Читаем без скачивания Ночная смена - Dok

Попарились девушки замечательно. Вера продержалась недолго, убежала в предбанник остывать, а Ирка отвела душу. Вместе с банной негой как-то пришло умиротворенное спокойствие и мысли выстроились в ряд, хотя она и не думала вообще-то. Само получилось, как у Менделеева с водкой. Или с таблицей периодических элементов? Неважно, черт с ним с Менделеевым.

Домывались уже вместе. Вера щедро тратила воду и задумавшаяся Ирка слегка лопухнулась, посоветовав не сливать на себя все, а оставить в котле — скотину напоить… Ну, или чтоб котел не лопнул от перегрева — тут же поправилась она.

Впрочем, Вера никак не это не отреагировала.

В свою очередь она, разумеется, тоже разглядывала свою напарницу и делала свои выводы. Пару лет назад так уж получилось, что Вера сфотографировалась в эротической фотосессии, попавшись на крючок участия в конкурсе "мисс чего-то там" и где собственно требовалось, как одно из условий представить портфолию, в том числе и с эротикой.

Будучи неглупой девчонкой, Вера достаточно быстро поняла, что этот конкурс — очень мутное разводилово и на бабки и с более чем темной перспективой. Остался на память портфолио, да воспоминание разговора с толстым пожилым фотографом, который ее снимал. У него была четкая градация женщин в обнаженном виде и Вере эта градация пришлась по вкусу. Теперь она всегда тут же прикидывала, как выглядит та или иная особа в натуральном виде — голяком, нагишом, голой или обнаженной. У толстяка фотографа было еще две градации — царственно и божественно обнаженной, но эти оценки для посторонних баб, по мнению Веры никак не годились. В конце-концов она не занималась фотографией и ей было достаточно просто определить — приятно смотреть на чужое тело или лучше бы закутать это тело в рогожу, или во что там раньше закутывали всякое непотребство.

По этой шкале Ирка, пожалуй, находилась между "голой" и "нагишом". Ну что ж, в этом Вера ее превосходила, а то, что напарница водит машину, имеет мужа и умеет стрелять — в конце концов, не так и важно. Хотя вот насчет мужа…

Муж опять дрых без задних ног. Ирка даже удивилась такой сонливости, но подумала, что это, наверное, из-за ранения. После баньки хотелось поблаженствовать, но рассиживаться никак не получалось. Вид битых джипов у входа в дом действовал на нервы и Ирка чуточку передохнув, отправилась к рабам. Еще и этот мертвец у входа…

Разговор вышел коротким и жестким, чего Ирка и сама от себя не ожидала.

В итоге испитой мужичишко с парой помогал стал корячиться с УАЗом, остальные поволокли неудачливых фирмачей к свинарнику.

Колесо, прострелянное картечью, заменили достаточно быстро. А вот с помятым радиатором началась возня. Здоровенный джип новых хозяев жизни оказался к некоторому смущению Ирины китайским, что сильно снизило его ценность в ее глазах.

Поврежденный УАЗ она отогнала к мастерской, залив в битый радиатор воду. Дальше впору было чесать себе затылок, потому как оставить машину в мастерской было чревато — ну как эти засранцы соединят проводки напрямую и угонят агрегат… Витя сам постарался, чтобы УАЗ был максимально простым, чтобы ломаться было нечему и чинить было б проще.

Но вроде как выхода иного не получалось. Ирка решила пойти по другой дорожке и вручила пропойце в знак повышения его статуса самое плюгавое однозарядное ружье из имевшихся. Добавив к нему пяток патронов.

Хозяин мастерской принял оружие вполне равнодушно, и Ирка сильно засомневалась в правильности своего решения. Правда она уже успела прибрать все спиртное, какое только нашли, разбираясь в куче собранного фирмачами барахла, но длительное знакомство с пьющими мужиками вынуждало относиться к ним с предельной осторожностью и подозрением. Насколько этот Валентин успел себе пропить мозги — Ирина не знала.

Хозяин мастерской тем временем закончил осмотр пострадавшей машины и вразвалочку подошел к напряженно ждущей вердикта Ирке. Не любила она автомехаников. Особенно сильно пьющих.

— Починить-то можно, только вот какое дело…

Он с намеком посмотрел на Ирину. Она игнорировала говорящий взгляд, отреагировав недовольным отрывочным: "Да?"

— Полбанки — и все моментом сделаю! — наконец разродился хозяин мастерской.

— И поллитры тебе хватит? — внимательно оглядев этого, как его там… а, Валентина — осведомилась Ирка.

— С походом! — оживленно заблестев припухшими глазками, засуетился мужичишко.

— Ну-ка зайдем в мастерскую, чтоб публика не глазела — заинтриговала его Ирина.

— Да момент. С удово…

Мужичишко поперхнулся, потому что как только они зашли в полутемный амбар мастерской, жесткие и крепкие кулачки сжали ворот его замурзанной куртенки, спина больно впечаталась в стенку а совсем рядом с его глазами злобно засверкали глаза этой сумасшедшей молодухи:

— Знаешь? Как? Укладывать? Линолеум? — и с каждым словом — шмяк об стенку.

— Ты что… ты это пусти. Слушай, ты что?

— Я тебя спросила. Ты знаешь, как укладывать линолеум? Бетон скоблить умеешь?

— Какой бетон, какой линолеум? Ты что, пусти, дышать трудно!

— А я знаю. Сама в папашкиной квартире линолеум меняла. Знаешь почему?

— Да отпусти ты меня, сдурела что ли? — тут Валентин испугался того, что ляпнул. Он пытался хорохориться, когда в деревню явились эти молодые креативщики фирмачи и его избили пару раз так, как до этого не били никогда, да еще и без возможности быстрого анестезирования подручными жидкостями. Девка, которая сейчас трясла его за ворот, как такса крысу, расправилась с фирмачами круто и свирепо и как успели переговорить друг с другом работники корпорации, сидевшие в его сарае — опасаться ее стоило еще больше, чем молодых отморозков — предшественников. Вроде бы она была с мужем, но мужа подстрелили в самом начале, потому Валентин, видевший как эта самая деваха возвращалась из лесу, где гонялась за подраненными фирмачами, не сомневался — убить для этой молодухи — просто. И испугался. Вот реально — испугался.

Но Ирка не обратила внимания на его протест. Мерно стукая об стенку перепуганного Валентина, она монотонным злым голосом вбивала ему в сознание фразы, которые он, несмотря на их простоту, воспринимал с трудом.

— Потому я меняла линолеум в папашкиной квартире, что папашка там помер. Соседи спохватились через месяц. Знаешь, что с человеком за месяц зимой в натопленной квартире происходит? Знаешь? Нихрена ты не знаешь, сукота в ботах, нихрена! Течет из человека — и сало и жижа и пена. Засыхает и впитывается. Знаешь, как выглядит засохшая кровяная пена в сале? Черная кукла вздутая на постели поперек — и запах. Знаешь, какой запах? Нихрена не знаешь. Запах, как клей — вязкий, густой, липкий. Знаешь? Куда там! И мне — слышишь — мне — пришлось самой всю квартиру убирать и ремонтировать. Своими руками, потому что мамашка — тоже пьющая была, час поработает — и готова. И папашка был пьющий. И затекло от него под линолеум. Везде затекло. В бетон впиталось. Знаешь почему? Спился папашка, а красивый был мужчина, картинка и мастер на все руки. Только запах от него в памяти и остался. Ты меня понял? Понял, спрашиваю?