Читаем без скачивания Любовница фюрера - Эмма Вильдкамп

Лени пришлось, скрипя зубами от злости, разыскать судью и попросить у него прощения. Тот в ответ лишь кивнул головой.

Вскоре Игры закончились, однако работа над фильмом еще продолжалась: Вилли Цильке предстояло отснять заключительную сцену. Он нашел в Греции так называемую «Долину молчания», где планировалась съемка обнаженных храмовых танцовщиц.

Когда на копировальную фабрику был сдан последний материал, оказалось, что всего отснято более 400 тысяч метров пленки. Теперь необходимо было смонтировать ее. Между тем, гигантский труд заключался уже в возможности отыскать необходимые сцены. Для этого Лени разработала особую номерную схему, с помощью которой можно было рассортировать кадры и затем быстро искать нужные. Даже Гитлер, единственный раз посетивший монтажную, изумился, что Лени смогла найти и показать все фрагменты, которые он хотел увидеть.

Осенью 1936 года Геббельс распорядился не давать никакой информации об «Олимпии» в прессе и упоминать имя Лени Рифеншталь. Это было его месть за приближенность Лени к фюреру, за ее несговорчивый характер, за то, что она часто «прыгала через голову». Этого рейхсминистру показалось мало: через своего секретаря Ханке он передал Лени требование сократить фильм об Олимпиаде до одной серии и урезать число сцен с чернокожими спортсменами. Лени проигнорировала это распоряжение, не осознавая, что сама себе уже давно вырыла могилу. Еще через несколько дней Минпроп потребовал от Лени немедленно уволить ее пресс-секретаря Эрнста Егера за брак с еврейкой. И этот приказ Лени проигнорировала. Она понимала, что Геббельс долго терпеть это не будет и вскоре взорвется. Однако она была убеждена, что ее близость к Гитлеру защитит ее. Между тем, 6 ноября Геббельс отдал распоряжение не выдавать дополнительных ссуд на фильм, хотя выданные 1,5 миллиона марок уже были израсходованы, а работа над картиной еще не закончена. Этого Лени уже не могла выдержать и немедленно обратилась за помощью к Гитлеру.

11 ноября, в день рождения жены Геббельса, Лени явилась к 17 часам в рейхсканцелярию. Она так хорошо вошла в образ обиженного Геббельсом режиссера, что уже с порога залилась слезами.

Гитлер совсем не удивился такой реакции – о Лени уже давно поговаривали, что она истеричка – и мягко спросил:

– В чем дело, фройляйн Рифеншталь?

Лени не нашла ничего лучше, чем выпалить:

– О, мой фюрер! Это ужасно! Меня ненавидит доктор Геббельс!

Дружелюбность Гитлера мигом исчезла, он мгновенно взбесился:

– Что за чушь?! С чего это доктор Геббельс должен вас ненавидеть?!

Лени постаралась как можно более связно рассказать фюреру обо всех препонах, чинимых Геббельсом.

Гитлер выслушав ее, успокоился:

– Вы устали и перенервничали. Сами подумайте: зачем министр будет предпринимать что-то против вас?

Лени с ужасом понимала, что Гитлер настойчиво защищает своего соратника и ничего не хочет слышать о нем плохого. Черт, тогда придется предъявить протокол! Это был ее последний козырь! Слезы уже не помогали.

Лени вытащила бумагу из сумочки и протянула Гитлеру. Тот пробежал ее глазами и надолго замолчал.

Этот протокол был получен в полицейском участке, когда операторов Лени засунули в кутузку после того, как они отказались снимать для Вайдеманна, который в это время делал по приказу Геббельса фильм о партийном съезде, намереваясь перещеголять «Триумф воли».

Наконец Гитлер произнес:

– Хорошо, я поговорю с доктором Геббельсом. Больше пока ничего не могу сказать.

Спустя несколько дней Лени позвонил Брюкнер и сообщил, что с этого дня она будет подчиняться не министру Геббельсу, а Рудольфу Гессу и Коричневому дому. Очередная победа над Геббельсом! Как она здорово утерла ему нос!

Четыре месяца потребовалось на просмотр и архивирование отснятого материала. К монтажу Лени приступила в феврале 1937 года. Из 100 тысяч пленки нужно было склеить лишь 6 тысяч.

В один из дней, когда Лени, как обычно, корпела в монтажной, Вальди Траут сообщил ей, что ее ждут в рейхсканцелярии. Лени немедленно поехала к Гитлеру прямо в том, в чем была, – юбке и свитере.

Фюрер приветливо поздоровался и сказал:

– Очень сожалею, что оторвал вас от работы, но дело – неотложное. Пригласите к себе завтра домой на чашку чаю доктора Геббельса и меня.

– Мой фюрер, но мой дом еще не готов, – произнесла Лени, не найдясь, что сказать. Эта просьба ее изумила.

– Да? Вот и отлично, – радостно потирая руки, произнес он.

Лени не могла понять, в чем дело. Гитлер взял со стола газету и протянул ей. На первой полосе швейцарской «Вельтвохе» было напечатано: «Падший ангел Третьего рейха». Она пробежала глазами статью, в которой сообщалось, что Лени Рифеншталь впала в немилость в Германии после того, как попыталась пожаловаться Гитлеру на выходку, учиненную Геббельсом. Рейхсминистр во время праздничного ужина демонстративно встал из-за стола и потребовал фройляйн Рифеншталь покинуть мероприятие в связи с тем, что у нее обнаружилось еврейское происхождение. Теперь она, якобы, пребывала где-то в Швейцарии.

– Нужно опровергнуть эту чушь! – заявил Гитлер. – Поэтому завтра господин Хоффманн сфотографирует нас вместе с доктором Геббельсом, который в знак завершения строительства вашего дома подарит вам букет роз.

На следующий день к Лени пришли Гитлер, Геббельс и фотограф Генрих Хоффманн. На чай она также пригласила маму, брата и некоторых своих знакомых. Улыбающийся Геббельс вручил Лени большой букет красных роз, что и запечатлел на снимке Хоффманн.

Тем временем, студия «Тобис» пригласила Лени в Париж для вручения золотой медали за «Триумф воли». На обратном пути она решила заехать к Гитлеру в Бергхоф, чтобы поделиться своими впечатлениями о Франции. Впечатляющее расположение Бергхофа на горной вершине поразило Лени. Адъютант провел ее в пустой вестибюль, в котором шел фильм с Марлен Дитрих, зрителей при этом не было. По лестнице спустился Гитлер и проводил ее на терассу, где уже стоял чайный сервиз. Проходя через просторную и светлую гостиную с мраморным камином и клетками с желтыми канарейками, Лени ахнула от восторга – во всю стену располагалось огромное панорамное окно с видом на горные пики. Лени села за столик, ей принесли кофе с пирожным. Гитлер, как всегда, пил минеральную воду.

– Как вам понравился Париж? – был его первый вопрос.

– О, мой фюрер, я совсем мало его видела. Так устала, что проспала все на свете.

– Хм, жаль, я бы многое отдал, чтобы увидеть Париж! – восторженно воскликнул фюрер.

– Моя гостиница была неподалеку от Елисейских полей. Это удивительно красивая улица. А еще я видела площадь Согласия и церковь Мадлен и Сакре-Кер.