десять минут, я уеду одна.

– Не уедешь. Я возьму с собой твоего коня.

– Мэдисон Рэндолф, какое вы имеете право на моего коня? – крикнула Ферн негодуя, но только понапрасну сотрясала воздух, потому что Мэдисон вышел из комнаты, а миссис Эббот отправилась вслед за ним.

– Он самый невыносимый человек из всех, каких я когда-либо встречала, – пожаловалась Ферн Розе. – Он же всех доводит до крика через пять минут после общения с ним.

– Мне казалось, что Монти тоже такой, – сказала Роза. – Но когда я узнала его лучше, он мне даже понравился. Я думаю, со временем вам понравится Мэдисон.

– Он мне понравится только тогда, когда вы его свяжете и посадите на коня верхом, – сказала Ферн. – Не удивлюсь, если Бостон перенесут в другое место, пока там нет Мэдисона, чтобы он не смог его найти.

Если он и там ведет себя так же, то бостонцы вряд ли ждут его возвращения с таким уж нетерпением.

– Вы разрешите этому человеку отвезти вас домой? – спросила миссис Эббот, возвращаясь в спальню после того, как убедилась, что Мэдисон благополучно покинул дом.

– У меня, кажется, нет другого выбора, – ответила Ферн. – Целая армия не остановит его.

Она посмотрела на свое седло и решила оставить его в углу. Уж коли Мэдисон настаивает на том, чтобы отвезти ее домой, то пусть тащит и седло.

И он потащит. Этот человек был наполовину бесцеремонным нахалом, а наполовину чутким, заботливым мужчиной.

Ферн сама себе удивлялась – ее радовало то, что он повезет ее домой. Она была дурой, идиоткой, но ей было плевать на это. С Мэдисоном она была сама не своя. Она думала только о нем, остальное ее не волновало. То, что он разговаривает с ней так высокомерно, конечно, бесило ее, но ведь впервые в жизни кто-то проявлял к ней настоящий интерес.

Она понимала, что пожалеет, если поедет с ним, она также понимала, что пожалеет еще больше, если не поедет. Она была, как пьяная. Она знала, что очнется с ужасной головной болью, но продолжала наслаждаться каждой минутой опьянения.