Читаем без скачивания Правила подводной охоты - Дмитрий Янковский

«Боги морские!» — подумал я, чувствуя, как сжалось сердце.

— Рипли нет! — крикнул Куст.

— Специально отвязалась! — Жаб в бессильной злобе рубанул воздух ладонью. — Хотела ускорить подъем для Краба. Дрянь!

У меня заныло в груди. Вспомнилось, как Рипли угощала нас мясом и вареной картошкой, как она радовалась, вырвавшись с базы. Лебедка замерла. Качающийся на тросе Краб походил на удавленника — сквозь хитин было видно, как изо рта у него вывалился язык.

— Спасайте же хоть его! — Жаб покраснел от злости.

Мы подскочили, отвязали и втянули сапера на крышу. Его лицо сквозь голубоватую жидкость выглядело алебастровой маской.

— Быстро, салаги! — рявкнул Куст, срезая ножом «горшок» с горловины скафандра.

Из прорехи на броню хлынул поток «рассола», залив нас всех по колено. Жаб сунул мне кинжал, и я вскрыл им мышцы скафандра по всей длине. Руки дрожали, я уже понял, что никогда больше не увижу Рипли живой. Это была первая настоящая потеря в моей жизни, и она сразила меня наповал.

«Вот вам и первое правило подводной охоты», — горько подумал я, не в силах сдержать слезы.

Больше всего меня поразило и разозлило, что ни Жаб, ни акустик не делают ни малейших попыток спасти утонувшую. Они поняли ее жертву, приняли и забыли о ней. Возможно, с практической точки зрения их действия были оправданны — лучше спасти одного, чем потерять обоих, но смириться с этим было выше моих сил. Наконец я высвободил Краба из плена искусственных мышц.

— Вытягивай! — поторопил меня Куст.

— Как? — спросил я, бросив кинжал и ножны под ноги.

— За задницу!

Мы с Пасом ухватили Краба за бедра и легко извлекли из объятий скафандра. Жаб уже стоял наготове с дефибрилятором.

— Разряд! — крикнул он, прикладывая пластины к груди сапера.

Мы отскочили. Тело Краба изогнулось от высоковольтного удара. Изо рта у сапера ударил фонтан «рассола». Тут же Куст грохнулся на колени и начал делать товарищу искусственное дыхание.

— Есть пульс! — сообщил Жаб, приложив пальцы к сонной артерии Краба.

— Есть дыхание! — прислушался Куст.

Взводный раскатал на броне спальный мешок с подогревом, и мы аккуратно уложили в него сапера. Я заметил, что его щеки заметно порозовели.

И почти в тот же миг за бортом раздался надрывный кашель.

— Рипли! — выкрикнул Куст.

Мы перегнулись через борт. Рипли судорожно хватала ртом воздух, пытаясь удержаться за выскальзывающую из пальцев броню.

— Барракуда! — хрипела она, жутко закатив под веки глазные яблоки. — Вытягивайте же скорее!

Меня не надо было упрашивать, а Пас вообще проявил несвойственную ему сноровку. Мы вдвоем легко извлекли начальницу из воды и уложили на броню. Она напоминала пойманную рыбаками русалку, хватая воздух в луже «рассола». Жаб спрыгнул в кабину, и почти сразу взревел мотор. Амфибия, развернувшись на месте, устремилась к береговой черте. Наверное, гравилетчик все это время ожидал сигнала — я заметил, как запустились все четыре турбины машины.

— Даст мне кто-нибудь полотенце? — не в силах подняться, спросила Рипли.

Я только сейчас обратил внимание, что она дрожит, посинела и вся покрылась мурашками. Здесь, на прогретой броне, мне и в голову не могло прийти, какой холодной может быть вода на восьмидесятиметровой глубине.

— Пас! — крикнул я. — Притащи наши полотенца из отсека!

Пока он слезал к рюкзакам, мне пришлось заняться разогревающим массажем — кожа у Рипли оказалась холодной, как у мертвеца.

— Еще не хватало, чтобы и ты дуба дала! — бормотал я, усиленно растирая ее мокрое тело.

— И не надейся, — усмехнулась бывшая кухарка. — Огурца я точно переживу.

Майку с нее пришлось снять, поскольку она мешала разогревающему массажу. Пас принес полотенца. Дело пошло легче — мы вдвоем вытерли ее насухо, затем растерли до покраснения. Наконец Рипли оттолкнула нас и села на броне.

— Дырку на сиськах протрете, — буркнула она. — Как там Краб?

— Дышит не хуже дельфина, — довольно сообщил Куст. — Запустился с первого разряда. Когда он первый раз утонул, мы провозились подольше.

— По себе знаю, на оживление тоже вырабатывается привычка, — улыбнулась Рипли.

— Кстати, а как ты вынырнула без лебедки? — не сдержал любопытства акустик.

— В карабине Краба оставалось тридцать девять зарядов. Если отстреливать их один за другим, получается неплохой реактивный двигатель.

— Ну ты даешь… — уважительно качнул головой Куст.

— А ты думал, что наличие катетера предполагает отсутствие мозгов? — фыркнула Рипли. — Тоже мне, блин, акустик! Белая кость!

Амфибия достигла берега, натужно взревела и выползла на песок. Вода лилась с нее струями и потоками, размывая берег, но Куст не дал нам с Пасом ни секунды роздыха.

— А ну живо, салаги! — рявкнул он, перекрикивая клекот вертолетных винтов. — Взяли героически пострадавшего «дедушку» и погрузили на борт!

Это оказалось не так просто, как можно подумать, — коренастый Краб весил килограммов восемьдесят, так что мы с Пасом вспотели, опуская его по отвесной лесенке. Наконец это нам удалось, мы погрузили «дедушку» в гравилет, Куст тоже вскарабкался в чрево машины, и она легко поднялась в воздух. Сухой песок завертелся вихрем от реактивных струй, налипая на нашу мокрую кожу и плавки. Пас закашлялся. Гравилет сделал полукруг над водой и устремился в сторону базы.

— Чего застыли? — крикнула сверху Рипли. — А ну давайте укладывать аппараты!

Когда мы влезали на броневик, у меня было такое ощущение, что разминирование заняло у нас не час с небольшим, а двое суток. У меня все тело ныло от усталости и ожога, нервы были напряжены до предела.

Когда все глубинное оборудование, в том числе убитый аппарат Краба, вернулось в ниши, Рипли закрыла все крышки и принялась одеваться. Я поднял брошенный нож, сунул в ножны и понес Жабу.

— Чего надо? — недовольно спросил он, не высовываясь из люка.

— Нож вернуть.

— Оставь себе, — буркнул взводный. — Будешь старшим салагой.

Такого поворота дел я не ожидал. Глубинный нож оказался совсем новым, по крайней мере на ножнах не было ни единой царапины, а ремешок для крепления к поясу пах свежей дубленой кожей.

— Десять минут на отдых, — вывела меня из оцепенения Рипли.

Мы с Пасом рухнули на броню и блаженно растянулись на теплом металле. Кожа у меня начала невыносимо чесаться — это проявлялся лечебный эффект пены. Через часик станет полегче.

— Смотри! — с гордостью показал я Пасу оружие. — Жаб приказал оставить себе.