Читаем без скачивания Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Батальон нес караульную службу и службу охранения. Караулы выставлялись на вокзале, на железнодорожном мосту через Дон, в Государственном банке, на электрической станции, в Задоньи. Кроме того, от него назначались патрули, связь со Студенческим батальоном и др. частями и наряды для обысков и арестов среди местных большевиков. В эшелоне на вокзале заседала назначенная от батальона следственная комиссия для первоначального разбора дел всех арестованных на территории, контролируемой батальоном. В тех случаях, когда не было никаких сомнений в виновности (стрельба по патрулям, разбрасывание прокламаций, призыв бить добровольцев и т. п.) комиссия выносила приговор: «отправить к коменданту ст. Заречная». Иные арестованные отправлялись в штаб армии, а остальные отпускались.
Малочисленность батальона не соответствовала необходимому количеству нарядов, и поэтому служба была изнурительной. Сменявшиеся сегодня из караула назавтра шли в патрули и обратно. Люди изматывались и озлоблялись на тех, кто вел в это время спокойную жизнь за спинами офицеров Добровольческой армии.
Такую же службу несли 2-й, 3-й, Юнкерский и Студенческий батальоны и Школа прапорщиков.
6 февраля, в связи с принятым решением об уходе армии из Ростова, 1-му Офицерскому батальону была поручена эвакуация золота из Ростовского банка на вокзал, для отправки его в Новочеркасск Донскому правительству. Заведовал эвакуацией штабс-капитан Крыжановский, бывший в этот день начальником караула. Восемьдесят мешков с золотым песком по пуду в каждом были выданы на руки, по два на человека. С этим грузом, следуя на расстоянии 15 минут друг от друга, дабы не привлекать постороннего внимания, потянулись к вокзалу офицеры батальона. За золотом следовало серебро, рассыпанное по ящикам. Эвакуация прошла блестяще, и изумлению банковского чиновника, ведущего приемку на вокзале, не было границ. Эти ценности, однако, все же попали в руки большевиков: Донской отряд, оставивший потом Новочеркасск, не взял их с собой, оставив в распоряжении Донского правительства.
* * *
Была проведена попытка привлечь ростовское офицерство в ряды армии – последняя попытка. Офицерство было призвано на собрание, о котором было широко оповещено. На собрание явилось всего лишь около 200 человек. Странный вид имели пришедшие: немногие явились в военной форме, большинство в штатском, и то одетые явно «под пролетариев». Устроители собрания, естественно, хотели провести его в известном порядке: произвести подсчет прибывшим, обратиться к ним с речами о необходимости поддержки Добровольческой армии, преступности и гибельности нейтралитета… Но сразу же у регистрационного столика начались возбужденные, протестующие голоса:
– Кто нас созвал? Кто имел на это право? Это провокация!
Шум, крики, беспорядок… Пытавшиеся выступить ораторы прерывались дикими криками. Это было не собрание офицеров, а худший род митинга, на который собрались подонки, хулиганы… Позорное собрание! Из потока выкриков толпы явствовало лишь одно решение, одна резолюция: «В поддержке Добровольческой армии отказать!» Мотив: «Русский офицер призван защищать границы своего государства, а не честь отдельных генералов».
Толпа как-то поспешно разошлась в одиночку, по разным улицам, чтобы не видели бывших на собрании. Задержались лишь немногие, которые записывались в армию.
Об этом собрании стало известно добровольцам.
– Так чего же они не защищают границ государства, а болтаются в Ростове? Ну, вольному – воля, спасенному – рай и… к чертовой матери их! Мы-то без них не пропадем, а им плохо придется, – сказал генерал Марков.
Этим собранием не только возмущались, но на него и реагировали. Вот коллективная запись офицеров 1-го Офицерского батальона:
«Если мысленно перенестись в обстановку того времени, если вспомнить потрясающие по своему трагизму ежедневные картины похорон детей-добровольцев, если воскресить в памяти речь генерала Алексеева над окоченевшими телами этих детей, если увидеть снова эту праздную, любопытную толпу, теснившуюся у открытых могил, без единой мысли в глазах, без единого укора в сердце, эти презрительные улыбки, это досадливое пожимание плечами на вырвавшуюся у генерала Алексеева фразу о том, что будущая Россия поставит памятник этим героическим детям: разоренное гнездо и в нем убитые орлята; и спросит будущий русский человек – а где же были орлы? – то не трудно представить себе чувства, которые испытали две сотни в отношении многих тысяч проживающих в Ростове „офицеров“.
На следующий день после позорного собрания ростовских „офицеров“ в местных газетах был помещен следующий ультиматум им:
„Вам объявляет 1-й Офицерский батальон: кто не с нами, тот против нас. В трехдневный срок предлагаем всем офицерам, находящимся в Ростове, или вступить в ряды армии, или покинуть Ростов“. Следовала подпись полковника Борисова.
„И вот, к вечеру того же дня, не пожелавшие вступить в ряды Добровольческой армии офицеры, стали покидать город или глубоко зарываться в свои норы. В ряды армии вступили десятки. Щеголявшие еще вчера по людным улицам Ростова в блестящих погонах, сегодня толпами стали появляться на вокзале без погон и кокард, с отпоротыми от шинели золотыми пуговицами, торопясь покинуть опасную зону. Картина была омерзительная. Так в течение трех дней были очищены от предателей улицы Ростова“».
В Батайске
В 12 верстах к югу от Ростова находилась большая узловая станция Батайск и рядом большое местечко, населенное главным образом железнодорожными служащими и рабочими, почти поголовно настроенными коммунистически. Однако до второй половины января месяца на станции и в местечке было сравнительно спокойно и там от Добровольческий армии стоял лишь один усиленный караул. Но с января (с середины) положение изменилось: сформированные на Кубани отряды Красной гвардии готовились к наступлению на Батайск-Ростов. Одновременно подготовляли и восстание рабочих в Батайске.
В двадцатых числах в Батайск был выслан ударный дивизион Кавказской кавалерийской дивизии в составе 120 человек, которому были приданы 10 пехотных офицеров из 2-го Офицерского батальона. Дивизион помещался в железнодорожном эшелоне. Он выставлял посты на юг, вплоть до ст. Каял, нес дозорную службу на станции и в местечке. Командир дивизиона, полковник Ширяев, находился на вокзале и был связан телефоном с Ростовом и постами. Наконец, посту на ст. Каял пришлось оставить свой пункт.
29 января на патруль в 9 человек, обходящий м. Батайск, было сделано нападение местных большевиков. На станции слышали короткую, сильную перестрелку. Высланный туда взвод нашел на месте стычки весь состав патруля лежащим на земле в обезображенном виде от пулевых и штыковых поражений и ударов прикладами. Восемь было убито; девятый тяжело ранен и впоследствии выздоровел. Поиски напавших не дали результатов, но были взяты заложники и предъявлено требование выдать виновников.
