Читаем без скачивания Авиатор: назад в СССР 2 (СИ) - Дорин Михаил

— Хороший говоришь? Ладно, но только недолго.

Возможно, я не так много хороших дел в жизни сделал. Ни в прошлой, ни в этой. Соню я снес на улицу на руках. К сожалению, в подъезде ничего не было для того, чтобы один человек сам мог спустить по ступенькам девочку с особенностями. Однако, сейчас, видя как ребёнок, лишённый с рождения возможности нормально передвигаться с интересом рассматривает все вокруг на улице, очень волнительно.

Сейчас, конечно не лето, чтобы в Белогорском Парке кипела жизнь, но и отчётного концерта местных вокально-инструментальных ансамблей на сцене, достаточно. Здесь же и близняшки Света и Наташа.

— А мы тоже выступим сегодня. А вы как смогли уговорить с вами Соню отпустить? — спросила Наташа.

— А где Дмитрий Александрович? — поинтересовалась Света.

— Мы и без него можем прекрасно гулять, да Соня? — сказал я, но сейчас ребёнка нельзя уже отвлечь от происходящего вокруг. Близняшки убежали готовиться, а на сцену стали поочерёдно выходить артисты. Началось исполнение музыкальных номеров.

После нескольких выступлений хоров аля-мальчики-зайчики и девочки-припевочки, пошли сольные номера. Кто-то выходил со скрипкой и играл известные всем, но только не мне, классические партии.

Сонечке, как любительнице такой музыки, конечно, это всё нравилось. Я видел, как горят глаза у этого ребёнка, который выбирался из квартиры только по большим праздникам или в больницу. Нельзя так её запирать!

— Вот вы где! — послышался голос за спиной. Обернувшись, я увидел Граблина, слегка запыхавшегося и растрёпанного. — Я же говорил, не выходить из квартиры.

— Тише! Дайте послушать. Это Паганини играет, — шикнула сидящая за нами закутавшаяся в серое пальто бабушка.

— Я должен забрать дочь..., — сказал Граблин, взявшись за коляску Сони.

— Папа, ну я хочу... посидеть здесь. Посмотри...

— Дома послушаешь свою скрипку. Женя, а от вас я не ожидал. Можно же было записку оставить. Я даже нашему лечащему врачу позвонил. Подумал, что Соне плохо стало, — сказал Граблин.

— Пап, ну Серёжины знакомые близняшки петь будут, — радостно заявила Соня, на что Дмитрий Александрович скептически изогнул бровь.

— Ну, она же хочет послушать. Посмотрите, какая она радостная, — сказал старичок, сидевший рядом с нами.

— Правда, Дмитрий Александрович, раз уже пришли, давайте побудем до конца. Присаживайтесь на мое место, — сказал я, подмигнув Соне.

Граблин попытался, что-то ответить, но внезапно заиграла до боли знакомая мелодия. На сцене приплясывали близняшки Света и Наташа, а все присутствующие захлопали в такт весёлой мелодии. Эта песня группы АББА, никого не может оставить равнодушным.

«Ты можешь танцевать, ты можешь танцевать джайв, проводя время наилучшим образом в своей жизни. Посмотри на эту девушку, посмотри на эту сцену, полюбуйся танцующей королевой», — пели они со сцены, одетые в рубашки и расклешенные брюки.

И вроде, есть среди слушателей люди преклонного возраста, а ведь поддерживают. И на английском девчата поют неплохо.

Граблин не мог отвести глаз от счастливой Сони.

— Здесь побудь, Родин, — шепнул мне Дмитрий Александрович, и отошёл в сторону парковой аллеи. Не знаю, что у него сейчас было на душе, но лицо он предпочёл закрыть в ладонях.

Новая неделя началась, как и полагается с... раздачи мандюлин от нашего комэски. Начинаешь привыкать, что за выходные или прошедшую неделю что-нибудь должно было произойти в нашей эскадрильи.

Вот и теперь, мой товарищ и, по совместительству, заместитель командира взвода, попался на одном пикантном деле.

— Я всё могу понять, что у вас чешется в тех самых местах, которые у вас уже выросли. Но почему это нужно делать с теми, кто живёт по соседству с командованием полка? — негодовал Ребров.

Фамилию Макса он не называл, но нам эти его похождения были известны. Кажется, у Куркова-таки что-то начало наклёвываться с Майоровой, поскольку речь в выступлении Гелия Вольфрамовича шла именно о том самом доме, где Максим всегда дежурил в ожидании прекрасного психолога.

— Я ещё раз спрашиваю, почему один из вас, отважных осеменителей, выбрал для своих дел дом офицерского состава номер 1, в котором проживает замполит училища? — не успокаивался Ребров.

— Макс, ты не мог в самоход ходить аккуратнее? Теперь нам закроется по полной эта «лазейка», — шипел на Куркова Артём. — Я хотел сам свалить на выходных.

— Да я чего? Меня там кто-то с балкона увидел.

Те, кто был знаком с историей Макса, при словах о балконе, еле сдержались, чтобы не засмеяться.

— Хватит ржать, животные! Так вот, по рассказам очевидцев, около двенадцати часов ночи, а точнее могут сказать только старушки у подъезда, шёл рослый молодой человек с аккуратной стрижкой. Трезвый! Ночью! К женщине! А главное — с пустыми руками, но огромным желанием осчастливить мадам.

Смеяться потихоньку начали и во всём взводе. Макс пока держался, но краснел изрядно.

— Озирался, говорят по сторонам. Использовал приёмы маскировки и скрытого передвижения. Подготовленный, видать был. Изучил слепые зоны, да вот только не все. Кому попался на глаза? Правильно, офицерам нашей эскадрильи, праздно проводивших время на балконе.

— Товарищ подполковник, всё было культурно и без всяких происшествий..., — начал говорить майор Новиков. А куда же без него в этой ситуации!

— Попробовали вы у меня на происшествие нарваться. Идёт, значит, эта тутыня с прилепленной башкой. Естественно, его все видят и знают, куда он идёт, потому что он... квартиру не мог найти! Из подъезда в подъезд шёл.

— Товарищ... командир, ну а закончилось то чем, — пытался не смеяться Нестеров.

— Чем, чем? Нашёлся добрый человек, который посоветовал нашему герою зайти через «парадный» вход. Мол, иди и смотри на всех твёрдо! Честь офицерскую не уронишь! Да я... чего ржёте, идиоты? — сам рассмеялся Ребров, не выдержав накала. — Разойдись, уроды!

Сначала посмеялись мы с утра, а потом было не до смеха. Как я понял, Макса всё-таки признали в полуночном ходоке в квартиру к одинокой даме. Поэтому, Ребров и накинулся на контроле готовности на Куркова.

— Курков, я тебе русским, не китайским, языком говорю, покажи мне, — спрашивал комэска у стоящего возле доски Макса порядок выполнения взлёта.

Дверь в класс открылась, и перед нами предстал полковник Борщев. Давно не видел замполита, аж несколько дней прошло!

— Сидите. Пришёл посмотреть на контроль готовности, — сказал полковник, присаживаясь рядом с Ребровым за стол. — Ага, вот как раз жертва для контрольных вопросов.

Макс мысленно был готов завтра отправиться на обеспечение полётов, а именно наблюдателем за шасси или хронометраж полётный вести, поскольку будет сейчас отстранён.

— Как надо взлетать? С каким радиусом разворота выруливать на полосу? С каким темпом нажимать на тормоза? На сколько градусов отклонять ручку управления на себя? — начал валить Куркова Борщев. Столько всего спросил, сам-то хоть запомнил?

Максим слегка потерялся. Учился он хорошо, но сейчас, под напором двух матёрых офицеров, забыл всё на свете. Посмотрев на сидящих в классе, он подошёл ближе к столу и начал размышлять. Надо отвечать и быстрее! Не будут же эти двое ждать, пока мозг Макса выйдет на нужные обороты.

— Курков, давай отвечай, — сказал Ребров, но до Макса тяжело доходило в этот момент. Он смог только поднять свой кулак.

— Вот так беееру! — сказал Курков, начиная отклонять мнимую ручку на себя. — А вот так взлетаю!

Оригинальнее ничего не мог придумать.

После лётной смены комэска был немногословен. Наверняка он уже устал от количества залётов его третей «пьющей».

— Вот прям «порадовали» сегодня! Всего пять замечаний по радиообмену, три неверных выполнения команд руководителя полётами, а одному удалось порвать пневматик. Где он кстати? — спросил Ребров у инструктора этого «залётчика».

— Меняет вместе с техниками колесо, товарищ командир.

— Вулканизатор, твою налево! Ладно, с завтрашнего дня приступаем к одному из самых интересных и увлекательных разделов в лётной практике. И это не увольнение или ночной самоход, если кто-то подумал об этом, — сказал комэска, пристально посмотрев на Макса. — Что смотришь, Курков? Думаешь о тебе разговор?