Читаем без скачивания Живой Журнал. Публикации 2001-2006 - Владимир Сергеевич Березин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глеб Егорович шёл медленно, но верно распутывал этот клубок. Были схвачены карманники Филькин и Рулькин, неизвестный гражданин, превративший вино в воду на Московском ликёро-водочном заводе, и уничтожено множество бесхозных котов и кошек.
Глеб Егорович возвращался домой всё позже и позже.
Как-то он ввалился в комнату и начал засыпать, ещё снимая сапоги. По обыкновению старший оперуполномоченный рассказывал о сегодняшних успехах Володе, которого отпустил со службы раньше.
— Уж мы их душили-душили, уж мы их…
Он кинул снятый сапог в стену, и принялся стягивать другой.
— Уж мы их… — и заснул на тахте, раскинув руки и блестя в темноте хромовым голенищем.
Но и Володя давно спал, так что через час, когда завизжала из-за стены Аничка:
— Кидай же второй, ирод, скотина! Кидай, не томи душу!.. — её никто не услышал.
На следующее утро они поехали на старом милицейском троллейбусе брать банду кошатников. Связанные Филькин и Рулькин тряслись на задней площадке. Троллейбус скрипел и кряхтел, но доехал до Сокольников к началу операции.
Это была не просто операция. Это была гибель булочной — прикрываясь карманниками, старший оперуполномоченный и Володя ворвались в булочную-пекарню, служившую притоном для старух-кошатниц. Враг отступал с боем, и милиционеры двигались сквозь водопад пайкового сахара, вихрь резаных карточек и камнепад серых батонов. Град французских булок, переименованных в городские, и летающие буханки не испугали героев. Кругом, как в кошмарном сне смешались люди и звери. Визжали коты в тайной комнате, нестерпимо пахло кошачьей мочой.
Глеб Егорович вышиб дверь в пекарское отделение. Обсыпанный мукой, он был похож на ворона, притворившегося мельником. Старухи визжали и выпадали из окон. Наконец, милиционеры остановились перед последним препятствием. Володя схватился с огромным чёрным котом, и исчез под его мохнатой тушей. Старший оперуполномоченный несколько раз выстрелил в замок, и скрылся за развороченной дверью.
В глухой темноте потайной комнаты раздался последний выстрел, похожий на рык одичавшего паровоза. Когда Володя, тяжело дыша, ввалился туда, он увидел, как Глеб Егорович, склонившись над чьим-то бездыханным телом, прячет что-то под пальто.
— Вот смотри, Володя, чуть не ушёл! Это профессор Абрикосов, король преступного мира Москвы. Тут, в булочной, одна кастрюля фальшивая — из неё можно проникнуть в подземный ход от Бомбея до Лондона.
Усталые, но довольные ехали они домой. Из вежливости оперативники уступили места в троллейбусе арестованным старухам.
Вечером Володя сварил гороховый суп с потрошками, и на огонёк, смущаясь, заглянула Аничка. Чуть позже вернулся и старший оперуполномоченный, но не успел ещё раздеться, как в дверь постучали.
— Телеграмма, — смекнул Володя, и пошёл открывать.
Но в комнату вместо почтальона вошёл сам Министр.
Глеб Егорович вдруг побелел и резко скинул своё пальто. Под ним оказалась ременная сбруя, опутывавшая всё тело. Сзади у Глеба Егоровича обнаружился гигантский вентилятор, и старший уполномоченный быстрым движением нажал кнопку на животе. Его подбросило вверх, и по воздуху он устремился к окну.
— Стреляй, уйдёт ведь Глеб Егорыч! — крикнул Министр.
Володе стрелять было не из чего. Но в этот момент маляры прыгнули из люльки на подоконник, пальнув для острастки в люстру. Ловким приёмом они поймали старшего оперуполномоченного на лету и заломили ему руки за пропеллер.
— Молодцы, лейтенанты! — и Министр приблизил своё лицо к опрокинутому лицу володиного начальника.
— Кстати, откуда у вас этот шрам на лбу, позвольте спросить? Потрудитесь объяснить этой девушке, — вкрадчиво сказал министр, не глядя ткнув пальцем в Аничку. Старший оперуполномоченный сыграл ва-банк:
— Я на фронте ранен, — пролаял он.
Анечка заплакала и бросилась из комнаты.
— Да что же это такое, Глеб Егорович! — крикнул Володя. Крик забулькал у него в горле и пеной пошёл по губам.
— Ни на каком фронте, он, разумеется, не был. Да и не Глеб Егорович его зовут. Совсем не Глеб Егорович, а господин Карлсон. Вы должны знать, Володя, что господин Карлсон застрелил профессора Абрикосова, чтобы завладеть советским летающим вентилятором, а вся эта кошачья свадьба была затеяна для отвода глаз.
Шрам на лбу бывшего Глеба Егоровича загорелся, засветился в темноте. Свечение стало ярким, и внезапно потухло, будто где-то внутри лопнула спираль.
— Глеб Егорович? Как же так? — Володя не мог придти в себя.
— Вы, Володя, в нашем деле ещё малыш — настоящего Глеба Егоровича Карлсон убил ещё в тридцать восьмом. Две сестрёнки у Глеба Егоровича остались, да…
Лейтенанты-маляры сорвали с Карлсона пропеллер и, взяв за бока, потащили к двери.
— Проглядели вы врага, Володя, — министр положил тяжёлую руку ему на плечо. Пенсне вспыхнуло из-под шляпы. — Но наган бросать не надо, не надо. Жизнь открывается прекрасная, вырвем сорную траву с корнем, насадим прекрасный сад и ещё в этом саду погуляем.
Министр вышел, твёрдо ступая по скрипучему паркету. Рассохшиеся от частого мытья дощечки взлетали в воздух и с сухим стуком падали на место. Края шляпы задевали обе стены узкого коридора, а полы кожаного пальто сшибли несколько велосипедов и детскую ванночку.
Ещё не успел отгреметь в квартире звук этого жестяного бубна, а Володя уже схватился за чёрное пальто самозванца. Он накинул его на плечи и несколько раз прошёлся по комнате.
Потом вздохнул, а вздохнув, взял кастрюлю с гороховым супом, зажал под мышкой початую бутылку красного вина и пошёл по коридору. Под дверью Анички он остановился и поскрёбся тихой мышкой:
— Анечка, Анечка, — ласково пропел он в замочную скважину — теперь моя очередь вас удивить.
Извините, если кого обидел.
21 декабря 2004
История про программное обеспечение — извинительная
Тут у меня умерла машина. То есть, в ней произошло некоторое несварение, она закатила глаза, и затянула свои окна (с) чёрным крепом. Собственно, именно окна и затянула. Чёрным, да. Правда, сегодня ко мне пришёл святой человек Сухов, и настучал этой машине в бубен и пооткрывал окна. При этом ни он, ни я так и не поняли, что случилось. Поэтому я не сумел ответить споро на какие-то письма, и окончательно запутался со списками людей в лентах.
Это извинительное сообщение — потому что теперь-то я всё напишу и отвечу — на то, конечно, что ещё не протухло. А вот насчёт ленты не обещаю ничего — это загадка какая-то. Во-первых, там
