Читаем без скачивания Игра по чужому сценарию - Наталья Труш

– Как спать будем сегодня, не представляю, – вдруг сказала Лариса, высвобождаясь из рук Таранова.

– Как-как! Вместе! Мы ж уже спали вместе...

– Да я не о том! У нас же двери-то нет фактически!

– А-а, ты про это... Это я исправлю. Нужна какая-то палка, швабра. Есть?

Таранов ловко соорудил из швабры запор, подергал дверь. Она, конечно, шевелилась и вообще пугала дырой от замка. Но с этим справиться было просто: в дыру забили тряпку, и сразу стало не так страшно. Впрочем, с того момента, как Таранов с Васькой победили закрытую дверь, страх у Ларисы прошел. Ну, глупо чего-то бояться, когда тебя обнимает сам начальник уголовного розыска, подполковник, между прочим.

Таранов тем временем расковырял свою сумку и извлек из нее спортивный костюм и тапки-шлепанцы, а из бокового кармана достал зубную щетку в футляре, тюбик с зубной пастой и какие-то мужские флаконы и тубы, видимо, с пеной для бритья и прочим.

Лариса внимательно наблюдала за ним. «Как просто иногда все бывает, – думала она. – Иной раз от знакомства с человеком до момента его полного приема в свою жизнь проходит целая вечность, а тут... раз – и ближе этого Таранова у меня никого нет! Нет, есть, конечно, Пашка, есть брат Андрей, есть Катя с Лехой. Но Таранов – это Таранов. И я, кажется, его люблю».

– Олег, а то, что ты мне говорил, когда стоял за дверью... Это... правда?

– Правда.

– Но так быстро... Так не бывает!

– Бывает по-разному. Нет тут никаких правил, поняла? Я могу повторить. Но не буду. Я мужик или кто?

...Каждое новое чувство рождает первую мысль: «Это то самое, настоящее. И это – навсегда! А все, что было до – это досадная ошибка». Так происходит почти с каждой женщиной. Лариса – не исключение. Она всякий раз думала точно так же. Потом, правда, понимала, что опять все не то и все не так. Но самая первая мысль всегда была такой. Ровно до тех пор, пока жизнь не открыла ей глаза на Шурика. То, что он сыграл с ней, трудно было объяснить. Ну, понятно было бы, если б он банально грабанул ее или выцыганил обманным путем икону, а потом сменил бы сим-карту в своем телефоне – чего проще! – и прости-прощай!

Но он не остановился после того, как провернул дельце, а продолжал играть, да так, что Лариса верила ему до последнего момента. И когда все открылось и Лариса вынуждена была принять правду, она стала другой. Как сказала она Кате: «Я не знаю, что теперь должно произойти и каким должен быть человек, чтобы я могла снова окунуться в отношения и поверить в любовь!»

Катя ей тогда сказала: «Перешагни!»

– Ну, что случилось, кроме того, что на твоем пути встретился очередной мерзавец?! Мало их в нашей жизни встречается? Ни одной нет, которую бы не шваркнули вот так вот. Обидно, да. А ты возьми и перешагни через обиду.

– Не-е-е-ет! – со злостью протянула Лариса. – Я, кажется, на всю оставшуюся жизнь накушалась любви!

Но прошло совсем немного времени, и она снова в состоянии влюбленности. И самая большая радость у нее оттого, что перед ней не человек-загадка, а нормальный открытый мужик. Не кот в мешке, типа Шурика-«разведчика», а Таранов, подполковник, начальник уголовного розыска. Она знает, где он работает, он уже привел в ее дом приятеля Ваську, который взламывает по ночам замки, и он принес в ее дом свои тапочки и зубную щетку. И все это говорит о серьезном к ней отношении. С его стороны.

А она? Она еще вчера сомневалась во всем. А сейчас, когда он уснул, уткнувшись носом в ее подушку, она опять думает так же, как всякий раз, когда в ней поселяется новое чувство: «Все, что было до, было досадной ошибкой!» И это чистая правда! Особенно Шурик! А вот это – самое настоящее и навсегда».

Лариса провела ладошкой по колючему ежику, который топорщился на голове у Таранова. Он вздрогнул.

– Лар, мне хорошо с тобой, – пробормотал Таранов сквозь сон, пошарил рукой по одеялу, нашел Ларискину руку и положил ее себе под щеку.

– Ты спишь как слон, Таранов, и если кто-то задумает к нам войти – а у нас, если ты помнишь, сломан замок и дверь картонная, – то он сделает это легко, потому что ты ничего не услышишь, – прошептала Лариса ему в самое ухо.

Таранов встрепенулся, потер глаза:

– Я все слышу. И не дай бог кому-то прийти и сломать мое самое вкусное утро за последние годы! Я всех поубиваю. – И спросил без всякого перехода: – Лар, а как ты относишься к... утреннему сексу? Прости меня, пожалуйста, но я все-таки обыкновенный мужик и интересуюсь тем, что мне больше всего интересно!

– Ты нахал, Таранов! Я ему про любовь, а он про секс!

– Лар, любовь без секса – это противоестественно! И еще... Я ведь мент. У меня все просто. И ты не можешь мне ничем возразить, если я тебе скажу, что после секса людям куда проще общаться. Я, конечно, имею в виду людей, между которыми что-то зародилось, а не просто так. Просто так это как раз наоборот: секс без любви. Тоже случается у всех. Но это совсем не то. Ну, скажи одним словом, тебе ведь хорошо было?

– Хорошо...

«Хорошо» – это совсем не то слово. Лариса вообще не смогла бы сейчас подобрать то одно-единственное слово, которое бы описало ее ощущения.

...Вся смелость прошлой ночи улетучилась без следа, когда Таранов вышел из ее ванной комнаты в спортивном костюме и тапочках-шлепанцах в красно-желтую клетку. Он был в этот момент для нее и домашним, и незнакомым одновременно.

Раньше она видела его на работе в джинсах и сером свитере, а потом ночью на кухне – в наряде Аполлона. Первый видок был если не официальным, то полуофициальным. Второй – комичным и смешным, несерьезным – однозначно.

Такой – в домашних тапочках – Таранов был незнаком ей. К этому должен прилагаться ужин, телевизор и разговоры о повышении цен. О-хо-хо! Как-то очень обыденно. Вряд ли Лариса этого хотела от Таранова.

И она не знала, как ей себя вести. Еще час назад было проще. Сначала она рыдала оттого, что оказалась запертой на замок, и он успокаивал ее из-за двери и говорил ей слова такие, от которых у нее голова кружилась, и ей еще больше плакать от этого хотелось. Потом приехал его приятель Васька из МЧС, который ловко сломал замок, и Таранов подхватил плачущую Ларису на руки и успокаивал, как ребенка. И ей было с ним легко и просто.

А стоило ему переодеться во все домашнее, как она вдруг испугалась его. И еще она не знала, как ей его лучше называть: по фамилии – неловко, по имени-отчеству – смешно, просто по имени – как-то не получалось.

И Таранов увидел, что она немного не в своей тарелке.

– Э-э-э, милая моя учительница Лариса Михайловна! Да у вас похмелье и все, что связано с этим не очень-то приятным состоянием! И у меня есть предложение, от которого грех отказываться, потому что все мы переволновались и нашим организмам требуется поддержка! Идем в кухню! Идем-идем! – поторопил он Ларису.