Читаем без скачивания Марковцы в боях и походах. 1918–1919 гг. - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Уход добровольцев из Новочеркасска, казалось, должен бы побудить Донское правительство «взяться за ум», начать реально действовать. Напрасно этого добивался атаман. Никаких конкретных решений правительство не выносило: все тонуло в бесполезных разговорах. А на фронте в это время гибли лучшие сыны Дона и России.
29 января атаман Каледин на совещании правительства еще раз осветил обстановку, свою вынужденную беспомощность и закончил речь так:
– Положение наше безнадежно. Население не только нас не поддерживает, но настроено к нам враждебно. Сил у нас нет и сопротивление бесполезно. Я не хочу лишних жертв, лишнего кровопролития. Предлагаю сложить свои полномочия и передать власть в другие руки. Свои полномочия войскового атамана я с себя слагаю.
Донское правительство видит назревающий крах, но не находит никаких мер к спасению положения. Уход атамана обезглавливает правительство, но находятся все же «силы», чтобы снова говорить и говоритъ.
Атаман перебивает:
– Господа! Короче говорите. Время не ждет. Ведь от болтовни Россия погибла!
Тщетно…
Атаман Каледин, уйдя с «заседания», застрелился.
Ушел из жизни русский патриот, заслуженный полководец, славный казак, облеченный высшей, но ограниченной конституцией, властью.
Смерть Каледина тяжело переживалась добровольцами. На Дону он был первым добровольцем. Его имя стояло наряду с именами Алексеева, Корнилова. Добровольческая армия многим обязана ему.
У Донского правительства не нашлось сразу даже маленькой воинской части, чтобы выставить почётный караул у тела почившего атамана. В течение нескольких часов стояли часовые от партизанского отряда сотника Грекова.
Смерть атамана поразила и всколыхнула донцов. Избранный атаманом генерал Назаров кликнул клич: «Все на борьбу!» В Новочеркасск потекли тысячи добровольцев-казаков, но в городе они увидели полную дезорганизованность, моральное падение и… стали расходиться.
В Ростовском районе
В конце декабря красногвардейские отряды уже подходили к ст. Матвеев Курган, в 35 верстах к северу от Таганрога. Слабые партизанские отряды были не в силах сдерживать напор красных. Требовалась им помощь, и на Матвеев Курган высылаются две роты: Ростовская и Георгиевская.
В Таганроге большевики, подбадриваемые приближением «своих», готовятся к восстанию. Гарнизон города: рота Киевской школы прапорщиков, Таганрогская офицерская рота, расположенные в нескольких пунктах, могут быть легко разобщены и уничтожены. Моральное состояние юнкеров сильно пониженное, и начальник школы, полковник Мостыко, просит об усилении гарнизона. 31 декабря в Таганрог прибывает на площадках первого в Добровольческой армии блиндированного поезда, вооруженного орудием, взятым от 1-й юнкерской батареи (3-е орудие), с первым же бронеавтомобилем – 1-я рота 2-го Офицерского батальона.
С ротой приехал полковник Кутепов, назначенный начальником Таганрогского отряда. «Вы едете в Таганрог для моральной поддержки юнкеров», – сказал 1-й роте полковник Кутепов. Рота была расквартирована в расположении главных сил юнкеров, с которыми она встречала Новый год. На встрече присутствовал и полковник Кутепов, на следующий день выехавший на блиндированном поезде с бронеавтомобилем на ст. Матвеев Курган.
Дня через три ростовская и георгиевская роты перешли в наступление, разбили красных, гнали их 40 верст и заняли ст. Амвросяевка. Но 7 января они были вынуждены начать отход под давлением свежих и больших сил красных. Разведка доносила о выступлении группы Сиверса численностью до 10 000 человек. Требовалось значительное усиление отряда полковника Кутепова и туда направляются: морская рота, подрывная команда 1-й батареи в составе 5 офицеров и 13 юнкеров и затем Партизанский отряд имени генерала Корнилова, силой до 500 штыков. Везли эти части неопытные, молодые офицеры-машинисты, однако доставившие их благополучно к местам назначения. Один из них, поручик Латкин, даже проявил инициативу: не остановил поезда, как ему было приказано перед отходом, когда поезд был обстрелян красными партизанами, увидев малые силы последних.
11 января красные атаковали ст. Матвеев Курган, ведя на нее наступление широким фронтом, охватывая части ее, оборонявшиеся с обоих флангов. Станция была поспешно оставлена, но задержавшаяся с подрывом моста и др. сооружений подрывная команда 1-й батареи оказалась окруженной противником. Чтобы не попасть живыми в руки красных, все 18 человек ее состава во главе с поручиком Ермолаевым произвели последний взрыв всем запасом взрывчатого материала: они взорвали себя.
Красные наступали не только вдоль железной дороги на юг, но и от Матвеева Кургана на восток, по кратчайшему направлению на Ростов. Чтобы прикрыть это направление, из отряда полковника Кутепова были выделены ростовская и георгиевская роты, составившие особый отряд. У полковника Кутепова оставались – Партизанский отряд имени генерала Корнилова и морская рота – силы незначительные, чтобы сдержать наступление красных на большом фронте. Но утром этого дня из Ростова выехала в его распоряжение гвардейская рота в составе 60 штыков под командой полковника Моллера. Ее перед отправкой напутствовал генерал Марков: «Имейте в виду, – говорил он ей, – враг чрезвычайно жестокий. Бейте eгo! Пленными загромождать наш тыл не надо!» На некоторых эти слова произвели неприятное и тяжелое впечатление. К вечеру рота, едва выгрузившись на ст. Ряженое, сразу же вступила в бой. Красные своей массой рвали слабый фронт отряда, обходили его. Они обошли ст. Ряженое и захватили тот состав, на котором приехала гвардейская рота. Все, кто находился в нем: машинисты, медицинский персонал, раненые, чины хозяйственной части, – были убиты.
Лавине красных отряд полковника Кутепова противостоять был не в силах. За день красные от Матвеева Кургана продвинулись к югу на 20 верст. Срочно из Таганрога вызывается 1-я рота 2-го Офицерского батальона с влитой в нее Таганрогской офицерской ротой, ставшая численностью до 180 штыков, а из Ростова выезжает 2-я рота этого же батальона в 100 штыков. Ночью эти роты выгружаются на ст. Неклиновка и занимают участок перед ней, седлая железную дорогу. Правее их – гвардейская и морская роты. Значительно дальше – Партизанский отряд. На станции стояли блиндированный поезд с единственным в отряде орудием и бронеавтомобиль. В офицерских ротах было только около 50 патронов на винтовку и незначительное количество лент на каждый пулемет. Утром ожидалось наступление красных.
12 января. Утром густые цепи красных смело перешли в наступление. Несколько их орудий открыли огонь по редкой цепи офицерских рот. По противнику стреляло лишь одно орудие и, казалось, то, что было одно орудие, – только подбадривало противника. Офицерская цепь молчала: она должна открыть огонь, когда красные подойдут на 200 шагов. Наконец, едва красные с криками «ура» бросились в атаку, офицеры встали и открыли огонь; затрещали очереди пулеметов. Несколько моментов, и атакующие расстроены. Офицеры переходят в
